Новый порядок
Есть такой фильм Йонас, которому будет 25 в 2000 году. Там есть сцена, главный герой приходит в супермаркет, покупает виски, еще что-то, а ему девушка на кассе говорит: 25 евро. Он такой - как двадцать пять? Тут же один виски на 100, а она ему снова - с вас 25 евро. Потом он пришел к ней в магазин еще раз, и она снова сделала ему скидку. Он ждет ее у магазина, говорит, что давно хотел познакомиться, спрашивает, зачем она это делает? А она отвечает, что к ней приходит много пенсионеров, у которых нет денег, чтобы купить продукты, и она продает им все по 2, 3 евро. А потом за ней приходят, скручивают, и дальше кадр - она выходит из тюрьмы. То есть, ее посадили за то, что она помогала пенсионерам. Мы обычно вообще не покупаем продукты в магазинах, просто воруем, и многие люди, которые там работают и получают копейки, все понимают. А если не понимают - то они просто мудаки. Ну, вот хочешь, мы сейчас с тобой зайдем в магазин и посмотрим на полки, все, что там продают, принадлежит транснациональным корпорациям. В Москве, Киеве - везде одинаковые продукты. Я не знаю экономики, и возможно, кто-нибудь хорошо разбирающийся во всем этом показал бы мне мое место, но вся эта неолиберальная экономика направлена только на то, чтобы отнимать у людей реальную жизнь. Люди живут, чтобы купить машину в кредит. Государство - это зло. В Германии есть коммуны, которые объявили себя автономией и на их территорию запрещен вход ментам, у нас, конечно, об этом даже не идет речь. Нам бы хоть свой клуб открыть, но в Москве это просто нереально. Его сразу накроют.
Ночь. Воздух наполнен запахом свободы, состоящим из немного сладкого запаха цветущих каштанов и моросившего весь день дождя. У Ромы весь день заложен нос, и он не чувствует запаха свободы. Дома проплывают мимо, улицы молчат, отвечая на шаги жужжанием отдаленных машин. Из окон одного из домов на улицу через занавески просится свет, вслед за ним вырываются непринужденный смех и музыка, преодоление этой непростой преграды дается им гораздо легче.
+5 очков. Тебя запалила девочка. +10 очков - тебя запалила девочка с парнем. + 15 - улыбнулась. +20 - обернулась. 5 очков. Да, у тебя. Если бы ты не смотрел в асфальт, ты бы только что словил 5 очков. Ээээх. Ну, ничего, вот станет потеплее, я начну ходить в качалку, подкачаюсь, надену шорты, и они все будут моими. У меня тут нет конкурентов, натяну любого, все какие-то непонятные. Жизнь она вот сейчас, она проходит, а многие это не осознают, и даже вот сейчас, когда я рассказываю тебе эту поебень - это тоже жизнь. Нельзя ставить никаких барьеров. Разделение людей на категории - это тоже барьер, все люди равны, нельзя навешивать ярлыки, это мешает увидеть жизнь такой, какая она есть. Нужно пробовать все, любой опыт будет полезным, кроме наркотиков, конечно, потому что любой опыт дает человеку возможность открыть что-то новое в себе.
Одиннадцать часов вечера. Метро. Поезд неторопливо катится где-то в глубинах туннеля, чувствуя, что мы только что словили от девочки рядом все 40 баллов. Девочка начинает улыбаться, закрывает рот рукой, сдерживая смех, а затем неожиданно убегает, хохоча, в центральный проем. Мы принимаем все на свой счет, но затем замечаем, что сзади подкрадывается парочка парней в белых штанах. Впереди уже давно настойчиво ищет своего места в мире другая парочка парней в белых штанах. Парни в белых штанах сзади выглядят постильнее тех, что спереди, но обе парочки неминуемо наречены пидорасами в белых штанах. Пидорасы в белых штанах недоумевающе смотрят друг на друга. Меж тем в памяти всплывает простой парень родом из Калифорнии, который по приезду в наше наполовину погруженное в полумрак жилище сказал, что самое страшное в жизни - это проснуться с членом в жопе.
