Сделал доклад на Жебелевских
Послушал доклады коллег. Они все были замечательные. Но один вызвал у меня волшебную оторопь. Доклад Анны Николаевны Грешных (Москва). Он и получился то, по словам автора, по волшебству. Была заявлена тема: "Божества круговращения года в римском архаическом сакральном календаре". Тема тоже ослепительно важная для меня. Но по досадному (или волшебному) недоразумению техники, автор рассказал другую историю. Историю о Янусе. Волшебно. Значит предмет нашего научного поиска в одном направлении. Обменялся адресами, по счастью имел с собой распечатку написанного, отдал, вдруг мы мыслим похожим образом?
В моей книжке есть глава:
Янус и Будда
Лавинообразному распространению в Центральной и Северной Азии буддизм обязан кушанам, то есть римским лагерникам и их сыновьям. Однако нельзя недооценивать роли друидов и греков в донесении сути учения Будды до лагерников, оторванных от привычных служителей римского культа.435 Учение пришлось приспосабливать для понимания простыми парнями Древней Италии, чтоб суть зазияла, очищенная от шелухи неточных образов. Первыми пользу от нового умозрения должны были ощутить измученные своими верными подчиненными верные им центурионы.
Доказано, что буддийская литература создавалась не на одном языке.436 Наиболее раннюю и надежную традицию текста являют санскритские, часто превосходя дошедшие в большем числе и полноте палийские.437
В махаяне один из главных образов учения Будды на санскрите именуется Парамита (pāramitā)438. Этимология этого слова темна.439 Меж тем в нем ясно видим греческое Παραμυθιά440 (Paramythiá - утешение, ослабление, лат. Consolatio441).
Еще более очевиден греческий источник в другом основном буддистском понятии: dharma (δρᾶμα).442
Понятные лагерникам слова обильно рассеяны в самых ранних текстах махаяны.443 Вот в Махаратнакута-сутре санскритская транскрипция-передача важных понятий: «О двух видах грязи (mala), от которых следует устраниться: 1) отсутствие действий, направленных на освобождение от аффективности сознания (букв. "загрязнения" - kleśa); 2) нахождение в ненужной близости с "семьями своих друзей" (mitrakula) и "семьями тех, кто подает милостыню" (bheksakakula)».444
Mala это латинское - malum, i (средний род) - зло.
Клеша (kleśa) - латинское claustrum, i (средний род) - запор, засов, замок.445 С нужным смыслом находим это слово у Лукреция, еще не знавшего слова margo: vitai claustra resolvere - порвать узы (запоры) жизни.446
Мitrakula447 и bheksakakula слова не менее любопытные.
Латинской словесностью буддистские сочинения обязаны учителям ребятни, порожденной лагерниками.448 В Римской республике учитель заранее должен обеспечить себе контингент учащихся. Он выискивает место, где много детворы школьного возраста и нет поблизости школы, с которой пришлось бы вступать в соперничество; знакомится с родителями и старается, конечно, ослепить их блеском своих знаний и своего педагогического умения. Сделать это нетрудно: многого от него не требуют, пусть только выучит детей читать, писать и считать - хватит! И учитель пускается на поиски помещения для своей школы.
Так как средства его весьма ограничены, то хорошей, просторной и светлой комнаты он и не ищет. Его вполне удовлетворит какой-нибудь сарайчик, дощатый чулан, полутемная мастерская, которую не захотел снять ни один ремесленник, а то и просто навес над пустующим хлевом. Иногда у него нет денег и на такое помещение, и устраивается со своими учениками на открытом воздухе, где-нибудь под портиком форума, и только отгородит грубым широким полотнищем своих питомцев от веселой и шумной уличной пестроты. Приобретет он еще несколько табуреток или скамеек для учеников (дети пишут, держа письменные принадлежности на коленях, - столов не нужно) и стул для себя - вот «школа» и оборудована.
