Ослы, часы и Каддафи
В конфликте между народом Ливии и вождями западных демократий, мое сердце на стороне ливийцев. Причина тому проста: ливийский пытыушник или медсестра живут зажиточнее университетского преподавателя в демократическом РФ. Каддафи устроил так, что и с жильем у них трудностей нет. И детей они рожать могут, не боясь за их будущее. Не грозят при Каддафи ливийским детям голод, нищета, наркомания и педофилы. А при демократии в богатейшей нефтью и природными богатствами России иногда и поесть не на что. И с чего мне сочувствовать грабителям и убийцам? Конечно же, я на стороне ливийцев.
Одним из тех, кто отстаивал интересы СССР в Северной Африке, был мой отец, полковник Советской Армии в отставке Евгений Новокшонов. Из Ливии батя привез часы Tissot. И рассказал мне, как он стал обладателем швейцарского механизма:
«Эти часы с эмблемой Войск ПВО Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии (СНЛАД) от имени Лидера Ливийской революции Муамара Каддафи вручил мне в Триполи полковник Салем Басыр. Подарок более чем скромный, но тому были свои причины. Дело в том, что арабские военные попросили руководство Советских военных советников (СВС) в Ливии выделить одного специалиста для анализа обстановки в воюющих Чаде и Судане. Выбор пал на меня. В результате, без официально оформленного приказа по группе СВС, состоялась моя командировка в южные районы Ливии и некоторые районы Чада и Судана. Не уверен, что пришло время рассказывать обо всех деталях той интересной поездки. Расскажу лишь одну историю.
Место действия: Чад, район боевых действий Фронта национального освобождения Гукуни Уэддея и правительственных войск Нджамены Хиссена Хабрэ. 1985 год.
Жара иссушает. Загустевшая кровь стучит в голову. Cохнут губы. Грубеет и шершавеет язык. Солнечные лучи, падающие под прямым углом на землю, жгут плечи даже через рубашку. А где-то в Нджамене сидит антисоветчик Саввик Шустер и, попивая кока-колу со льдом, придумывает клеветнические небылицы, что к уничтожению французских «Миражей» в этом мареве, причастны советские военные советники. Боже, как хочется пить.
Сегодня наш шестидесятидвухлетний проводник-тиббус сказал, что недалеко отсюда есть вода, и, оставив машины под охраной отделения солдат, мы уже два с половиной часа в самый солнцепек продвигаемся в сторону грандиозного Эми-Куси.
Мысль о том, что нас ждет вода, неотступна и, как патрон в патроннике, предназначенный для выстрела, незаменима. Тропинка как бы подвязана к отвесной скале и искусно цепляется за каждый выступ и мало-мальски видимый карниз. Снизу, навстречу экспедиции, по этой же тропинке карабкаются два осла.
-- Принесла вас нелегкая именно сейчас! Как разминемся? - подумал я. Проводник же, ничуть не беспокоясь, вел отряд на незапланированную встречу. Обе стороны, не торопясь, сближались. Первый ослик, который был уже в шагах двадцати от проводника, остановился, потоптался и спрятал переднюю часть туловища в скальную выемку, перекрыв задом тропинку.
Проводник подошел к животному, взял осла за хвост, как за спасательную веревку, сделал большой шаг левой ногой. Наклонившись над пропастью спиной, кругом перенес правую ногу и зашагал дальше.
Следующие проделали то же и пошли за проводником. Чувствовалось, что животное было напряжено и словно вжималось в скалу, помогая людям пройти. Но глаза и уши ишачка постоянно следили за всеми действиями людей. Всякое несерьезное отношение к переправе исключалось с обеих сторон. Даже ослу не приходило в голову шутить на карнизе шириной не более шестидесяти сантиметров.
Второй ослик удивил еще больше. Он встал на дыбы в выбранной им расщелине так ровно, что люди шли по тропинке, не касаясь его.
Позднее, когда солдаты и офицеры утолили жажду, нагретой африканским солнцем и внутренним теплом вулкана водой, я спросил одного из тиббусов, живущих в этом ущелье: «Чьи это животные?»
-- Наверху караванщик живет, -- и абориген показал рукой на вершину горы, с которой мы недавно спустились. Перед глазами предстало круглое каменное жилище без крыши.
-- Он сдает ослов внаем всем желающим. Они возят поклажу от этого оазиса до караванной тропы. Часто возвращаются одни, без людей. Очень умные животные.
И я подумал тогда: «Ничего себе -- чувство самосохранения! Ай да ослики! Видимо долго и часто их били, чтобы они так в стенки вжиматься стали».
