Подумалось
Тут два уважаемых мной френда (одну из них поздравляю кстати) посоветовали мне меньше пить и больше писать. И я вот задумался. Почему все приличные люди советуют мне именно это? Почему никто из них не скажет:
-- Нахрен ты пишешь? Бухал бы лучше побольше.
Но нет. Молчит Русь. Не дает совета.
Ну а если без шуток, то пью я ровно столько, чтоб нажраться. А пишу много. Очень много. На выпивку то надо зарабатывать. Только пишу я из-за специфичности своей работы тексты весьма специфические. Весьма. Платят за них мало -- 3000 знаков -- 200 рублей, а потому и писать приходится много.
Ну а раз сказал "а", то надо сказать "б". Так вот то, что приходится писать, я ставлю под кат. И слабонервным, а также ранимым барышням читать очень не рекомендую.
Четыре дудки и один смычок
Недавно в Москве встретил я на Тверской приятеля своего, Борю Кацнельсона. Он был не один - с ним щебетали две красивые миниатюрные азиатки. Он меня увидел, обрадовался, сказал своим спутницам идти домой и накрыть поляну, а меня потащил в кафе "Пушкинъ".
Сели, тяпнули по рюмке, я спросил:
- Где таких экзотических сосок отхватил?
Тут мне Кацнельсон и рассказал историю, которую я вам пересказываю.
Борька работает пиарщиком на выборах. Работа не пыльная - мозги народу пудрить, чтоб голосовал за тех, кто Борьке платит. Вот и в тот раз поехал он в Калмыкию. Поселили его в гостинице "Белый лотос". А дальше он рассказывает сам:
- Короче, в штабе предвыборном толпа теток молодых. В Калмыкии народ бедный, за копейки готовы листовки раздавать. В той толпе я сразу этих двух красоток присмотрел. Причем сразу обратил внимание, что они подружки. Красивые, ну ты сам заценил только что. Надул я щеки, рассказал им о важности раздавания листовок для предотвращения коммуно-фашистского реванша и велел вечером придти ко мне в гостиницу. За инструкциями.
Вечером приходят. Сидим в баре. Предлагаю выпить. Стремаются. Я спрашиваю:
- Чего не пьете?
Отвечают, дескать, они от десяти грамм алкоголя в хлам. Потому что азиатки, и у них какой-то фермент не вырабатывается. И еще боятся, потому что у них в городе все друг друга знают. Если увидят пьющими со мной, то им ни замуж не выйти и вообще шлюхами считать будут. А еще выяснил я, что девочкам этим по 25 лет. Это меня просто прибило - на вид-то лет по 16.
Я фишку просек и говорю: "Значит так. Вы давайте не стремайтесь, я парень приличный. Мне нужно поработать, а вы мне поможете, расскажете, какая у вас тут обстановка. Пошли ко мне в номер". Им деваться то некуда. Серьезный дядя из Москвы, страшно отказаться, ну и пошли. Только попросили, чтоб я сначала сам поднялся, а они потом. Так и сделали.
Через пять минут приходят козочки пугливые.
Слово за слово, за ноутбуком, за разговорами об электорате, удалось мне таки раскрутить их на полста коньячку. Вот тут-то и началось. Через минут десять как они выпили, я гляжу, а они лыка не вяжут. Мне чтоб так опьянеть двух бутылок не хватило б. А им полста за глаза.
Стали эти давно созревшие по паспорту тети, как дети. Всего боятся, а я у них типа папика. И говорю я им:
- Вот что девушки. Никуда пьяных не пущу. Раздевайтесь и ложитесь до утра.
Разделись до трусиков и на кровать покорно. Я посмотрел на их грудки торчком и тела смуглые без единого волоска, у меня встал сразу. А трусики у них дешевые такие, китайские.
