Замечательный правовой анализ происходящего в Украине
Оригинал взят у starshinazapasa в Замечательный правовой анализ происходящего на Украине
понедельник, 27 октября 2014 г.
Война: правовой анализ
На днях произошло событие, меня изумившее. Давняя и добрая коллега, вернувшись из Украины и комментируя факт поддержки мною суверенитета и территориальной целостности этого государства, заявила, что я - не больше и не меньше - соучастник убийств донбасских детей. На робкие попытки возразить мне было предложено поехать в Донбасс и поубивать детишек самому, на свои деньги, ибо как правозащитник я кончился (это дословно).
Далее моим оппонентом была развернута приблизительно следующая аргументация: 1) Вооруженный конфликт в Украине является внутренним (со ссылкой на позицию Международного Красного Креста), 2) Это гражданская война, которую "развязал Коломойский"; 3) Россия в ней не участвует, стороной не является, российских войск в Донбассе, по всей видимости, нет, так как они не были обнаружены ни ОБСЕ, ни моей собеседницей; 4) Захват Россией Крыма не имеет к войне в Украине никакого отношения, "Крым и Донбасс - разные истории"; 5) Все, кто поддерживает суверенитет и территориальную целостность Украины, совокупно ответственны за гибель всех гражданских лиц в ходе неизбирательных обстрелов населенных пунктов, произведенных ВСУ.
В ответ на мои попытки перевести обсуждение из эмоционального в правовое русло в качестве последнего и единственного "правового" аргумента мне предъявлялись кровавые мальчики и девочки Донецка.
Увы, изложенные взгляды, а также манера выстраивать дискуссию не уникальны; они характерны для некоторой части представителей правозащитного сообщества и гражданского движения. Поэтому считаю нужным изложить свою правовую позицию по ситуации в Украине. Подчеркиваю - речь идет именно о позиции правовой, не зависящей от моих политических симпатий и антипатий, которые у меня безусловно имеются, но которые я стараюсь в данном тексте не педалировать.
Разумеется, в представленном ниже материале не нашли, да и не могли найти отражения все аспекты сложившейся ситуации. В частности, я не касаюсь темы права народов на самоопределение и права государств на так называемую гуманитарную интервенцию: оба этих вопроса столь объемны, что требуют самостоятельного разбора. Ниже я рассматриваю в основном аспекты, затронутые в упомянутой выше дискуссии: право государства на самооборону перед лицом агрессии и защиту жертв войны.
1. Различие jus ad bellum и jus in bello. В международном праве различаются jus ad bellum - право государства прибегнуть к использованию военной силы (в том числе в целях защиты территориальной целостности и отражения агрессии) - и jus in bello - обязанность стороны в вооруженном конфликте ограничивать средства и методы ведения войны для защиты ее жертв. то есть соблюдать международное гуманитарное право (МГП). Украина имела и имеет право прибегнуть к военной силе с целью защиты своего суверенитета и территориальной целостности на основании Устава Организации Объединенных Наций. Но это ни в коей мере не дает ей (как и силам сепаратистов) права нарушать нормы МГП и ни в коей мере не оправдывает предполагаемых нарушений этих норм.
Отсюда и моя правовая позиция. Я всецело поддерживаю действия украинских властей и вооруженных сил по защите независимости и территориальной целостности своей страны. Одновременно я настаиваю, что Украина обязана соблюдать МГП, обязана эффективно расследовать все сообщения о нарушениях ее агентами норм международного гуманитарного права и прав человека и привлечь всех виновных в военных преступлениях к уголовной ответственности. Разумеется, все сказанное в равной степени распространяется и на других участников конфликта - Российскую Федерацию и ее военнослужащих, а также власти непризнанных "республик" и их комбатантов.
1.1. Можно поддерживать действия государства и при этом осуждать совершаемые представителями этого государства преступления. Это ясно любому человеку, обладающему навыками даже не правового, а просто логического мышления. Я полагаю, что массовые неизбирательные бомбардировки союзниками жилых кварталов немецких городов в ходе Второй мировой войны, так же как и ядерная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки ВВС США, повлекшие массовую гибель гражданского населения, являлись грубыми нарушениями норм МГП, образующими состав военных преступлений. Я сожалею, что виновные в этих преступлениях (исполнители и организаторы) не были наказаны так же, как нацистские военные преступники, и сочувствую жертвам этих преступлений. Но это ни в коей мере не подрывает моей уверенности в том, что союзники имели право применять военную силу для защиты от германской и японской агрессии и вести военные действия, в том числе и на территории противника.
Из того, что война с нацистской Германией являлась законной со стороны СССР и его союзников, вовсе не вытекает, что разрушение Дрездена или изнасилования немок также были законными. И наоборот - из преступного характера разрушения Дрездена и изнасилования немецких женщин вовсе не вытекает, что СССР, Великобритания и США не имели права вести с нацистской Германией войну. И уж, конечно, из всего сказанного не вытекает, что все сторонники войны с Гитлером являются соучастниками всех изнасилований и варварских бомбардировок, которым были подвергнуты немецкие города. Это азы международного права, и очень горько, что их приходится разъяснять на пальцах людям, именующим себя ПРАВОзащитниками.