Нам трудно даже представить, насколько античная школа была бедна учебными пособиями: нет букварей, нет прописей, отсутствует привычная для нас большая классная доска; книги, которые к концу I в. н. э. сильно подешевеют, для бедняков, чьи дети ходят в начальную школу, останутся дорогой вещью.449
В новом свете сразу представляется и вопрос о происхождении еще некоторых письменностей, например, индийского деванагари.450
Стремление невозвращенцев к пониманию действительности на местный, как им казалось, лад отмечено и в буддистских текстах, где кшатрии (военное сословие) назывались самыми первыми; отмечено это стремление и востоковедами. Г. М. Бонгард-Левин: «особенно значительной была роль кшатриев в республиканских объединениях, где брахманы (проповедники, друиды? - Д. Н.), как правило, в делах управления не участвовали. Обладали властью кшатрии, и они же обычно были крупными земельными собственниками».451
Собственно с точки зрения многих римских пленных, ставших вольными после 26 года до н. э., ничего особенного не произошло. Они просто осознали, что давно освободились от всех клеш-запоров, и уподобились Янусу, первому царю Лация, альфе и омеге, началу и концу.452
Прелюбопытно, что еще одно имя Януса - Квирин.453
Вот Гораций описывает, как Август закрыл двери его храма (vacuum duellis Ianum Quirini clausit).454 В целом стихотворение является прекрасным примером ранней непрямой риторики, где Гораций ловко избегает панегирика.455
Квирин-Янус был еще и богом народного, мужского собрания, отсюда наименование римлян: квириты. Август в эти годы уделяет особое внимание храму Януса, отмечая это даже в перечне своих деяний:456
«При мне принцепсе [сената] сенат трижды постановлял запереть храм Януса-Квирина, - его наши предки пожелали запирать в том случае, когда благодаря победам по всей империи римского народа на суше и на море порожден мир, - тогда как до моего рождения, с тех пор как основан Рим, он был заперт, по преданию, всего лишь дважды».457
Действия Августа с воротами Януса были для современников необычными, из ряда вон выходящими, неслыханными. Август также считает их особо важными. Закрытие Августом ворот Януса это громкое открытие ворот в Рим для эмигрантов и невозвращенцев. Так полагал Август.
Без сомнения на переосмысление невозвращенцами действительности оказало влияние и неизбежное общение с новыми родственниками, мужчинами из племени саков-юэчжи. Их просветленное понимание действительности Буддой можно было выразить простыми словами, как это делали вслед за ними их последователи, чаньские патриархи: Будда это дыра в отхожем месте. Ровно такой же дырой в воротах был и Янус.458
Эту нехитрую тонкость первые из прозревших легко и просто объясняли своим дисциплинированным товарищам. С этого момента в истории учения Будды открылась новая, римская, латинская страница, которая не дописана и сегодня.
Чтобы понять, где лежат истоки разрешения для буддистов бороться с врагами учения с оружием в руках, надо вспомнить о Канишке,459 с именем которого связана победа махаяны. Его пример показывает, как буддизм довел до логического конца свое вторжение в земной мир. Перед Канишкой как перед Менандром уже не стояла альтернатива царских регалий или монашеского сана, неразрешимая раньше. Получив посвящение от кашмирского учителя Сударшаны,460 Канишка не перестал быть императором, деспотом и завоевателем, но он стал для буддистов защитником их учения. Буддизм, не переставая быть учением о милосердии, приобретал черты воинствующей церкви.461 Подобное произошло позже и с учением еврейского Мошиаха - Христа.
Определенного о языке и мировосприятии саков-юэчжи мы знаем столь же мало, сколь и о кельтских.462 Однако красноречиво происхождение Будды именно из этого народа.463
Гораций несправедливо упрекал невозвращенцев в забвении родных богов. Простые парни Древней Италии подстроили свое мировоззрение под удачно растолкованное им местное учение Будды464. Проповедь дхармы-ясности-пустоты-зияния более всего походила на восприятие римлянами мира,465 которым правит главный бог Рима, бог запоров и дверей, зияния и пустоты, входов-выходов и всякого начала - Янус.466 Будда в их понимании стал воплощением Януса, начала и конца, зияния, пустоты, ничего. Многие из них сами ощутили себя Янусом-Буддой.467
Они старались втолковывать свое латинское понимание всего и сыновьям, просто, доходчиво, остроумно. Что-то ребятне втолковывали и начальные учителя. Чем больше лагерники старели, тем таких становилось больше.
Школьный день в Риме начинался рано: с рассветом весной и еще до рассвета зимой. Марциал жаловался, что его ни свет ни заря будят голоса школьников и окрики учителя. В полдень дети уходили домой поесть и опять возвращались часа на три в школу. Тут на глазах учителя они и готовили свои уроки.
Чтение в те времена далеко не было таким простым делом, как сейчас. Слова писались слитно, непрерывной строкой; знаков препинания не было. Третьим предметом в начальной школе была арифметика. Так же, как буквы и слоги, дети дружно выкрикивали: «один да один - два, два да два - четыре»; обучались четырем правилам арифметики, знакомились с дробями; учились считать в уме. Устному счету придавали большое значение: в повседневной жизни умение сосчитать, сложить, вычесть, разделить требовалось на каждом шагу. В римской школе арифметика была предметом гораздо более трудным, чем у нас.
