Из серии "Живут же люди!"(ЖЖЛ). ТВеликий русский композитор
Пюпётр Пюпитрович Лабуховский
(1860 - 1916)
Великий русский композитор
Пюпётр Пюпитрович Лабуховский родился у своей матери Елизаветы Серапионовны. Торжественно обставленные роды мальчика проходили в музыкальной гостиной, на старинном рояле. Такова была воля матери, известной петербургской затейницы. “Где я тебя зачала, там я тебя и рожу!” - проговорила Е. С. Епанчина-фон Бухх и принялась тужиться 1 апреля 1860 года.
Музыка окружала Пюпетю с самых пеленок. Родители регулярно клали грудного композитора в раскрытый рояль, а сами начинали негромко музицировать в терцию с плачем дитяти. Кстати, тогдашние музыковеды утверждают, что у маленького Лабуховского диапазон рева был в три с лишком октавы!
С детства музыкальными кумирами одаренного мальчика были кучер Евлампий, умевший свистать соловьем, и конюх Сидор, который одной рукой играл “что хошь” на пустых бутылках, а другой рукой при этом пил из полных.
Первые уроки музыки маленькому Пюпетеньке давал знаменитый маэстро Гаврилло Пианини, специально выписанный по каталогу из Италии. Если Пюпетя шалил или плохо знал урок, итальянца тотчас секли на конюшне.
Изнурительные занятия не прошли даром, и уже в пять с тремя четвертями года Пюпетя написал партитуру “Чижика-пыжика” для указательного пальца с оркестром.
К сожалению раннее творчество Лабуховского не дошло до слушателей, так как Пюпетя зимой 1869 года неосмотрительно дал почитать свои сочинения, записанные на прекрасной веленевой бумаге, своему другу, татарину-истопнику Равелю…
* * *
В консерваторию талантливого юношу поначалу не приняли, сказав, что по воскресеньям у них закрыто. Но настойчивый юноша пришел в понедельник, затем во вторник, и так ходил до самой пятницы, когда в консерватории был приемный день.
Одаренный студент Лабуховский поражал преподавателей умением обращаться с флейтой. Ему удавалось так виртуозно плеваться через нее жеваной нотной бумагой, что он на пари с задней парты попадал в любую строчку нотного стана, висевшего над столом преподавателя.
Вскоре педагоги стали отличать Лабуховского как изумительного пианиста-импровизатора. Особенно он любил импровизировать во время исполнения произведений Глинки и Бородина.
Дипломная опера Лабуховского “Русалка и Его Величество Государь Император” была отчего-то прохладно встречена критикой, цензурой и особенно императрицей.
А пианисты тогдашнего “Императорского Росконцерта” и вовсе отказывались исполнять произведения молодого композитора, поскольку при ужасном звучании еще необходимо было иметь размах пальцев около восьмидесяти сантиметров.
Да и после окончания консерватории Лабуховский частенько сочинял вещи, которые требовали такого виртуозного исполнения, что и сам “маэстро” был не в силах не только сыграть, но и прочесть по партитуре свое гениальное сочинение.
Но великий композитор мог писать не только заумно и сложно, но и гениально просто! И после того, как “Танец маленьких лошадей” из его балета “Лошадиное пастбище” стал исполняться во всех музыкальных салонах столицы, для композитора открылись все петербургские рояли!
* * *
После оглушительного успеха балета “Щелбанчик” композитор был любезно приглашен ко двору, где император, пребывая в благодушном настроении, предложил Лабуховскому поступить на морскую службу и отправиться в какое-нибудь кругосветное плавание.
Несмотря на очевидную выгоду предложения самодержца, оно было высказано таким тоном, что композитор даже на несколько минут обиделся на монарха. Вскоре появилась и новая опера Лабуховского “Полжизни за царя”, которая породила толки в среде музыкальной общественности России.
Но не только музыковедами опера была встречена неоднозначно: матушка композитора буквально рыдала от восторга, а лакей плюнул, развернулся и ушел, что-то ворча под нос. Лабуховский не спал всю ночь и под утро переделал финал специально для лакея.
Вообще гений в этом музыканте уживался с потрясающей работоспособностью! Будучи уже известным композитором, Пюпётр Пюпитрович не брезговал поднять с пола оброненный клочок партитуры и тут же блестяще его сыграть.
