Визит к Минотавру
Ездить на Крит надо в октябре, тут меня никто не разубедит.
Дома холод и дождь, и надо сапоги тащить из шкафа, и пальто, а тут выходишь наружу, и тепло тебя обнимает со всех сторон, и даже легкую куртку поспешно стягиваешь.
Остров полупустой, забредают случайные туристы, такие же безумцы, любители пустых пляжей и безлюдных таверен. Нормальные люди запеклись среди лета и уже и загар растеряли, а эти щурятся на осеннее солнце, смущенно озираясь, словно они тайком присвоили это лето посреди холодов. Языки звучат все, смешиваются, путаются.
С холмов сбегает террасами белый Агиос Николаос - к кобальтовой воде и кобальтовому морю. Адриатика - аквамарин, Острова - кобальт; нигде больше я не видела такого изумительного кобальтового неба и моря на горизонте. В прозрачном море бродят рыбы, если постоять у берега - начинают общипывать ноги. Вода 23 градуса, чего ж не постоять.
В первую ночь проснулась, близоруко сощурилась на высокую неяркую луну, потом почему-то надела очки и обмерла: это звезда была, прямо напротив балкона, толстая, красивая, сама себе прекрасная звезда. В ориентировании, даже наземном, я полный ноль, и потому даже не гадала - просто пялилась посреди ночи на низкий небосвод, и никаких сравнений, кроме избитого черного бархата и рассыпанного жемчуга, не лезло в мою полусонную голову, плывущую от восторга.
***
Агиос Николаос - городок крошечный и сугубо курортный, поэтому какая-никакая жизнь там побулькивает и в октябре. А вот Иерапетра, что на южном побережьи, к октябрю уже совершенно от туристов свободна. Кафе открыты, но сидят там только местные, режутся в шеш-беш с неизменной чашкой черного кофе под рукой. Хороший кофе, кстати, на Крите есть почти всюду.
На пляжах - знаменитых отмелях Иерапетры - редкими вкраплениями попадаются местные же, собирают моллюсков, отскребая маленьким ножом. На камнях увидела пузатого мужика, который держал в руках длинную веревку, на конце веревки болталось что-то многоногое. Я натянула маску поплотнее и принялась курсировать вокруг, как атомная субмарина, временами выдувая из трубки балласт и надеясь понять, что происходит. Мужик пошваркал груз о мокрые камни, затем поднял многоногое и принялся разбирать. Многоногое разобралось на восемь отдельных осьминогов. Полагаю, я случайно увидела ту самую ловлю осьминога на любовь, которую описывал Даррелл в одной из корфских книг - когда в воду опускают самку, и на нее напрыгивают обезумевшие самцы. По времени похоже - брачный сезон у осьминогов аккурат начался. Разобранное мужик разложил по пакетам и ушел, довольный. Love hurts.
***
Всюду продаются футболки с брутальным самцом в узнаваемом гребенчатом шлеме и с круглым щитом с надписью This is Sparta. Туристы покупают, надевают, балдеют - кругленькие, пузатенькие, отягощенные холестеролом. Не хватает Baby в конце, говорит Стр. This is Sparta, baby. Такая хреновая Спарта.
На еженедельном рынке львиную долю занимают раскладушки с секондом и дешевой одежкой. На одной грудой лежат джинсы с лейблом «Малака», видимо, местные. Слово «малака» означает примерно «долбоеб», как знают все поклонники сериала The Wires. Чрезвычайная самокритичность - потому что покупатели в основном греки.
Well, this is Sparta too, baby.
***
Напротив дворца в Кноссосе - кофейня, у порога стоит фактурный мужик, сухой, высокий, треугольно-узкобедрый, с седыми длинными лохмами, хоть и далеко не старый.
- Пожалуйста! - говорит мужик. - Выпить? Кофе? Поесть? Эй! Эй, вон туда к дворцу! Здравствуйте! Хорошего дня! Кофе? Дворец вон там! Осторожно, автобус!
- Рогов ему не хватает, - задумчиво говорит Стр.
Я оборачиваюсь и в полной мере оцениваю замечание. Добавить пару острых загнутых рогов - и готово дело, у дверей таверны машет руками, улыбается, зазывает люд минотавр в застиранных джинсах и футболке.
***
Впервые мы попали в Агиос Николаос четыре года назад, заехали поглазеть из Херсониссоса. Провели там немного времени, ровно скататься к старой крепости Спиналонга, выкупаться и поесть. Но успели облюбовать себе кафе с мороженым, десертами и отличным кофе. И первым делом это кафе по приезду нашли - и пили там кофе каждый вечер.
Со второго вечера сухая седая хозяйка приносила нам излюбленный кофе - двойной эспрессо «ложка стоит» для Стр и латте для меня; а уж потом мы выбирали десерт, если хотели - а десерты там стоящие. Каждый вечер нас спрашивали, придем ли мы завтра, а в день отъезда (на самом деле, на день раньше по ошибке, что всех нас здорово развеселило) торжественно принесли блюдо с шоколадным десертом и мороженым; жидким шоколадом по тарелке было выведено Good Bye! Мы никак на это не рассчитывали, а потому не ушли, а укатились оттуда, набитые по уши.
В принесенной тетрадке для отзывов Стр нарисовал ручкой город, и бухту, и двух котов, сидящих у чашки кофе. «Все-таки художник - не только горе в семье!» - довольно констатировал мой муж, выживая под потоками самой восторженной благодарности. Теперь у нас есть визитка седой Марианны и ее дочери - афинского архитектора; если однажды они соберутся в Прагу - они нам позвонят, и мы, может, отблагодарим по мере сил за ежевечернее тепло.
Кафе называется «Додони», и оно прямо у озера, в центре. Сходите, не пожалеете. Каждый раз вам будет казаться, что вас тут ждали от всей души, и отчасти так оно и есть. Передайте привет Марианне от русского художника из Праги, вас сразу поймут.
***
А потом мы вернулись, прилетев из 28 в 8 - не самый большой перепад в нашей жизни, но вполне ничего себе. В Праге пахло влажной, сырой и нежной осенью, и было темно, и ждал дом и очень-очень скучавшие коты, хоть о них и заботились как нельзя лучше.
Хорошо, когда есть неделя кобальта, соли и теплого ветра; хорошо возврашаться в свой дом под крышей в Праге, хорошо кусать привезенный овечий сыр, соединяя то и это.
И придумывать, куда поехать в следующий раз.