Тем временем, как сообщает через четыре века Орозий, в год от основания города 752-й Цезарь Август, объединив с запада на восток, с севера на юг, и по всей окружности Океана все народы единым миром, лично закрыл тогда ворота Януса в третий раз. С того времени они были закрыты постоянно в течение почти двенадцати лет безмятежнейшего покоя, так что их покрыла ржавчина, и открылись они не прежде, чем уже в глубокой старости Августа были потрясены мятежом в Афинах и восстанием даков. Таким образом, закрыв ворота Януса, так что держава, не находя нигде войны, оберегала и распространяла мир, он стал усердно издавать многочисленные законы, чтоб род человеческий изменил свой нрав к лучшему.
Нехитрое же умственное действие лагерников фундаментально, революционно преобразило буддизм. Говоря языком буддологов, появился путь Большой колесницы, махаяны, ставшей в итоге наиболее распространенной разновидностью учения Будды, известной в Китае как чань, а в Японии как дзен.
Впрочем, более разумным представляется мнение о полном тождестве махаяны и якобы предшествовавшей ей хинаяне. Во всяком случае, с точки зрения Будды должно быть так.
Именно из-за потребностей римских невозвращенцев, их жен и потомков, Будду начали изображать, чего раньше не было. Через 500 лет после смерти Будды впервые появляются его, по-римски приветствующего открытой ладонью, статуи и изображения.
Посредством учения Будды, парамиты, римский дух (virtus) и римское военное (disciplina) в невозвращенцах получили влияние на сыновей и после смерти отцов. Ведь сыновья и внуки лагерников, для которых их отцы и деды были богами во плоти, были новыми мирами, созданными ушедшими из Рима когда-то безответственными юнцами.
Для юнцов, превратившихся в дедушек, это стало не отвлеченным образом, а глубочайшим, потрясающим осознанием, которое в современном буддизме называется просветлением.
Особенно ярким и стремительным оно было у тех, кто детство провел среди военных и пастухов. Даже среди пастухов-рабов в Италии была своя иерархия. Стадо обычно разбивалось на несколько частей (овечье - по 100 штук в каждой, так же как и коровье, лошадиный табун - по 50 лошадей), и к каждой части приставлялся один (для лошадей - два) пастух. Все они были подчинены старшему пастуху, который назывался magister pecoris. Эта фигура заслуживает того, чтобы на ней остановиться внимательнее.
Считается, что античная традиция не дает нам ни одного имени этих старших пастухов не дошло до нас, не говоря уже об их биографиях. Как и не дает нам имен центурионов, опекавших своих юных товарищей по несчастью плена.
Но мы знаем, что, например, пастухи прежде всего были не только грамотные, а в своей области просто образованные люди: животноводы-специалисты, сказали бы мы, говоря современным языком. На них лежала организация всей жизни стада, они должны были позаботиться о том, чтобы снабдить людей и животных всем, что им нужно на время путешествия и по приходе на место; они следили за всей жизнью стада, за воспитанием молодняка, вели учет доходам со стада. Под их руководством состояли пастухи и подпаски, на практике обучавшиеся у них животноводству. Они же смотрели за состоянием здоровья животных и лечили их: старый скотолечебник, представлявший собой выборку из Магона, сопровождал их во всех путешествиях. Колумелла определял их деятельность как требующую неусыпного внимания, заботы и знаний.
Мы никогда не узнаем, сколько сделали эти люди для животноводства древней Италии и, следовательно, для животноводства всей Европы. Между тем можно считать несомненным, что как выведением ряда превосходных фруктовых сортов, так и выведением превосходных пород различных животных - апулийские и галльские овцы, реатинские мулы, апулийские лошади, белые «пекарские» свиньи - италийское хозяйство было обязано рабам-специалистам, обладавшим в животноводстве полнотой тех специальных знаний, которых, разумеется, не было у хозяина. Если старший пастух был одаренный и любящий свое дело человек, то на равнинах Апулии или в горной глуши Самния, вдали от надоедливой хозяйской слежки, он мог развернуться вовсю: стадо, порученное его надзору, становилось точкой приложения его творческой работы. Деятельности этих людей обязана была италийская ветеринария обилием и эффективностью своих лекарств, из которых некоторые дошли до нашего времени, а также отчетливой и внимательной диагностикой; сводом правил, обеспечивающих наилучшие условия для разведения стада, подбором кормов. Книги Варрона и Колумеллы, посвященные животноводству, представляют собой в значительной степени сводку векового пастушеского опыта.482
Такие люди при осознании учения Будды переживают особый опыт.483
Ссылки и сноски
Ссылки и сноски еще
В моей книжке есть глава:
Янус и Будда
Лавинообразному распространению в Центральной и Северной Азии буддизм обязан кушанам, то есть римским лагерникам и их сыновьям. Однако нельзя недооценивать роли друидов и греков в донесении сути учения Будды до лагерников, оторванных от привычных служителей римского культа.435 Учение пришлось приспосабливать для понимания простыми парнями Древней Италии, чтоб суть зазияла, очищенная от шелухи неточных образов. Первыми пользу от нового умозрения должны были ощутить измученные своими верными подчиненными верные им центурионы.
