Доминанты, или о Маленьких Внутренних Наркоманах
Оригинал взят у utro_vecher в Доминанты, или о Маленьких Внутренних Наркоманах
Вот подумал я тут, что многие из моей аудитории слыхом не слыхивали о такой штуке, как доминанта. Между тем, иметь о ней представление может оказаться небесполезным.
Открытие это сделал в 20-ых годах прошлого века профессор Ухтомский. Великий человек, надо сказать: мало того, что это был князь, да еще из Рюриковичей, и при этом академик АН СССР, читавший лекции по физиологии сокамерникам на Лубянке, так он еще и умудрился сделать это открытие по большому счету умозрительно. Как пишет хорошо знающий вопрос профессор Э.Ш. Айрапетьянц, развивавший труды Ухтомского и его близкий ученик: "Можно допустить следующую постановку вопроса: были ли бы физиологами такого взлета теоретической мысли И.П. Павлов и Н.Е. Введенский, если бы они не имели бы физиологической лаборатории, не ставили бы ежедневно опыты, не имели собственных экспериментальных рук, не участвовали бы в опытах своих сотрудников? Конечно, нет! Был ли бы тем, чем есть, академик А.А. Ухтомский, если по тем или иным обстоятельствам он не имел возможности длительно, годами посещать лабораторию и не то что самому не ставить, но и не видеть течение опытов? Безусловно, да. А где обобщать факты: в Рыбинске или на 16-й линии, по кривым и протоколам своих и чужих сотрудников, - профессору Ухтомскому было совершенно все равно".
Панегирик этот, может, и лишний, но уж больно я снимаю шляпу перед этим человеком. Но тем не менее, к делу.
Профессор Ухтомский смоделировал не менее чем базовый принцип работы нашей психики. По крайней мере, один из. Он критикуется, но критикуется в частностях, и лично мне его мысль просто симпатична. Она красива и мне нравится. А говорят о его работах мало попросту потому что советская профессура 20-х годов прошлого века - это немодно. Короче, речь идет о следующем, и воспользуемся для прояснения сути, ибо вопрос сложный, доходчивым растолкованием, сделанным не менее легендарным среди знающих людей Б.Ф. Поршневым.
На то время много говорили о рефлексе как о базовом принципе работы психики. Под рефлексом подразумевается простая схема, при всем разнообразии: сигнал вошел в ухо, сигнал пропихнут по нервной системе в мозг, там соответствующим центром обработан, центр дал команду, команда пропихнута по нервной системе - рука дернулась. И все бы хорошо, но на рецепторы организма - и внешние, и внутренние - в один миг времени действует огромное количество раздражителей. Среда меняется, организм шевелится, и все эти сигналы нестройной толпой прут в мозг. И как пишет Поршнев, "физиолог должен примирить это с тем фактом, что в каждый момент наблюдается в общем один какой-то ответ, одна деятельность или даже одно движение, а не великое множество условных и безусловных рефлексов по числу атакующих раздражений. Рефлексы бы сталкивались между собой и в полном смысле взорвали бы организм в первый же миг его существования".
Идею подсказал Нобелевский лауреат Шеррингтон: все эти сигналы должны по какому-то принципу как-то суммироваться. Оставался только вопрос, по какому ж принципу-то.
И вот на этот вопрос и дал в 20-х годах прошлого века ответ Ухтомский.
Ход его мысли был примерно такой, опять процитируем Поршнева: "Во всякой полносвязной системе, в том числе в машине, составляющие ее твердые тела части, детали так сочленены между собой, что оказываются исключенными все движения, кроме одного. В направлении этой единственной "степени свободы" разряжается приложенная энергия и совершается работа. В технических механизмах сама форма соприкасающихся поверхностей тормозит движения во всех других направлениях, кроме одного. Но в организмах полносвязность скелетно-мышечных систем обеспечивается отнюдь не формой поверхностей твердых тел, нет, здесь преобладают сочленения о двух или даже о трех степенях свободы. Кисть руки относительно туловища обладает семью степенями свободы, т.е. практически ее перемещения относительно туловища ограничены только длиной костей, в основном она как бы не имеет связи с ним. По подсчету О. Фишера, учитывая возможные перемещения между корпусом, головой и конечностями, мы находим в нашем теле не менее 107 степеней свободы. И это не считая движений лица и движений внутри корпуса. В скелете же, освобожденном от мягких частей, число возможных перемещений еще больше.
