.
Оригинал взят у kata_rasen в .
Свобода - это прекрасно.
Это когда, например, перестаёшь верить в ужасы нарушений самай, возможность потерять связь с идамом и прочее; и текст достаёшь не ежедневно, а два-три раза в год - но зато по любви.
Это когда перестаёшь интересоваться вопросами поиска учителя, встраиванием в иерархию и вообще в целом обществом единоверцев; но если надо поговорить, то всегда есть с кем.
И когда действительно всё равно, что делают твои мужчины, пока ты их не видишь, - да пусть хоть со слоном спят. И нет детей, и нет семьи, и нет такого дома, который страшно было бы потерять.
И не страшно травиться интоксикантами, и не страшно спать с кем захочется, и не страшно палить тексты со страшными тайнами.
И каждая красная юбка - это юбка Дэви собственной персоной, а шаль обвисает в точности так же, как костяной передник, и можно наконец-то позаботиться не только об окружающих, но и о себе.
И по большому счёту, не так уж важна производительность как таковая, потому что текстов давно уже более чем достаточно; весь фокус в том, что пока ты работаешь над книгой, она работает над тобой. И ты в каком-то смысле, на каком-то уровне становишься единым с автором текста. И дальше нет никакого пиетета к автору, потому что он и так здесь - что его почитать? Есть только единение и любовь.
И больше не веришь в логические аргументы, и больше не интересуешься тем, что тебе можно, а что нельзя; и совершенно по барабану, каким именно правилам не соответствуешь ты сам и то, что ты делаешь. И не надо объяснять другим, что они не правы. И вообще никому ничего не надо объяснять.
И ты настолько смертен, что можно вообще ничего не делать, кроме того, что действительно хочется.
Свобода - это прекрасно.
Это когда, например, перестаёшь верить в ужасы нарушений самай, возможность потерять связь с идамом и прочее; и текст достаёшь не ежедневно, а два-три раза в год - но зато по любви.
Это когда перестаёшь интересоваться вопросами поиска учителя, встраиванием в иерархию и вообще в целом обществом единоверцев; но если надо поговорить, то всегда есть с кем.
И когда действительно всё равно, что делают твои мужчины, пока ты их не видишь, - да пусть хоть со слоном спят. И нет детей, и нет семьи, и нет такого дома, который страшно было бы потерять.
И не страшно травиться интоксикантами, и не страшно спать с кем захочется, и не страшно палить тексты со страшными тайнами.
И каждая красная юбка - это юбка Дэви собственной персоной, а шаль обвисает в точности так же, как костяной передник, и можно наконец-то позаботиться не только об окружающих, но и о себе.
И по большому счёту, не так уж важна производительность как таковая, потому что текстов давно уже более чем достаточно; весь фокус в том, что пока ты работаешь над книгой, она работает над тобой. И ты в каком-то смысле, на каком-то уровне становишься единым с автором текста. И дальше нет никакого пиетета к автору, потому что он и так здесь - что его почитать? Есть только единение и любовь.
И больше не веришь в логические аргументы, и больше не интересуешься тем, что тебе можно, а что нельзя; и совершенно по барабану, каким именно правилам не соответствуешь ты сам и то, что ты делаешь. И не надо объяснять другим, что они не правы. И вообще никому ничего не надо объяснять.
И ты настолько смертен, что можно вообще ничего не делать, кроме того, что действительно хочется.