Доказано, что буддийская литература создавалась не на одном языке.436 Наиболее раннюю и надежную традицию текста являют санскритские, часто превосходя дошедшие в большем числе и полноте палийские.437
В махаяне один из главных образов учения Будды на санскрите именуется Парамита (pāramitā)438. Этимология этого слова темна.439 Меж тем в нем ясно видим греческое Παραμυθιά440 (Paramythiá - утешение, ослабление, лат. Consolatio441).
Еще более очевиден греческий источник в другом основном буддистском понятии: dharma (δρᾶμα).442
Понятные лагерникам слова обильно рассеяны в самых ранних текстах махаяны.443 Вот в Махаратнакута-сутре санскритская транскрипция-передача важных понятий: «О двух видах грязи (mala), от которых следует устраниться: 1) отсутствие действий, направленных на освобождение от аффективности сознания (букв. "загрязнения" - kleśa); 2) нахождение в ненужной близости с "семьями своих друзей" (mitrakula) и "семьями тех, кто подает милостыню" (bheksakakula)».444
Mala это латинское - malum, i (средний род) - зло.
Клеша (kleśa) - латинское claustrum, i (средний род) - запор, засов, замок.445 С нужным смыслом находим это слово у Лукреция, еще не знавшего слова margo: vitai claustra resolvere - порвать узы (запоры) жизни.446
Мitrakula447 и bheksakakula слова не менее любопытные.
Латинской словесностью буддистские сочинения обязаны учителям ребятни, порожденной лагерниками.448 В Римской республике учитель заранее должен обеспечить себе контингент учащихся. Он выискивает место, где много детворы школьного возраста и нет поблизости школы, с которой пришлось бы вступать в соперничество; знакомится с родителями и старается, конечно, ослепить их блеском своих знаний и своего педагогического умения. Сделать это нетрудно: многого от него не требуют, пусть только выучит детей читать, писать и считать - хватит! И учитель пускается на поиски помещения для своей школы.
Так как средства его весьма ограничены, то хорошей, просторной и светлой комнаты он и не ищет. Его вполне удовлетворит какой-нибудь сарайчик, дощатый чулан, полутемная мастерская, которую не захотел снять ни один ремесленник, а то и просто навес над пустующим хлевом. Иногда у него нет денег и на такое помещение, и устраивается со своими учениками на открытом воздухе, где-нибудь под портиком форума, и только отгородит грубым широким полотнищем своих питомцев от веселой и шумной уличной пестроты. Приобретет он еще несколько табуреток или скамеек для учеников (дети пишут, держа письменные принадлежности на коленях, - столов не нужно) и стул для себя - вот «школа» и оборудована.