Я сижу на крещатике, сижу в ботаническом саду, сижу на холме, похожем на рулет шоколадного мороженого из детства, вдали мерцает вечный огонь, к которому вереницей направляется бесчисленное количество людей, они исчезают где-то за холмом, а за ними следует другие, еще и еще, и кажется, что этот поток людей не кончится никогда. Иногда кто-нибудь вырывается из толпы, чтобы сфотографировать наблюдающую за всеми под обжигающим солнцем Родину-Мать. Я пытаюсь не делить людей на категории и подсчитывать количество заработанных очков, но никто не обращает внимания на холм из детства, продолжая неспешно двигаться вперед, и я понимаю, что затея с очками теряет всякий смысл. Я думаю, существует ли правильная жизнь, над тем, можно ли считать создание чего-то прекрасного, изменение мира к лучшему единственно правильной жизнью. Я смотрю на людей, идущих за вечный огонь. Я думаю. Ты уже заебал - говорит в таких случаях Рома. Я спускаюсь с холма.
Ночь. Воздух наполнен запахом свободы, состоящим из немного сладкого запаха цветущих каштанов и моросившего весь день дождя. У Ромы весь день заложен нос, и он не чувствует запаха свободы. Дома проплывают мимо, улицы молчат, отвечая на шаги жужжанием отдаленных машин. Из окон одного из домов на улицу через занавески просится свет, вслед за ним вырываются непринужденный смех и музыка, преодоление этой непростой преграды дается им гораздо легче.
+5 очков. Тебя запалила девочка. +10 очков - тебя запалила девочка с парнем. + 15 - улыбнулась. +20 - обернулась. 5 очков. Да, у тебя. Если бы ты не смотрел в асфальт, ты бы только что словил 5 очков. Ээээх. Ну, ничего, вот станет потеплее, я начну ходить в качалку, подкачаюсь, надену шорты, и они все будут моими. У меня тут нет конкурентов, натяну любого, все какие-то непонятные. Жизнь она вот сейчас, она проходит, а многие это не осознают, и даже вот сейчас, когда я рассказываю тебе эту поебень - это тоже жизнь. Нельзя ставить никаких барьеров. Разделение людей на категории - это тоже барьер, все люди равны, нельзя навешивать ярлыки, это мешает увидеть жизнь такой, какая она есть. Нужно пробовать все, любой опыт будет полезным, кроме наркотиков, конечно, потому что любой опыт дает человеку возможность открыть что-то новое в себе.
Одиннадцать часов вечера. Метро. Поезд неторопливо катится где-то в глубинах туннеля, чувствуя, что мы только что словили от девочки рядом все 40 баллов. Девочка начинает улыбаться, закрывает рот рукой, сдерживая смех, а затем неожиданно убегает, хохоча, в центральный проем. Мы принимаем все на свой счет, но затем замечаем, что сзади подкрадывается парочка парней в белых штанах. Впереди уже давно настойчиво ищет своего места в мире другая парочка парней в белых штанах. Парни в белых штанах сзади выглядят постильнее тех, что спереди, но обе парочки неминуемо наречены пидорасами в белых штанах. Пидорасы в белых штанах недоумевающе смотрят друг на друга. Меж тем в памяти всплывает простой парень родом из Калифорнии, который по приезду в наше наполовину погруженное в полумрак жилище сказал, что самое страшное в жизни - это проснуться с членом в жопе.
Я сижу на крещатике, сижу в ботаническом саду, сижу на холме, похожем на рулет шоколадного мороженого из детства, вдали мерцает вечный огонь, к которому вереницей направляется бесчисленное количество людей, они исчезают где-то за холмом, а за ними следует другие, еще и еще, и кажется, что этот поток людей не кончится никогда. Иногда кто-нибудь вырывается из толпы, чтобы сфотографировать наблюдающую за всеми под обжигающим солнцем Родину-Мать. Я пытаюсь не делить людей на категории и подсчитывать количество заработанных очков, но никто не обращает внимания на холм из детства, продолжая неспешно двигаться вперед, и я понимаю, что затея с очками теряет всякий смысл. Я думаю, существует ли правильная жизнь, над тем, можно ли считать создание чего-то прекрасного, изменение мира к лучшему единственно правильной жизнью. Я смотрю на людей, идущих за вечный огонь. Я думаю. Ты уже заебал - говорит в таких случаях Рома. Я спускаюсь с холма.