В лучших традициях советской перестраховки, один из начальников потом оформил мою поездку как самоволку (обстановка была такая: "Русские в боевых действиях в Чаде и Судане участия не принимают и принимать не могут").
Чтобы подсластить горечь обиды, Каддафи приказал подарить тот самый хронометр.»
Ну и тут.
И тут.
И здесь.
Одним из тех, кто отстаивал интересы СССР в Северной Африке, был мой отец, полковник Советской Армии в отставке Евгений Новокшонов. Из Ливии батя привез часы Tissot. И рассказал мне, как он стал обладателем швейцарского механизма:
«Эти часы с эмблемой Войск ПВО Социалистической Народной Ливийской Арабской Джамахирии (СНЛАД) от имени Лидера Ливийской революции Муамара Каддафи вручил мне в Триполи полковник Салем Басыр. Подарок более чем скромный, но тому были свои причины. Дело в том, что арабские военные попросили руководство Советских военных советников (СВС) в Ливии выделить одного специалиста для анализа обстановки в воюющих Чаде и Судане. Выбор пал на меня. В результате, без официально оформленного приказа по группе СВС, состоялась моя командировка в южные районы Ливии и некоторые районы Чада и Судана. Не уверен, что пришло время рассказывать обо всех деталях той интересной поездки. Расскажу лишь одну историю.
Место действия: Чад, район боевых действий Фронта национального освобождения Гукуни Уэддея и правительственных войск Нджамены Хиссена Хабрэ. 1985 год.
Жара иссушает. Загустевшая кровь стучит в голову. Cохнут губы. Грубеет и шершавеет язык. Солнечные лучи, падающие под прямым углом на землю, жгут плечи даже через рубашку. А где-то в Нджамене сидит антисоветчик Саввик Шустер и, попивая кока-колу со льдом, придумывает клеветнические небылицы, что к уничтожению французских «Миражей» в этом мареве, причастны советские военные советники. Боже, как хочется пить.
Сегодня наш шестидесятидвухлетний проводник-тиббус сказал, что недалеко отсюда есть вода, и, оставив машины под охраной отделения солдат, мы уже два с половиной часа в самый солнцепек продвигаемся в сторону грандиозного Эми-Куси.
Мысль о том, что нас ждет вода, неотступна и, как патрон в патроннике, предназначенный для выстрела, незаменима. Тропинка как бы подвязана к отвесной скале и искусно цепляется за каждый выступ и мало-мальски видимый карниз. Снизу, навстречу экспедиции, по этой же тропинке карабкаются два осла.
-- Принесла вас нелегкая именно сейчас! Как разминемся? - подумал я. Проводник же, ничуть не беспокоясь, вел отряд на незапланированную встречу. Обе стороны, не торопясь, сближались. Первый ослик, который был уже в шагах двадцати от проводника, остановился, потоптался и спрятал переднюю часть туловища в скальную выемку, перекрыв задом тропинку.
Проводник подошел к животному, взял осла за хвост, как за спасательную веревку, сделал большой шаг левой ногой. Наклонившись над пропастью спиной, кругом перенес правую ногу и зашагал дальше.
Следующие проделали то же и пошли за проводником. Чувствовалось, что животное было напряжено и словно вжималось в скалу, помогая людям пройти. Но глаза и уши ишачка постоянно следили за всеми действиями людей. Всякое несерьезное отношение к переправе исключалось с обеих сторон. Даже ослу не приходило в голову шутить на карнизе шириной не более шестидесяти сантиметров.
Второй ослик удивил еще больше. Он встал на дыбы в выбранной им расщелине так ровно, что люди шли по тропинке, не касаясь его.
Позднее, когда солдаты и офицеры утолили жажду, нагретой африканским солнцем и внутренним теплом вулкана водой, я спросил одного из тиббусов, живущих в этом ущелье: «Чьи это животные?»
-- Наверху караванщик живет, -- и абориген показал рукой на вершину горы, с которой мы недавно спустились. Перед глазами предстало круглое каменное жилище без крыши.
-- Он сдает ослов внаем всем желающим. Они возят поклажу от этого оазиса до караванной тропы. Часто возвращаются одни, без людей. Очень умные животные.
И я подумал тогда: «Ничего себе -- чувство самосохранения! Ай да ослики! Видимо долго и часто их били, чтобы они так в стенки вжиматься стали».
В лучших традициях советской перестраховки, один из начальников потом оформил мою поездку как самоволку (обстановка была такая: "Русские в боевых действиях в Чаде и Судане участия не принимают и принимать не могут").
Чтобы подсластить горечь обиды, Каддафи приказал подарить тот самый хронометр.»
Ну и тут.
И тут.
И здесь.