Это значит, продолжает Ухтомский, что тело и скелет не представляют собой механизма: ведь механизм характеризуется одной степенью свободы, т.е. сохранением возможности лишь для одного движения (или немногих) при исключении, иначе - торможении множества других движений. Значит, в живом теле потенциально заключено очень много механизмов. Всякий отдельный сустав тела способен образовать столько механизмов, сколько в нем степеней свободы, но он не образует ни одного из этих механизмов, пока все степени свободы открыты одинаково. Благодаря тому, по словам А. А. Ухтомского, что механизмы в живом теле осуществляются не раз навсегда пригнанной формой сочленений (как в технических механизмах), но подвижным распределением мышечных тяг и сопротивлений, приобретается то замечательное обстоятельство, что живое тело представляет собой не единую, раз навсегда определенную машину, но множество переменных машин, которые могут калейдоскопически сменять друг друга, используя одни и те же сочленения и лишь градуируя иннервацию работающих мышц. Тело представляет собой множество сменяющих друг друга машин, своевременно и пластически приспосабливающих его к условиям момента, однако лишь если в каждый отдельный момент имеется одна определенная степень свободы и энергия направляется на выполнение одной очередной работы. Это значит, что все остальные должны быть в этот момент исключены, устранены, заторможены".
Вот от этого и оттолкнулся этот мудрый человек, от торможения. И разъяснил, что "Мозговой очаг единственной степени свободы, открывающейся в данный момент, сам и тормозит все остальные степени свободы, так как оттягивает на себя от соответствующих центров направляющееся к ним нервное возбуждение. Вот почему все поступающие раздражения, которые должны были бы вызывать одновременно множество всяческих рефлексов, не взрывают организм, а содействуют эффекту одной рефлекторной дуги, в данный момент господствующей, доминирующей, т.е. экспроприирующей все прочие возможные. Почему доминирует именно она? Это подготавливается предшествующей "историей" данных нервных центров, например накоплением интероцептивных или гормональных, химических сигналов о готовности какого-то биологического акта, о его неотложности; в условиях эксперимента доминанта может быть подготовлена прямым воздействием слабого электрического тока или, скажем, стрихнина на нервные центры".
И вот это вот все было написано для особенно вдумчивых читателей, а сейчас я объясню менее вдумчивым и искушенным, о чем идет речь.
А речь идет о том, что если у нас вызрела и начала требовать своего какая-то важная потребность - любые действия, направленные против нее, направленные на отвлечение от нее, будут оказывать прямо противоположный эффект, то есть только лишь усиливать эту потребность, это желание.
И речь не идет только о чистой физиологии, о каких-то там никого не интересующих нейронах - доминантная группа нервных центров представляет собой констелляцию, существующую на всех "этажах" психики - корковом, подкорковом, в автономной нервной организации, в механизме гуморальной регуляции, в общем, где угодно.
И именно отсюда "растут ноги" у столь часто встречающихся явлений, когда влюбленной девочке, например, бессмысленно рассказывать, какой мудак ее избранник - чем больше рассказываешь, тем сильнее любит. Когда споришь с кем-то: чем больше приводишь пусть самых здравых, но контраргументов, тем сильнее оппонент как раз укрепляется в собственном мнении. Когда забираешь у алкоголика бутылку: чем энергичнее забираешь, тем вероятнее то, что он таки напьется. Когда уговариваешь себя что-то не делать. Или наоборот, делать: чем сильнее уговариваешь, тем сильнее хочется как раз противоположного. И так далее и так далее, примеры сами придумайте, а дело в том, что имеющееся желание как тот Ктулху жрет энергию контрдействий: только смачно причмокивает ими и жиреет на них. Самый наглядный пример, который все кошатники видели - тот, который приводил сам Ухтомский: кошка обычно быстро бежит на кухню хавать, как только услышит позвякивание мисочки. Но если она в течке - только громче вопить начинает, заслышав позвякивания: центр полового возбуждения в этот момент хавает энергию центров, которые об пожрать, и которые возбудились в ответ на услышанное.
