ЛЮБИМЫЙ ПЕВЕЦ
ЛЮБИМЫЙ ПЕВЕЦ
В боковушках солдаты в казенных тапках режутся в карты;
Сверху напротив - пьяная рожа хача нахального.
Из города Шахты грязным махачкалинским плацкартом
Одна тетка едет в Питер на Стасмихайлова.
Стасмихайлов - это альтернатива всем пидорам:
У него есть жена (такая же, как и он сам, жирная свинья).
Она вылазит за ним на сцену и стоит - рот корытом.
А у вагонной тетки вместо семьи - газета «Моя семья»
И алкоголян Колян - на пять лет моложе, поэтому охуевший.
45 лет, а ведет себя, как двадцатилетний хлыщ.
Все - ему, а сама - так-сяк: не пивши, не евши.
А он хвост трубой - и все деньги на водку и на блядищ.
Тетка вырезала из «Экспресс-газеты» портрет кумира,
Где он, раззявив хабало шире газеты, шашлык наворачивает.
И она, запирая плотно все окна-двери - вплоть до сортира,
Одна - в своей пустой хате на эту харю поддрачивает.
И песни из телефона тревожат воображение,
Не идущее дальше совместной поездки в Турцию.
Ведь рядом - не море, а грязной лужи брожение,
И не секс на пляже, а по пьяни в кустах ебутся.
Я говорю: смотрите только не сдохните от восторга,
Когда ваш дроля рванет на сцене рубаху до пупа.
Так как «груз-200» в Шахты никто не сплавит из морга.
И будет ваш труп в морозильнике, поставленный на попа,
Стоять, никем не востребован, пока не протухнет.
Так что советую принять такое решение:
Надеть на концерт размера на три меньше лифтон и туфли:
Это намного снизит ваше волнение,
Пока ваш герой, обслюнявившись, в микрофон пердит
И трясет мудями, жопой и брюхами.
Это же не какой-то там Хампердинг,
Что на Евровидении обосрался перед старухами.
В густопсовой ночи дружно храпит вагонное общежитие,
Накачавшись пивасом, натрескавшись дошираком.
А моей соседке пусть снится не драка с пьяным сожителем,
А как Стасмихайлов ее где-нибудь в Турции пялит в сраку.
В боковушках солдаты в казенных тапках режутся в карты;
Сверху напротив - пьяная рожа хача нахального.
Из города Шахты грязным махачкалинским плацкартом
Одна тетка едет в Питер на Стасмихайлова.
Стасмихайлов - это альтернатива всем пидорам:
У него есть жена (такая же, как и он сам, жирная свинья).
Она вылазит за ним на сцену и стоит - рот корытом.
А у вагонной тетки вместо семьи - газета «Моя семья»
И алкоголян Колян - на пять лет моложе, поэтому охуевший.
45 лет, а ведет себя, как двадцатилетний хлыщ.
Все - ему, а сама - так-сяк: не пивши, не евши.
А он хвост трубой - и все деньги на водку и на блядищ.
Тетка вырезала из «Экспресс-газеты» портрет кумира,
Где он, раззявив хабало шире газеты, шашлык наворачивает.
И она, запирая плотно все окна-двери - вплоть до сортира,
Одна - в своей пустой хате на эту харю поддрачивает.
И песни из телефона тревожат воображение,
Не идущее дальше совместной поездки в Турцию.
Ведь рядом - не море, а грязной лужи брожение,
И не секс на пляже, а по пьяни в кустах ебутся.
Я говорю: смотрите только не сдохните от восторга,
Когда ваш дроля рванет на сцене рубаху до пупа.
Так как «груз-200» в Шахты никто не сплавит из морга.
И будет ваш труп в морозильнике, поставленный на попа,
Стоять, никем не востребован, пока не протухнет.
Так что советую принять такое решение:
Надеть на концерт размера на три меньше лифтон и туфли:
Это намного снизит ваше волнение,
Пока ваш герой, обслюнявившись, в микрофон пердит
И трясет мудями, жопой и брюхами.
Это же не какой-то там Хампердинг,
Что на Евровидении обосрался перед старухами.
В густопсовой ночи дружно храпит вагонное общежитие,
Накачавшись пивасом, натрескавшись дошираком.
А моей соседке пусть снится не драка с пьяным сожителем,
А как Стасмихайлов ее где-нибудь в Турции пялит в сраку.