А случай, когда буквально за три часа до премьеры Первой (Гипотетической) симфонии в оркестровой яме была утеряна вся партитура?! В страшной спешке Лабуховскому пришлось по памяти переписать ее заново для всех инструментов. Премьера имела оглушительный успех. Композитор писал своему другу Леопольду фон Зэкк: “Удивительно, но симфония (моя Гипотетичка) зазвучала совершенно по-новому, порой я сам не узнавал ее!..”
Во всех своих операх и балетах Лабуховский не боялся экспериментировать, смело вводя в музыкальную ткань произведения партии ложек, щелканье по горлу, кашель и аплодисменты.
Он первый и единственный среди русских композиторов применил технику нажатия педалей рояля “крест-накрест”.
В мучительных поисках хорошей музыки сутками просиживал композитор за клавиатурой своего “Studebekkerа”. К слову, рояли он предпочитал иностранные, утверждая, что у российских туже педали, и они способны глохнуть в самых неподходящих местах.
Патронесса композитора, графиня фон Шмякк, вспоминала, что рабочее место Пюпётр всегда содержал в аккуратности и чистоте, будучи искренне убежден, что “если стереть пыль с клавишей, то рояль зазвучит по-новому”. Не терпел композитор, чтобы в его инструменте хранились грибы, картошка и прочие припасы. Горячо убеждал всех, что они отвлекают его от работы.
Наряду с грандиозными произведениями не брезговал Лабуховский и так называемым “легким” жанром. Так, он сочинил несколько песен для царя Александра II, чтобы Его Величеству было что исполнять в ванной.
Время от времени к знаменитому сочинителю обращались эстрадные исполнители, но швейцару Октавиану было строго-настрого приказано таких не пускать. “С них барыша на копейку, а убытка на пятак, - говаривал маэстро, поглаживая окладистую бородку. - Вот мне, к примеру, за оперу тыщу рублев кладут, да харчи, да одежку, да инструмент. Да еще ночевать в опере дозволяют. А с энтих чего взять, с голи перекатной?”
В те времена творческая интеллигенция любила выступать на различных ведомственных праздниках, таких как День Полиции, День Царской Армии, День Государевых Железнодорожников. Не брезговали легким заработком и музыканты “Нехилой кучки”, членом которой состоял и П. П. Лабуховский.
В то время сочинения композитора были уже очень популярны. Ноты к его операм и симфониям продавали коробейники на ярмарках. Поклонники и поклонницы осаждали дом Лабуховского круглыми сутками. Он же держался и с теми и с другими ровно, никого особенно не выделяя. Тем не менее, не в силах скрыть своих подлинных пристрастий, в 1902 году композитор создал цикл музыкальных картинок “Петя и друг”.
Но настоящая слава пришла к гениальному Лабуховскому уже после смерти его состоятельных родителей. О том, как Пюпётр сорит родительскими миллионами, судачила вся музыкальная общественность столицы.
Ходило много слухов о связях Лабуховского с революционно настроенными матросами. Однако, его женитьба на г-же Колобуховой положила слухам конец.
“Богатство и слава не испортили Пюпетра Пюпитровича, потому что у него никогда не было ни того, ни другого!” - с удовольствием вспоминала теща композитора, урожденная фон Борщщ.
Любопытно, но революцию 1905 года маститый композитор принял не сразу. Сначала позавтракал в постели, потом встретился с кредиторами, а уж после этого сразу принял революцию.
* * *
Последние годы жизни Пюпётр Пюпитрович провел в своем родовом имении Увертюрское. Приезжая на лето в усадьбу, Лабуховский любил собрать крестьянских девушек для того, чтобы выдать им несколько уроков музыки. Желающих было так много, что баня всех не вмещала, поэтому рояль приходилось оставлять снаружи.
Многочисленные приятели с удовольствием приезжали к нему в Увертюрское на охоту. Вечером, в лесу, у костра, Лабуховскому не было равных в игре на контрабасе.
Друзья (баронеты фон Гекк и фон Чукк и другие) вспоминают, что всякий раз, когда Пюпётр Пюпитрович, гуляя по лесу, находил расщепленное молнией дерево, он обязательно дергал за торчащую щепу и долго, внимательно слушал…
Таким и изваял его знаменитый скульптор Двоеженов на памятнике, установленном на могиле Лабуховского на Любодорогомиловском кладбище - огромная глыба голубоватого гранита, как бы разбитая молнией, с чеканными золотыми буквами: “Ты играл как Бог. Пусть теперь Он тебя послушает!”
© 2000 "Красная бурда"