Был ли в СССР социализм? - Чаунлаг. Глядя на всё это следует усомниться в милосердии Господа...
Цитата:
Валерий Янковский
Заключенный Чаунлага в 1948-1952.
Из книги "Долгое возвращение":Харчи далеко не шахтерские: та же семьсотграммовая пайка, черпак супа из рыбьих голов, черпак опостылевшей на всю жизнь овсяной каши с половой. До сих пор не понимаю - какой смысл был экономить на еде заключённых? Их привозили за тридевять земель, и они, в основном молодые мужики, могли достаточно производительно работать, если бы их как-то элементарно по-человечески кормили.
Ведь мы, по стечению каких-то «счастливых» обстоятельств, находились даже не в Берлаге, где заключённые носили номера и клеймо врага народа, где их сознательно медленно убивали. Нет, мы трудились в системе Исправительно-трудовых лагерей Чаун-Чукотского Горнопромышленного управления «Дальстроя». Но из-за недостатка витаминов и калорий быстро «доплывали».
Оригинал взят у bell_mess в Чаунлаг. Глядя на всё это следует усомниться в милосердии Господа...
Из потрясающего фотопроекта "Первый уран" цикла "Крайние земли" фотографа Андрея Шапрана. Признаюсь, эти фотографии и текст, часть из которых я воспроизвожу здесь, просто рвут сердце. Это даже не бесчеловечно. Это воплощённый ад...
Историческая справка
1947 год
Геологическая партия Игоря Рождественского подтверждает наличие месторождения урана
восточнее Певека.
Август, 1950 год
Строительство лагпунктов на месторождении «Северное» (70 км к востоку от Певека) - лагеря Восточный, Северный, ОЛП 62 км и других.
1951 год
Среднесписочная численность работников Первого (уранового) управления Дальстроя на начало года составила 11,6 тыс. чел.
1952 год
В уранодобывающей отрасли Дальстроя наметились первые признаки кризиса: все разведочные и эксплуатационные работы на Сугунском месторождении (Якутия) были свернуты, Чаунское управление вновь реорганизовано в комбинат №3, общая численность работников Первого управления сократилась на 60% (с 14790 чел. на 1951 г. до 6130 чел. на начало 1953 г.
Основные усилия Первого управления были сосредоточены только на наиболее перспективных объектах добычи урана.
1953 год
Лагерный бунт на руднике «Северный» против засилья «ссученных» воров, выполнявших функции надсмотрщиков-«полицаев».
1953 год
Внезапное полное прекращение работ в певекских уранодобывающих лагерях.
1954 год
Учтенные запасы урана в СССР составляли 343 т.
1956 год
Последние уранодобывающие объекты Дальстроя на Чукотке ликвидированы..
По свидетельствам документов и современников, работа конкретно этих лагерей была внезапно и навсегда прервана прямо посреди рабочей смены, зеков оперативно вывезли, а «хозяйство» бросили. Поэтому даже через 55 лет здесь ещё можно увидеть, как всё было.
Распространившиеся в последнее время и основанные «на отчетах и мемуарах руководства лагерей» рассуждения о том, что, якобы, «в условиях Заполярья рабочую силу берегли даже в ГУЛАГе», вдребезги разбиваются о документальные воспоминания выживших. Да и просто - вот об эти фотографии Андрея.
В первые годы советского атомного века - здесь никого не берегли.
Чаунский ИТЛ (Чаунлаг, ИТЛ Упр. п/я 14) Дальстроя ГУЛАГ функционировал с августа 1951 г. по апрель 1953 г., его управление дислоцировалось в поселке Певек, Чукотский округ.
Максимальное число одновременно работавших там заключенных достигало 11000 человек.
...Чаунлаг был основан для разработки месторождения урана, обнаруженного в 1947 году партией Игоря Рождественского. Именно здесь добывалось сырье для первых атомных бомб.
Андрей Шапран
Автор
О старых лагерях в окрестностях Певека я был наслышан, но не имел понятия, как туда, в труднодоступный горный массив, пробраться. Дело случая: в ожидании рейса до мыса Шмидта я нашел водителя, мы залили топливом все возможные ёмкости и бензобак, и отправились в горы. В итоге это одно из самых сильных личных впечатлений за последние годы.
