Возвращение к безблудной кошке
Вот так проснешься утром, вроде бы в том же самом что и все остальные утры, с одним может быть отличием, что под крики собственной кошки. Кошка не ребенок конечно, сценарий стало быть не драматичный, но надрывный, шо пиздец.
Мертвого Лада поднимет, не сомневайтесь, неубежденных и раскованых рискованых приглашаю проверить.
Двенадцать геройских дней кошка несла оборону домашней норы-крепости, ождиая свиданий хоть с кем-нибудь, потому как без людей тоска смертная, надо, братцы дружить. К ней тут конечно залетали, гладили и даже чесали, поддерживали так сказать боевой дух, но тоски ладиной не было предела.
Ох, нелегка и надрывна была ее песня в ночи, весь голос сорвала.
Дерзкая, резкая как пощечина.
Всю ночь просыпалась, по-моему это был сонет Шекспира.
Sonet 98.
From you have I been absent in the spring,
When proud-pied April (dressed in all his trim)
Hath put a spirit of youth in every thing,
That heavy Saturn laughed and leapt with him.
Yet nor the lays of birds, nor the sweet smell
Of different flowers in odour and in hue,
Could make me any summer's story tell,
Or from their proud lap pluck them where they grew:
Nor did I wonder at the lily's white,
Nor praise the deep vermilion in the rose;
They were but sweet, but figures of delight,
Drawn after you, you pattern of all those.
Yet seemed it winter still, and, you away,
As with your shadow I with these did play.
Не расслышала в чьем переводе, ночью повторим?
Мертвого Лада поднимет, не сомневайтесь, неубежденных и раскованых рискованых приглашаю проверить.
Двенадцать геройских дней кошка несла оборону домашней норы-крепости, ождиая свиданий хоть с кем-нибудь, потому как без людей тоска смертная, надо, братцы дружить. К ней тут конечно залетали, гладили и даже чесали, поддерживали так сказать боевой дух, но тоски ладиной не было предела.
Ох, нелегка и надрывна была ее песня в ночи, весь голос сорвала.
Дерзкая, резкая как пощечина.
Click to viewВсю ночь просыпалась, по-моему это был сонет Шекспира.
Sonet 98.
From you have I been absent in the spring,
When proud-pied April (dressed in all his trim)
Hath put a spirit of youth in every thing,
That heavy Saturn laughed and leapt with him.
Yet nor the lays of birds, nor the sweet smell
Of different flowers in odour and in hue,
Could make me any summer's story tell,
Or from their proud lap pluck them where they grew:
Nor did I wonder at the lily's white,
Nor praise the deep vermilion in the rose;
They were but sweet, but figures of delight,
Drawn after you, you pattern of all those.
Yet seemed it winter still, and, you away,
As with your shadow I with these did play.
Не расслышала в чьем переводе, ночью повторим?