Нам трудно даже представить, насколько античная школа была бедна учебными пособиями: нет букварей, нет прописей, отсутствует привычная для нас большая классная доска; книги, которые к концу I в. н. э. сильно подешевеют, для бедняков, чьи дети ходят в начальную школу, останутся дорогой вещью.449
В новом свете сразу представляется и вопрос о происхождении еще некоторых письменностей, например, индийского деванагари.450
Стремление невозвращенцев к пониманию действительности на местный, как им казалось, лад отмечено и в буддистских текстах, где кшатрии (военное сословие) назывались самыми первыми; отмечено это стремление и востоковедами. Г. М. Бонгард-Левин: «особенно значительной была роль кшатриев в республиканских объединениях, где брахманы (проповедники, друиды? - Д. Н.), как правило, в делах управления не участвовали. Обладали властью кшатрии, и они же обычно были крупными земельными собственниками».451
Собственно с точки зрения многих римских пленных, ставших вольными после 26 года до н. э., ничего особенного не произошло. Они просто осознали, что давно освободились от всех клеш-запоров, и уподобились Янусу, первому царю Лация, альфе и омеге, началу и концу.452
Прелюбопытно, что еще одно имя Януса - Квирин.453
Вот Гораций описывает, как Август закрыл двери его храма (vacuum duellis Ianum Quirini clausit).454 В целом стихотворение является прекрасным примером ранней непрямой риторики, где Гораций ловко избегает панегирика.455
Квирин-Янус был еще и богом народного, мужского собрания, отсюда наименование римлян: квириты. Август в эти годы уделяет особое внимание храму Януса, отмечая это даже в перечне своих деяний:456
«При мне принцепсе [сената] сенат трижды постановлял запереть храм Януса-Квирина, - его наши предки пожелали запирать в том случае, когда благодаря победам по всей империи римского народа на суше и на море порожден мир, - тогда как до моего рождения, с тех пор как основан Рим, он был заперт, по преданию, всего лишь дважды».457
Действия Августа с воротами Януса были для современников необычными, из ряда вон выходящими, неслыханными. Август также считает их особо важными. Закрытие Августом ворот Януса это громкое открытие ворот в Рим для эмигрантов и невозвращенцев. Так полагал Август.
Без сомнения на переосмысление невозвращенцами действительности оказало влияние и неизбежное общение с новыми родственниками, мужчинами из племени саков-юэчжи. Их просветленное понимание действительности Буддой можно было выразить простыми словами, как это делали вслед за ними их последователи, чаньские патриархи: Будда это дыра в отхожем месте. Ровно такой же дырой в воротах был и Янус.458
Эту нехитрую тонкость первые из прозревших легко и просто объясняли своим дисциплинированным товарищам. С этого момента в истории учения Будды открылась новая, римская, латинская страница, которая не дописана и сегодня.
Чтобы понять, где лежат истоки разрешения для буддистов бороться с врагами учения с оружием в руках, надо вспомнить о Канишке,459 с именем которого связана победа махаяны. Его пример показывает, как буддизм довел до логического конца свое вторжение в земной мир. Перед Канишкой как перед Менандром уже не стояла альтернатива царских регалий или монашеского сана, неразрешимая раньше. Получив посвящение от кашмирского учителя Сударшаны,460 Канишка не перестал быть императором, деспотом и завоевателем, но он стал для буддистов защитником их учения. Буддизм, не переставая быть учением о милосердии, приобретал черты воинствующей церкви.461 Подобное произошло позже и с учением еврейского Мошиаха - Христа.
Определенного о языке и мировосприятии саков-юэчжи мы знаем столь же мало, сколь и о кельтских.462 Однако красноречиво происхождение Будды именно из этого народа.463
Гораций несправедливо упрекал невозвращенцев в забвении родных богов. Простые парни Древней Италии подстроили свое мировоззрение под удачно растолкованное им местное учение Будды464. Проповедь дхармы-ясности-пустоты-зияния более всего походила на восприятие римлянами мира,465 которым правит главный бог Рима, бог запоров и дверей, зияния и пустоты, входов-выходов и всякого начала - Янус.466 Будда в их понимании стал воплощением Януса, начала и конца, зияния, пустоты, ничего. Многие из них сами ощутили себя Янусом-Буддой.467
Они старались втолковывать свое латинское понимание всего и сыновьям, просто, доходчиво, остроумно. Что-то ребятне втолковывали и начальные учителя. Чем больше лагерники старели, тем таких становилось больше.
Школьный день в Риме начинался рано: с рассветом весной и еще до рассвета зимой. Марциал жаловался, что его ни свет ни заря будят голоса школьников и окрики учителя. В полдень дети уходили домой поесть и опять возвращались часа на три в школу. Тут на глазах учителя они и готовили свои уроки.
Чтение в те времена далеко не было таким простым делом, как сейчас. Слова писались слитно, непрерывной строкой; знаков препинания не было. Третьим предметом в начальной школе была арифметика. Так же, как буквы и слоги, дети дружно выкрикивали: «один да один - два, два да два - четыре»; обучались четырем правилам арифметики, знакомились с дробями; учились считать в уме. Устному счету придавали большое значение: в повседневной жизни умение сосчитать, сложить, вычесть, разделить требовалось на каждом шагу. В римской школе арифметика была предметом гораздо более трудным, чем у нас.