Времени было в обрез - двое суток с дорогой и съемкой. Расстояния здесь не катастрофические, но - осень, отсутствие хорошей дороги и мостов через ручьи, да ещё снег, который выпал накануне... Двумя домкратами мы 4-5 часов вытаскивали утонувшую машину из раскисшей от влаги и снега тундры. Было вообще непонятно - выберемся или придется возвращаться пешком в Певек...
На часы мы с водителем не смотрели. В какой-то момент появилось желание повернуть назад: что ждало впереди - никто из нас не знал. В этот период в горы местные практически не ездят.
Мы рискнули ехать дальше, и тогда, уже к вечеру, появился среди абсолютно пустых сопок этот лагерь. Место по силе, по эмоциональному воздействию оказалось просто сверхжёстким.
Полуразрушенные постройки, разбросанная посуда, обрывки колючей проволоки на столбах, бесконечные решетки в оконных проемах, деревянные остовы, сумеречный свет и сумасшедшие по своим размерам каменные изваяния - кекуры, стражи, призраки здешних мест. Я был просто заворожен этими картинами.
И.В. ТИБИЛОВ, геолог
Нормальному, правильнее сказать, благополучному человеку просто невозможно представить себе объемы чисто физического труда, которые потребовались для организации разработок в этих местах. Заполярный климат. Совершенно необжитый район. Более 60 км до Певека, до снабженческих баз, по глухому бездорожью. Все необходимо делать одновременно: дороги, строительство (при отсутствии строительной базы и стройматериалов), энергетическое обеспечение, проходку шахт, добычу руды. И всё это на труде рабов XX века, которых принуждали работать в лихорадочном темпе. Уран требовался сверхсрочно, понятия цены для его получения просто не существовало.
Валерий Янковский, заключенный Чаунлага в 1948-1952.
...Нас везли на прииск в открытом грузовике, на корточках, набив кузов людьми, как сельдями бочку. Кругом - голые, каменистые, присыпанные снегом сопки, меж ними вьётся сквозь тундру бесконечная трасса.
Вот, наконец, наш ОЛП - отдельный лагерный пункт. На пологом склоне белой, без единого кустика сопки, возле каменистой речки, - прямоугольник, обнесённый колючей проволокой в несколько рядов. Четыре вышки на столбах по углам. Ворота. Дальше на взлобке-длинные, приземистые бараки для зеков. В стороне так называемые уборные, где фекалии громоздятся сталагмитами. Напротив лагеря ряды белых пирамид, терриконов - выданной на-гора руды.
...Первые дни поистине каторжных работ незабываемы. В 6 утра мигает горящая всю ночь лампочка, на улице - как молот по затылку - удары в подвешенный на столбе рельс - подъём! Бегом в туалет, бегом в столовую, завтрак - черпак баланды, полпайки, полусладкий жёлтенький чай - и развод!..
В двух километрах от лагеря - рабочая зона в оцеплении. Там свален инструмент: ломы, лопаты, кайлы. За них - драка: нужно выбрать что понадежнее - легче будет выполнить проклятую норму. От кузницы двигаются уже без строя, конвой ушёл в оцепление.
На косогоре идет добыча руды открытым способом. У каждого кайло, лопата, тачка. Нужно накайлить, загрузить и катить вручную по узким шатким трапам сотню-полторы метров. Там вывалить содержимое тачки в бункер и гнать ее по параллельно проложенным трапам обратно, к забою. Норма за 12-часовую смену, считая дорогу от лагеря и обед, - сорок тачек.Первые три дня - гарантийные 600 граммов хлеба, а дальше от выработки, до 900. Не выполнивший после трех дней задание зек становится штрафником, это значит - 300 граммов хлеба. Такие в большинстве обречены, ибо выполнить норму голодному совсем не под силу.
В шахтах работали как лошади. Взорванную в забое породу насыпали в разрезанные по длине железные бочки на санках, за сотню-две метров волокли к выходу, опрокидывали в бункер для выдачи на-гора. Дно штрека полагалось присыпать снегом из вентиляционных шурфов, но это часто не исполнялось, и люди-кони, надрываясь, тащили груженные рудой санки по каменистой дорожке. Да еще при коптилках - редко расставленных консервных банках с фитильком в солярке. А бригадирские шестерки - самая мразь - делают карьеру, орут, размахивая палками: «Давай, шевелись, падлы!» Тех, кто огрызался, скопом «учили» после работы уже в бараке. И никто не заступался. Такой режим был выгоден начальству, негласно поощрялся.