Короче подсел к ним на кровать и давай руками направлять. Типа, ну-ка девочки лягте-ка так… Они меньжувались слегка, но видно со страху и по пьяни все, что я велю, делали. Короче уложил их в позу 69 и велел письки облизывать друг другу. Смотрю, а их это заводит не по-детски. Ну, думаю, никто их тут не трахает совсем, раз они от такого пустяка уже стонут, как в немецкой порнухе.
Они лижутся, а я потихонечку с них трусики то и стащил. Снял эти лоскутки и обомлел. Попки маленькие, круглые, аппетитные. На лобках еле-еле пушок растет, как у подростков. А они все там у себя отлизывают, и попки так истомно ходуном ходят.
Ту, что на спине лежала Биля зовут. Я решил с нее и начать. Подошел к ней, ноги ее на плечи положил, отставил голову Жанны (это вторую так звали, что сверху на Биле лежала) и начал сам нижней письку рукой ласкать. А Жанне, чтоб не волынила, свой здоровенный в рот пихнул. Но от нее толку мало. Сосать она не умела. Так, старалась типа.
Тереблю я Билин клиторок, ласкаю губки половые, чувствую, что течет вся. Одно сомнение. Какая-то маленькая писька у нее. Не порвать бы. В общем вытащил я из Жанниного рта, и начал головкой по Билиному лону водить. А Жанну пристроил пока мошонку облизывать.
Когда уже совсем невмоготу стало, начал вводить. И хоть там все влажно, но что-то упруго как-то. А мне ж не терпится. Ну, я и нажал. Вошло отлично, правда будто пленку прорвал сперва, ты себе представить не можешь, упруго так, с оттягом!
Одна беда, Биля как заорет. Хорошо, что у меня музыка в номере громко играла. Тут-то я и понял, что я ее порвал. Прикинь, 25 лет, а девственница. А мне так хорошо стало. Я Жаннину голову отодвинул, ноги Билины сжал и давай ее своим поршнем обрабатывать. Она сначала визжала, больно ж, а потом видимо кончила и только охала от удовольствия. Мощно так кончил в нее. Думал струей ее как ракету в космос запущу.
Потом вышел, сполоснул член от ее девственных следов, выхожу из душа и вижу картину. Биля лежит вся в истоме. Стонет. А Жаннка как обезумела, облизывает ее всю, и себе письку рукой теребит. Видно завелась.
У меня от вида их тел смуглых опять все торчком.
Подошел к Жаннке сзади, она ж над Билькой рачком сверху стояла. Ну и начал ей тоже клитор массировать ладошкой. У нее течет все. Я палец во влагалище ввел и чую - то же невинна. Прикинь! Двух невинных теть за раз трахнуть!
А потом смотрю на ее попку. Дырочки ануса почти не видно. Дай-ка думаю эту для разнообразия сначала в попку дефлорирую.
Взял в ладошку вазелина и смазал ей обильно. А для разведки пальчиком попку разработал. Презерватив одел для порядка. И ввел.
Она аж взвыла. Больно, конечно, в первый-то раз. Извивается на моем члене. Я от возбуждения ощутил: штук десять фрикций сделаю и изольюсь. Сжал ее бедра, колени раскорячил и мощно так отработал. И знаешь, когда кончал, чувствую, что расслабилась она. Тоже кончила. Я это осознал по тому, как ее анус ритмично и сильно мой член схватывал при кончине. Да и упала она сразу прям писей на лицо стонущей Биле. Натюрморт.
Растащил я их, лег между ними, лежу и балдею. Только руки машинально тела их ласкают. Кайф необыкновенный.
Они уже сопеть начали. Засыпать. А у меня опять стояк. Встал, хлебнул коньяку. Какая прекрасная ночь! Одним смычком в четыре свежие дуды!
Решил так. Сначало Билину попку распечатаю, а под утро Жаннин персик надкушу. А дальше - как в сказке. Похлопал Бильку по щекам, она вроде проснулась, влил ей бестолковой еще 50 грамм для анестезии, потом поставил раком, смазал вазелином и в резинке вошел. Сказка. Она тоже сначала визжала спросоня, а потом оклемалась и даже, как безумная, подмахивать начала. В один из подмахов я и кончил. Думал презик прорву - такой напор был.
