иррациональное в идеальном
Можно сойти с ума, созерцая грандиозные приспособления и обстановку, эти бесчисленные сияющие светила в беспредельном пространстве, которым нет иного занятия, как только озарять миры, представляющие арену всяческой нужды и бедствий, а в счастливом случае - не отражающие ничего, кроме скуки. Серьезно завидовать некому, а серьезно жаловаться имеет право великое множество.
Представим себе, что акт зарождения не сопровождался бы ни потребностью, ни похотью, а был бы делом чисто благоразумного размышления: мог ли тогда еще существовать человеческий род? Не стал бы тогда всякий настолько сострадателен к грядущему поколению, что скорее избавил бы его от бремени существования или, по крайней мере, не принял бы на себя обязанности хладнокровно возлагать на него такую обузу?
Мир все равно что ад, в котором люди, с одной стороны мучимые души, а с другой - дьяволы. Так у благородного человека в этом обществе происходит подчас на душе то же самое, что у благородного политического преступника на галере между обыкновенными каторжниками. Поэтому, как те, так и другие, они стараются изолировать себя.
Характер вещей этого мира, именно мира человеческого, есть не только несовершенство, как это неоднократно говорилось, а скорее извращение, искажение в нравственном, умственном, физическом и во всех возможных отношениях.
Отсюда, цитируя за Шопенгауэром Шекспира, я кричу: Всем - прощение! Потому как, чтобы человек ни делал дурного, как бы он не извращал себя и все, в чем только он может или желает реализовать себя в мире - каждое такое деяние есть не более чем зеркало его собственного страдания. Такое страдание может проистекать из нужды или банальной неудовлетворенности, но в сути своей оно остается истиной первопричиной любого действия, любого стремления, направленного на достижение недостижимого и преодоление непреодолимого. Тогда как чувство удовлетворенности есть нечто временное, и любой, считающий, что не имеет страдания - борется со скукой, которая сама по себе - уже великое страдание. Всем прощение! Всем сострадания и смирения!
_
Представим себе, что акт зарождения не сопровождался бы ни потребностью, ни похотью, а был бы делом чисто благоразумного размышления: мог ли тогда еще существовать человеческий род? Не стал бы тогда всякий настолько сострадателен к грядущему поколению, что скорее избавил бы его от бремени существования или, по крайней мере, не принял бы на себя обязанности хладнокровно возлагать на него такую обузу?
Мир все равно что ад, в котором люди, с одной стороны мучимые души, а с другой - дьяволы. Так у благородного человека в этом обществе происходит подчас на душе то же самое, что у благородного политического преступника на галере между обыкновенными каторжниками. Поэтому, как те, так и другие, они стараются изолировать себя.
Характер вещей этого мира, именно мира человеческого, есть не только несовершенство, как это неоднократно говорилось, а скорее извращение, искажение в нравственном, умственном, физическом и во всех возможных отношениях.
Отсюда, цитируя за Шопенгауэром Шекспира, я кричу: Всем - прощение! Потому как, чтобы человек ни делал дурного, как бы он не извращал себя и все, в чем только он может или желает реализовать себя в мире - каждое такое деяние есть не более чем зеркало его собственного страдания. Такое страдание может проистекать из нужды или банальной неудовлетворенности, но в сути своей оно остается истиной первопричиной любого действия, любого стремления, направленного на достижение недостижимого и преодоление непреодолимого. Тогда как чувство удовлетворенности есть нечто временное, и любой, считающий, что не имеет страдания - борется со скукой, которая сама по себе - уже великое страдание. Всем прощение! Всем сострадания и смирения!
_