Ну, в общем, суть вопроса я уже обрисовал, а букв уже много, и, наверное, что с этой бедой делать-то, со сформировавшейся доминантой, как ее попытаться хотя бы с некоторой степенью вероятности успеха забороть, я живописую в следующем уже посте. Если не поленюсь :)
Доброго времени суток :)
Вот подумал я тут, что многие из моей аудитории слыхом не слыхивали о такой штуке, как доминанта. Между тем, иметь о ней представление может оказаться небесполезным.
Открытие это сделал в 20-ых годах прошлого века профессор Ухтомский. Великий человек, надо сказать: мало того, что это был князь, да еще из Рюриковичей, и при этом академик АН СССР, читавший лекции по физиологии сокамерникам на Лубянке, так он еще и умудрился сделать это открытие по большому счету умозрительно. Как пишет хорошо знающий вопрос профессор Э.Ш. Айрапетьянц, развивавший труды Ухтомского и его близкий ученик: "Можно допустить следующую постановку вопроса: были ли бы физиологами такого взлета теоретической мысли И.П. Павлов и Н.Е. Введенский, если бы они не имели бы физиологической лаборатории, не ставили бы ежедневно опыты, не имели собственных экспериментальных рук, не участвовали бы в опытах своих сотрудников? Конечно, нет! Был ли бы тем, чем есть, академик А.А. Ухтомский, если по тем или иным обстоятельствам он не имел возможности длительно, годами посещать лабораторию и не то что самому не ставить, но и не видеть течение опытов? Безусловно, да. А где обобщать факты: в Рыбинске или на 16-й линии, по кривым и протоколам своих и чужих сотрудников, - профессору Ухтомскому было совершенно все равно".
Панегирик этот, может, и лишний, но уж больно я снимаю шляпу перед этим человеком. Но тем не менее, к делу.
Профессор Ухтомский смоделировал не менее чем базовый принцип работы нашей психики. По крайней мере, один из. Он критикуется, но критикуется в частностях, и лично мне его мысль просто симпатична. Она красива и мне нравится. А говорят о его работах мало попросту потому что советская профессура 20-х годов прошлого века - это немодно. Короче, речь идет о следующем, и воспользуемся для прояснения сути, ибо вопрос сложный, доходчивым растолкованием, сделанным не менее легендарным среди знающих людей Б.Ф. Поршневым.
На то время много говорили о рефлексе как о базовом принципе работы психики. Под рефлексом подразумевается простая схема, при всем разнообразии: сигнал вошел в ухо, сигнал пропихнут по нервной системе в мозг, там соответствующим центром обработан, центр дал команду, команда пропихнута по нервной системе - рука дернулась. И все бы хорошо, но на рецепторы организма - и внешние, и внутренние - в один миг времени действует огромное количество раздражителей. Среда меняется, организм шевелится, и все эти сигналы нестройной толпой прут в мозг. И как пишет Поршнев, "физиолог должен примирить это с тем фактом, что в каждый момент наблюдается в общем один какой-то ответ, одна деятельность или даже одно движение, а не великое множество условных и безусловных рефлексов по числу атакующих раздражений. Рефлексы бы сталкивались между собой и в полном смысле взорвали бы организм в первый же миг его существования".
Идею подсказал Нобелевский лауреат Шеррингтон: все эти сигналы должны по какому-то принципу как-то суммироваться. Оставался только вопрос, по какому ж принципу-то.
И вот на этот вопрос и дал в 20-х годах прошлого века ответ Ухтомский.
Ход его мысли был примерно такой, опять процитируем Поршнева: "Во всякой полносвязной системе, в том числе в машине, составляющие ее твердые тела части, детали так сочленены между собой, что оказываются исключенными все движения, кроме одного. В направлении этой единственной "степени свободы" разряжается приложенная энергия и совершается работа. В технических механизмах сама форма соприкасающихся поверхностей тормозит движения во всех других направлениях, кроме одного. Но в организмах полносвязность скелетно-мышечных систем обеспечивается отнюдь не формой поверхностей твердых тел, нет, здесь преобладают сочленения о двух или даже о трех степенях свободы. Кисть руки относительно туловища обладает семью степенями свободы, т.е. практически ее перемещения относительно туловища ограничены только длиной костей, в основном она как бы не имеет связи с ним. По подсчету О. Фишера, учитывая возможные перемещения между корпусом, головой и конечностями, мы находим в нашем теле не менее 107 степеней свободы. И это не считая движений лица и движений внутри корпуса. В скелете же, освобожденном от мягких частей, число возможных перемещений еще больше.