Снял ее с члена, она так и рухнула. И уснула моментально. Теперь пора было б и за Жаннкино девство взяться. Чтоб боль девушке уменьшить, я ее на спину перевернул и хорошо так промежность и писю провазелинил.
А у самого стоит на ее невинность, как первый раз в жизни. Не удержался. Резко так в нее, сонную, ввел. Она от боли, похоже, проснулась, застонала, но я свое дело знаю, как начал ей свой отбойный по-стахановски пихать, так она через полминуты уже о боли забыла. Лежит, стонет, а ножками своими без единого волосика мне мой волосатый зад как клешнями охватила. Вдул ей тоже быстро. И откуда у меня столько спермы тогда взялось?
- Слушай, Абрамыч. А дальше-то что? - спросил я у Борьки.
- Дальше вообще прикол был. Они поутру очухались. Видят, что со мной вдвоем лежат. На простынях пятна понятные. Ну, и ощущения-то, наверное, остались. Прикинь, разрыдались. Кому мы, шлюхи, теперь нужны? - ноют.
Пришлось по ушам ездить. Говорю: дурочки вы. Что вам в этой Калмыкии ловить? Работы нет, вам по 25, а у вас и мужика нет, вас содержать. Поехали со мной в Москву? Я вас устрою в институт. Будем втроем жить.
А куда им деваться? Там у них с этим строго.
Придумал им алиби. Познакомился с родителями. Наплел, что набираю студентов в Институт Патриса Лумумбы. Степуху обещал приличную. Там люди простые, доверчивые. Отдали мне их. Так теперь с ними и живу. Теперь опытные стали. Такое вытворяем, мама не горюй.
Правда, сейчас надоедать стали. Привык к ним. Так я вот думаю их какому-нибудь олигарху продать. А сам бы в Калмыкию за следующим свежачком съездил.
Моисей БЛЯХЕР
-- Нахрен ты пишешь? Бухал бы лучше побольше.
Но нет. Молчит Русь. Не дает совета.
Ну а если без шуток, то пью я ровно столько, чтоб нажраться. А пишу много. Очень много. На выпивку то надо зарабатывать. Только пишу я из-за специфичности своей работы тексты весьма специфические. Весьма. Платят за них мало -- 3000 знаков -- 200 рублей, а потому и писать приходится много.
Ну а раз сказал "а", то надо сказать "б". Так вот то, что приходится писать, я ставлю под кат. И слабонервным, а также ранимым барышням читать очень не рекомендую.
Четыре дудки и один смычок
Недавно в Москве встретил я на Тверской приятеля своего, Борю Кацнельсона. Он был не один - с ним щебетали две красивые миниатюрные азиатки. Он меня увидел, обрадовался, сказал своим спутницам идти домой и накрыть поляну, а меня потащил в кафе "Пушкинъ".
Сели, тяпнули по рюмке, я спросил:
- Где таких экзотических сосок отхватил?
Тут мне Кацнельсон и рассказал историю, которую я вам пересказываю.
Борька работает пиарщиком на выборах. Работа не пыльная - мозги народу пудрить, чтоб голосовал за тех, кто Борьке платит. Вот и в тот раз поехал он в Калмыкию. Поселили его в гостинице "Белый лотос". А дальше он рассказывает сам:
- Короче, в штабе предвыборном толпа теток молодых. В Калмыкии народ бедный, за копейки готовы листовки раздавать. В той толпе я сразу этих двух красоток присмотрел. Причем сразу обратил внимание, что они подружки. Красивые, ну ты сам заценил только что. Надул я щеки, рассказал им о важности раздавания листовок для предотвращения коммуно-фашистского реванша и велел вечером придти ко мне в гостиницу. За инструкциями.