В первую зиму на Чукотке большинство рядовых зеков были обуты в бахилы. Это рукава от актированных телогреек, пришитые к обрезку старой автомобильной покрышки, которая все время норовила уползти вперед. Нужно было дожить до завтра и, главное, что-то съесть. Бесконечно и беспросветно тянется в лагере заполярная зима. Особенно для тех, кто работает под землей. Четырехчасовой, но без солнца, серенький день занимается и угасает незаметно. Хорошо, если увидишь звездочку на разводе или по дороге после смены. В основном - мутное, темное, скорбное небо, с которого беспрерывно сыпется мелкий, нудный снежок.
Во второй половине зимы задули страшные пурги.
Порою такие, что не видно протянутой руки. В эти дни даже в столовую ходили держась за натянутую от барака веревку. Одна застигнутая таким ураганом бригада потеряла ориентир и не вернулась в зону совсем, вместе с конвоем. Всех обнаружили много дней спустя погребенными под уже затвердевшим снегом.
Как только стихала пурга, немедленно гнали в шахты.(с)
Из биографии
Валерий Юрьевич Янковский родился 28 мая 1911 г. во Владивостоке, детство прошло в родовом имении Янковских, основанном его дедом, польским ссыльным Михаилом Янковским и отцом - крупным и успешным дальневосточным предпринимателем.
В 1922 г. семья эмигрировала в Корею. В августе 1945 г., после начала войны между СССР и Японией, Валерий вступил добровольцем в Советскую Армию, служил переводчиком с японского и корейского языков. В 1946 г . арестован и осужден «за оказание помощи международной буржуазии». Отбывал срок в Чаунлаге. После освобождения в 1952 г. работал горным мастером на прииске «Южный» (Чукотка). Реабилитирован в 1957 г. Член Русского географического общества. Награжден орденом Великой Отечественной войны II степени, медалью «За победу над Японией». Умер в возрасте 99 лет. История семьи Янковских - одна из ярких страниц истории Российского Дальнего Востока.
И.В. ТИБИЛОВ, геолог
Урановый концентрат в обыкновенных железных бочках вывозился машинами для транспортировки морем.
Певекские старожилы рассказывали, что каждую машину с бочками концентрата сопровождали два бойца-«чекиста», которые сидели практически на этом концентрате и защищались от радиации лишь казённой шинелью. Эти «чекисты» тоже были смертниками системы, сколько их было здесь, получивших смертельные дозы облучения «на боевом посту», - вряд ли можно установить достоверно.
С. Ф. ЛУГОВ, геолог
Я...[в госпитале] встретил военного. Он возил руду с «Северного» на обогатительную фабрику. У него определили лучевую болезнь, и периодически его вызывали на лечение. У него, он рассказывал, вся растительность, вся слезла совершенно. На голове были, но редкие волосы, и все седые, хотя лет-то ему немного было. ...Он мне всё это и рассказал: я, говорит, возил руду и сидел на этой руде, всё время сидел.
И.В. ТИБИЛОВ, геолог
...После этих лихорадочных многолетних усилий, под непрерывные заклинания об оправданности любых жертв, «ведь решается судьба государства», происходит невероятное. Работы останавливаются! Раз и навсегда. Поражает механизм этой остановки. Работы прекращены не в начале или в конце смены, после завтрака или перед ужином. Нет, приказ был реализован в разгар рабочего дня! «С этого часа Родина более совершенно не нуждается в уране с Чукотки. Работы прекратить. Об исполнении доложить».
И всё. С какой молниеносностью организовали здесь добычу урана, с такой же и остановили её. Удивляться, в принципе, нечему. Но когда бываешь на руинах Северного, от всего этого охватывает могильная жуть. Сколько же мы понесли безвинных жертв, растоптанных на пути к созданию столь «необходимой» для народа сверхдержавы? И рудники лагеря Северного безусловно один из многих ярких примеров полнейшей бесчеловечности государственной машины.