2. Jus ad bellum. Хочу обратить внимание на определение преступления агрессии, содержащееся в ст. 3 резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года и дословно повторенное в ст. 8-бис Римского статута Международного уголовного суда. Учитывая, что участие ВС РФ в захвате Крыма не отрицается даже Путиным, операция по его аннексии, начиная с момента захвата Верховного совета АРК "зелеными человечками" и появления российских войск и техники вне мест их дислокации, может по меньшей мере рассматриваться как подпадающая под действие пунктов ''а'' ("любая аннексия с применением силы части территории другого государства") и ''e'' ("применение вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении".
Именно с этого момента у Украины возникло полное право на применение вооруженных сил в целях обороны от агрессии в соответствии со ст. 51 Устава ООН. Этим правом Украина тогда не воспользовалась ввиду внезапного и вероломного нападения со стороны союзника и паралича органов государственной власти, связанного с революционной ситуацией в Киеве. Но это не означает, что Украина каким-либо образом лишилась этого права или добровольно от него отказалась.
2.1. Кроме того, тогда же в Крыму имели место спорадические действия с применением оружия, в том числе повлекшие гибель украинского военного и блокировавшие гавани боевых кораблей. Эти действия в соответствии с классическим прецедентом, отражающим к настоящему моменту норму обычного международного права (ICTY, Решение апелляционной камеры по промежуточной апелляции Тадича от 2 сентября 1995 г., пар. 70), должны считаться индикатором начала вооруженного конфликта. Напомню также, что в соответствии с тем же определением конфликт считается длящимся до тех пор, пока не достигнуто общее мирное соглашение, вне зависимости от того, ведутся ли боевые действия.
2.2. Что же касается событий в Донбассе, то они начинались точно так же, как и в Крыму, - с захвата хорошо вооруженными и экипированными людьми в масках (иногда действовавшими из-за спин гражданских лиц) административных зданий и отделов милиции, попытки блокады и захвата войсковых частей, проведения фальшивого референдума. Политическая программа так называемых донбасских сепаратистов (руководство коих по преимуществу представлено гражданами РФ) была столь же нехитрой, как и Крымская, - присоединение к России ("Путин придет - порядок наведет"). Только здесь украинское государство сумело оказать сначала слабое, а потом усилившееся вооруженное сопротивление, а международное сообщество - сначала символическое, а потом и действительно болезненное для путинского режима давление.
Вне зависимости от того, что конфликт на востоке Украины имел и имеет собственные внутренние причины, а также от того, участвовали ли в нем представители российского государства, действующие в официальном качестве (хотя в ушедших в отпуск на территорию Украины вместе с "Буками", танками и БТР российских военнослужащих я верю слабо), не подлежит сомнению, что российское государство оказывало и продолжает оказывать антиправительственным силам существенную материальную и военную помощь, по меньшей мере попустительствуя вербовке и отправке со своей территории в зону конфликта групп наемников и добровольцев. Думаю (и тут со мной согласится большинство экспертов), без российской поддержки самопровозглашенные "народные республики" не продержались бы и пары недель.
Повторяю - это не говорит о том, что в Украине отсутствовали предпосылки для гражданской войны (они были, и одесская трагедия говорит об этом очень красноречиво). Но российское государство, вместо того чтобы действовать в соответствии с нормами Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной от 30 мая 1997 г., предпочло, воспользовавшись соседской смутой, произвести вероломный территориальный захват и затем начало отнюдь не тушить, а усиленно раздувать и кормить керосином огонь конфликта на востоке, поддерживая и снабжая сторонников российской аннексии.
2.3. Таким образом, действия России в Донбассе являются продолжением начавшегося с аннексии Крыма вооруженного конфликта, имеют ту же цель (аннексия или, при ее нецелесообразности ввиду усиления санкций, создание подконтрольных сепаратистских анклавов) и являются нарушением по меньшей мере пункта g) ст. 3 резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи и ст. 8-бис Римского статута ("засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства").
Ответственность России по меньшей мере может быть установлена на основании принципа "частной зависимости", сформированного Международным судом ООН в деле "Никарагуа против США" (решение от 27 июня 1986 г.). В этом решении Суд заявил об отсутствии явных доказательств того, что Соединенные Штаты действительно осуществляли контроль в такой степени, что это могло бы служить основанием для квалификации никарагуанских контрас как силы, действующих от имени правительства США. Однако Суд пришел к выводу о существовании "частной зависимости" контрас от США на основании того факта, что "лидеры были отобраны Соединенными Штатами", и на основании других факторов, к числу которых относится организация, обучение и оснащение войск, планирование операций, выбор целей и осуществление операционной поддержки (пар. 75-125 указанного решения). На этом основании Суд постановил, что "Соединенные Штаты Америки, обучая, оснащая, финансируя, снабжая провиантом контрас или иным способом поощряя, поддерживая и оказывая помощь военным и военизированным действиям в Никарагуа и против Никарагуа, действовали против Республики Никарагуа в нарушение своего обязательства в рамках международного обычного права не вмешиваться в дела другого государства" (пункт 3 постановляющей части решения).