Вечером приходят. Сидим в баре. Предлагаю выпить. Стремаются. Я спрашиваю:
- Чего не пьете?
Отвечают, дескать, они от десяти грамм алкоголя в хлам. Потому что азиатки, и у них какой-то фермент не вырабатывается. И еще боятся, потому что у них в городе все друг друга знают. Если увидят пьющими со мной, то им ни замуж не выйти и вообще шлюхами считать будут. А еще выяснил я, что девочкам этим по 25 лет. Это меня просто прибило - на вид-то лет по 16.
Я фишку просек и говорю: "Значит так. Вы давайте не стремайтесь, я парень приличный. Мне нужно поработать, а вы мне поможете, расскажете, какая у вас тут обстановка. Пошли ко мне в номер". Им деваться то некуда. Серьезный дядя из Москвы, страшно отказаться, ну и пошли. Только попросили, чтоб я сначала сам поднялся, а они потом. Так и сделали.
Через пять минут приходят козочки пугливые.
Слово за слово, за ноутбуком, за разговорами об электорате, удалось мне таки раскрутить их на полста коньячку. Вот тут-то и началось. Через минут десять как они выпили, я гляжу, а они лыка не вяжут. Мне чтоб так опьянеть двух бутылок не хватило б. А им полста за глаза.
Стали эти давно созревшие по паспорту тети, как дети. Всего боятся, а я у них типа папика. И говорю я им:
- Вот что девушки. Никуда пьяных не пущу. Раздевайтесь и ложитесь до утра.
Разделись до трусиков и на кровать покорно. Я посмотрел на их грудки торчком и тела смуглые без единого волоска, у меня встал сразу. А трусики у них дешевые такие, китайские.
Короче подсел к ним на кровать и давай руками направлять. Типа, ну-ка девочки лягте-ка так… Они меньжувались слегка, но видно со страху и по пьяни все, что я велю, делали. Короче уложил их в позу 69 и велел письки облизывать друг другу. Смотрю, а их это заводит не по-детски. Ну, думаю, никто их тут не трахает совсем, раз они от такого пустяка уже стонут, как в немецкой порнухе.
Они лижутся, а я потихонечку с них трусики то и стащил. Снял эти лоскутки и обомлел. Попки маленькие, круглые, аппетитные. На лобках еле-еле пушок растет, как у подростков. А они все там у себя отлизывают, и попки так истомно ходуном ходят.
Ту, что на спине лежала Биля зовут. Я решил с нее и начать. Подошел к ней, ноги ее на плечи положил, отставил голову Жанны (это вторую так звали, что сверху на Биле лежала) и начал сам нижней письку рукой ласкать. А Жанне, чтоб не волынила, свой здоровенный в рот пихнул. Но от нее толку мало. Сосать она не умела. Так, старалась типа.
Тереблю я Билин клиторок, ласкаю губки половые, чувствую, что течет вся. Одно сомнение. Какая-то маленькая писька у нее. Не порвать бы. В общем вытащил я из Жанниного рта, и начал головкой по Билиному лону водить. А Жанну пристроил пока мошонку облизывать.
Когда уже совсем невмоготу стало, начал вводить. И хоть там все влажно, но что-то упруго как-то. А мне ж не терпится. Ну, я и нажал. Вошло отлично, правда будто пленку прорвал сперва, ты себе представить не можешь, упруго так, с оттягом!
Одна беда, Биля как заорет. Хорошо, что у меня музыка в номере громко играла. Тут-то я и понял, что я ее порвал. Прикинь, 25 лет, а девственница. А мне так хорошо стало. Я Жаннину голову отодвинул, ноги Билины сжал и давай ее своим поршнем обрабатывать. Она сначала визжала, больно ж, а потом видимо кончила и только охала от удовольствия. Мощно так кончил в нее. Думал струей ее как ракету в космос запущу.