Тем временем, как сообщает через четыре века Орозий, в год от основания города 752-й Цезарь Август, объединив с запада на восток, с севера на юг, и по всей окружности Океана все народы единым миром, лично закрыл тогда ворота Януса в третий раз. С того времени они были закрыты постоянно в течение почти двенадцати лет безмятежнейшего покоя, так что их покрыла ржавчина, и открылись они не прежде, чем уже в глубокой старости Августа были потрясены мятежом в Афинах и восстанием даков. Таким образом, закрыв ворота Януса, так что держава, не находя нигде войны, оберегала и распространяла мир, он стал усердно издавать многочисленные законы, чтоб род человеческий изменил свой нрав к лучшему.
Нехитрое же умственное действие лагерников фундаментально, революционно преобразило буддизм. Говоря языком буддологов, появился путь Большой колесницы, махаяны, ставшей в итоге наиболее распространенной разновидностью учения Будды, известной в Китае как чань, а в Японии как дзен.
Впрочем, более разумным представляется мнение о полном тождестве махаяны и якобы предшествовавшей ей хинаяне. Во всяком случае, с точки зрения Будды должно быть так.
Именно из-за потребностей римских невозвращенцев, их жен и потомков, Будду начали изображать, чего раньше не было. Через 500 лет после смерти Будды впервые появляются его, по-римски приветствующего открытой ладонью, статуи и изображения.
Посредством учения Будды, парамиты, римский дух (virtus) и римское военное (disciplina) в невозвращенцах получили влияние на сыновей и после смерти отцов. Ведь сыновья и внуки лагерников, для которых их отцы и деды были богами во плоти, были новыми мирами, созданными ушедшими из Рима когда-то безответственными юнцами.
Для юнцов, превратившихся в дедушек, это стало не отвлеченным образом, а глубочайшим, потрясающим осознанием, которое в современном буддизме называется просветлением.
Особенно ярким и стремительным оно было у тех, кто детство провел среди военных и пастухов. Даже среди пастухов-рабов в Италии была своя иерархия. Стадо обычно разбивалось на несколько частей (овечье - по 100 штук в каждой, так же как и коровье, лошадиный табун - по 50 лошадей), и к каждой части приставлялся один (для лошадей - два) пастух. Все они были подчинены старшему пастуху, который назывался magister pecoris. Эта фигура заслуживает того, чтобы на ней остановиться внимательнее.
Считается, что античная традиция не дает нам ни одного имени этих старших пастухов не дошло до нас, не говоря уже об их биографиях. Как и не дает нам имен центурионов, опекавших своих юных товарищей по несчастью плена.
Но мы знаем, что, например, пастухи прежде всего были не только грамотные, а в своей области просто образованные люди: животноводы-специалисты, сказали бы мы, говоря современным языком. На них лежала организация всей жизни стада, они должны были позаботиться о том, чтобы снабдить людей и животных всем, что им нужно на время путешествия и по приходе на место; они следили за всей жизнью стада, за воспитанием молодняка, вели учет доходам со стада. Под их руководством состояли пастухи и подпаски, на практике обучавшиеся у них животноводству. Они же смотрели за состоянием здоровья животных и лечили их: старый скотолечебник, представлявший собой выборку из Магона, сопровождал их во всех путешествиях. Колумелла определял их деятельность как требующую неусыпного внимания, заботы и знаний.
Мы никогда не узнаем, сколько сделали эти люди для животноводства древней Италии и, следовательно, для животноводства всей Европы. Между тем можно считать несомненным, что как выведением ряда превосходных фруктовых сортов, так и выведением превосходных пород различных животных - апулийские и галльские овцы, реатинские мулы, апулийские лошади, белые «пекарские» свиньи - италийское хозяйство было обязано рабам-специалистам, обладавшим в животноводстве полнотой тех специальных знаний, которых, разумеется, не было у хозяина. Если старший пастух был одаренный и любящий свое дело человек, то на равнинах Апулии или в горной глуши Самния, вдали от надоедливой хозяйской слежки, он мог развернуться вовсю: стадо, порученное его надзору, становилось точкой приложения его творческой работы. Деятельности этих людей обязана была италийская ветеринария обилием и эффективностью своих лекарств, из которых некоторые дошли до нашего времени, а также отчетливой и внимательной диагностикой; сводом правил, обеспечивающих наилучшие условия для разведения стада, подбором кормов. Книги Варрона и Колумеллы, посвященные животноводству, представляют собой в значительной степени сводку векового пастушеского опыта.482
Такие люди при осознании учения Будды переживают особый опыт.483
Ссылки и сноски
Ссылки и сноски еще