Это значит, продолжает Ухтомский, что тело и скелет не представляют собой механизма: ведь механизм характеризуется одной степенью свободы, т.е. сохранением возможности лишь для одного движения (или немногих) при исключении, иначе - торможении множества других движений. Значит, в живом теле потенциально заключено очень много механизмов. Всякий отдельный сустав тела способен образовать столько механизмов, сколько в нем степеней свободы, но он не образует ни одного из этих механизмов, пока все степени свободы открыты одинаково. Благодаря тому, по словам А. А. Ухтомского, что механизмы в живом теле осуществляются не раз навсегда пригнанной формой сочленений (как в технических механизмах), но подвижным распределением мышечных тяг и сопротивлений, приобретается то замечательное обстоятельство, что живое тело представляет собой не единую, раз навсегда определенную машину, но множество переменных машин, которые могут калейдоскопически сменять друг друга, используя одни и те же сочленения и лишь градуируя иннервацию работающих мышц. Тело представляет собой множество сменяющих друг друга машин, своевременно и пластически приспосабливающих его к условиям момента, однако лишь если в каждый отдельный момент имеется одна определенная степень свободы и энергия направляется на выполнение одной очередной работы. Это значит, что все остальные должны быть в этот момент исключены, устранены, заторможены".
Вот от этого и оттолкнулся этот мудрый человек, от торможения. И разъяснил, что "Мозговой очаг единственной степени свободы, открывающейся в данный момент, сам и тормозит все остальные степени свободы, так как оттягивает на себя от соответствующих центров направляющееся к ним нервное возбуждение. Вот почему все поступающие раздражения, которые должны были бы вызывать одновременно множество всяческих рефлексов, не взрывают организм, а содействуют эффекту одной рефлекторной дуги, в данный момент господствующей, доминирующей, т.е. экспроприирующей все прочие возможные. Почему доминирует именно она? Это подготавливается предшествующей "историей" данных нервных центров, например накоплением интероцептивных или гормональных, химических сигналов о готовности какого-то биологического акта, о его неотложности; в условиях эксперимента доминанта может быть подготовлена прямым воздействием слабого электрического тока или, скажем, стрихнина на нервные центры".
И вот это вот все было написано для особенно вдумчивых читателей, а сейчас я объясню менее вдумчивым и искушенным, о чем идет речь.
А речь идет о том, что если у нас вызрела и начала требовать своего какая-то важная потребность - любые действия, направленные против нее, направленные на отвлечение от нее, будут оказывать прямо противоположный эффект, то есть только лишь усиливать эту потребность, это желание.
И речь не идет только о чистой физиологии, о каких-то там никого не интересующих нейронах - доминантная группа нервных центров представляет собой констелляцию, существующую на всех "этажах" психики - корковом, подкорковом, в автономной нервной организации, в механизме гуморальной регуляции, в общем, где угодно.
И именно отсюда "растут ноги" у столь часто встречающихся явлений, когда влюбленной девочке, например, бессмысленно рассказывать, какой мудак ее избранник - чем больше рассказываешь, тем сильнее любит. Когда споришь с кем-то: чем больше приводишь пусть самых здравых, но контраргументов, тем сильнее оппонент как раз укрепляется в собственном мнении. Когда забираешь у алкоголика бутылку: чем энергичнее забираешь, тем вероятнее то, что он таки напьется. Когда уговариваешь себя что-то не делать. Или наоборот, делать: чем сильнее уговариваешь, тем сильнее хочется как раз противоположного. И так далее и так далее, примеры сами придумайте, а дело в том, что имеющееся желание как тот Ктулху жрет энергию контрдействий: только смачно причмокивает ими и жиреет на них. Самый наглядный пример, который все кошатники видели - тот, который приводил сам Ухтомский: кошка обычно быстро бежит на кухню хавать, как только услышит позвякивание мисочки. Но если она в течке - только громче вопить начинает, заслышав позвякивания: центр полового возбуждения в этот момент хавает энергию центров, которые об пожрать, и которые возбудились в ответ на услышанное.
Ну, в общем, суть вопроса я уже обрисовал, а букв уже много, и, наверное, что с этой бедой делать-то, со сформировавшейся доминантой, как ее попытаться хотя бы с некоторой степенью вероятности успеха забороть, я живописую в следующем уже посте. Если не поленюсь :)
Доброго времени суток :)