Потом вышел, сполоснул член от ее девственных следов, выхожу из душа и вижу картину. Биля лежит вся в истоме. Стонет. А Жаннка как обезумела, облизывает ее всю, и себе письку рукой теребит. Видно завелась.
У меня от вида их тел смуглых опять все торчком.
Подошел к Жаннке сзади, она ж над Билькой рачком сверху стояла. Ну и начал ей тоже клитор массировать ладошкой. У нее течет все. Я палец во влагалище ввел и чую - то же невинна. Прикинь! Двух невинных теть за раз трахнуть!
А потом смотрю на ее попку. Дырочки ануса почти не видно. Дай-ка думаю эту для разнообразия сначала в попку дефлорирую.
Взял в ладошку вазелина и смазал ей обильно. А для разведки пальчиком попку разработал. Презерватив одел для порядка. И ввел.
Она аж взвыла. Больно, конечно, в первый-то раз. Извивается на моем члене. Я от возбуждения ощутил: штук десять фрикций сделаю и изольюсь. Сжал ее бедра, колени раскорячил и мощно так отработал. И знаешь, когда кончал, чувствую, что расслабилась она. Тоже кончила. Я это осознал по тому, как ее анус ритмично и сильно мой член схватывал при кончине. Да и упала она сразу прям писей на лицо стонущей Биле. Натюрморт.
Растащил я их, лег между ними, лежу и балдею. Только руки машинально тела их ласкают. Кайф необыкновенный.
Они уже сопеть начали. Засыпать. А у меня опять стояк. Встал, хлебнул коньяку. Какая прекрасная ночь! Одним смычком в четыре свежие дуды!
Решил так. Сначало Билину попку распечатаю, а под утро Жаннин персик надкушу. А дальше - как в сказке. Похлопал Бильку по щекам, она вроде проснулась, влил ей бестолковой еще 50 грамм для анестезии, потом поставил раком, смазал вазелином и в резинке вошел. Сказка. Она тоже сначала визжала спросоня, а потом оклемалась и даже, как безумная, подмахивать начала. В один из подмахов я и кончил. Думал презик прорву - такой напор был.
Снял ее с члена, она так и рухнула. И уснула моментально. Теперь пора было б и за Жаннкино девство взяться. Чтоб боль девушке уменьшить, я ее на спину перевернул и хорошо так промежность и писю провазелинил.
А у самого стоит на ее невинность, как первый раз в жизни. Не удержался. Резко так в нее, сонную, ввел. Она от боли, похоже, проснулась, застонала, но я свое дело знаю, как начал ей свой отбойный по-стахановски пихать, так она через полминуты уже о боли забыла. Лежит, стонет, а ножками своими без единого волосика мне мой волосатый зад как клешнями охватила. Вдул ей тоже быстро. И откуда у меня столько спермы тогда взялось?
- Слушай, Абрамыч. А дальше-то что? - спросил я у Борьки.
- Дальше вообще прикол был. Они поутру очухались. Видят, что со мной вдвоем лежат. На простынях пятна понятные. Ну, и ощущения-то, наверное, остались. Прикинь, разрыдались. Кому мы, шлюхи, теперь нужны? - ноют.
Пришлось по ушам ездить. Говорю: дурочки вы. Что вам в этой Калмыкии ловить? Работы нет, вам по 25, а у вас и мужика нет, вас содержать. Поехали со мной в Москву? Я вас устрою в институт. Будем втроем жить.
А куда им деваться? Там у них с этим строго.
Придумал им алиби. Познакомился с родителями. Наплел, что набираю студентов в Институт Патриса Лумумбы. Степуху обещал приличную. Там люди простые, доверчивые. Отдали мне их. Так теперь с ними и живу. Теперь опытные стали. Такое вытворяем, мама не горюй.
Правда, сейчас надоедать стали. Привык к ним. Так я вот думаю их какому-нибудь олигарху продать. А сам бы в Калмыкию за следующим свежачком съездил.
Моисей БЛЯХЕР