Обращаю особое внимание, что в данном случае Суд не определял вооруженный конфликт между правительством Никарагуа и контрас как международный. Однако это не помешало Суду установить ответственность США за противоправное вмешательство. Таким образом, практика Международного Комитета Красного Креста по определению конфликта в Донбассе как внутреннего, данная в целях jus in bello и представленная, насколько я понимаю, одним-единственными пресс-релизом Организации от 23 июля 2014 г., не может влиять на определение предполагаемой ответственности России по jus ad bellum.
2.4. Что касается "необнаружения" подразделений российских вооруженных сил наблюдателями ОБСЕ, то последние, как сообщается, сейчас наблюдают лишь за двумя КПП - "Донецк" и "Гуково"; увеличение же числа наблюдателей блокируется Россией. Это позволяет наблюдателям контролировать только один километр российско-украинской границы, общая протяженность которой составляет сотни километров. Что, как, в каких количествах и направлениях перемещается через эту границу, никакими международными наблюдателями не контролируется.
Комментировать факт необнаружения подразделений российской армии моей коллегой я не буду, так как она (так же, как и автор этих строк) не является ни профессиональным разведчиком, ни даже военным аналитиком. Гораздо большее доверие вызывают у меня данные разведок стран НАТО (включая спутниковые снимки), на основании которых в том числе и принималось болезненное для Европы решение об ужесточении санкций, а также данные многочисленных журналистских расследований (в том числе "Новой газеты"), сведения Союза комитетов солдатских матерей и псковского депутата Льва Шлосберга, едва не поплатившегося жизнью за свои разоблачения.
Думаю, что, если бы не было весомых доказательств присутствияроссийских вооруженных сил в Донбассе , страны Евросоюза, изначально очень не склонные к применению серьезных и "обоюдоострых" экономических мер и в течение ряда лет смотревшие на выходки путинского режима сквозь пальцы, вряд ли решились бы на такой беспрецедентный шаг, как секторальные санкции. Так что, я думаю, в действительности ответственность Российского государства и ее военно-политического руководства за действия "ЛНР" и "ДНР" на Донбассе гораздо существеннее "частной зависимости" и может быть установлена в соответствии с принципом "эффективного контроля" (сформулирован в том же решении Международного суда и примененный впоследствии Международным уголовным трибуналом ООН по бывшей Югославии для определения характера конфликта в Боснии и Герцеговине) как ответственность за действия своих "агентов". Впрочем, это вопрос не права, а факта, и здесь я беру на себя смелость предрешать выводы возможного судебного разбирательства. Надеюсь, что рано или поздно оценку этим обстоятельствам дадут и Международный суд ООН, и Международный уголовный суд.
3. Jus in bello. Не вызывает сомнения, что все стороны вооруженного конфликта в Украине (ВСУ и вооруженные формирования непризнанных "народных республик", предположительно поддерживаемые российскими ВС) совершали и продолжают совершать нарушения международного гуманитарного права, достигающие степени серьезности военных преступлений. Это внесудебные казни лиц, задержанных в связи с вооруженным конфликтом (пленных и арестованных гражданских лиц), пытки и жестокое обращение с такими лицами, а также нападения на гражданские объекты и нападения неизбирательного либо непропорционального характера, приводящие к смерти и ранениям гражданских лиц и причинению ущерба гражданским объектам. Подчеркиваю - доклады авторитетных международных правозащитных организаций, работающих в регионе (прежде всего Human Rights Watch и "Международной Амнистии") указывают на ответственность представителей всех сторон конфликта за такие преступления.
Наибольшую известность получили сообщения о насильственных исчезновениях, пытках и убийствах крымских татар в связи с действиями российских сил и пророссийских формирований в Крыму, похищениях, пытках и убийствах пророссийскими силами депутата Рыбака и иных лиц на Донбассе, внесудебная казнь четырех мужчин контролируемыми Киевом силами возле шахты "Коммунар", авиационный удар ВВС Украины по Луганской областной администрации, повлекший гибель и ранения гражданских лиц, ракетный удар сепаратистов либо российских средств ПВО по гражданскому "Боингу", повлекший гибель гражданских лиц, а также целый ряд неизбирательных нападений, ответственность за которые стороны, как правило, возлагают друг на друга (и за которые, по-видимому, ответственны обе стороны), использование ВСУ кассетных боеприпасов в густонаселенных районах городов, в том числе Донецка, а также сообщения о пытках и жестоком обращении с задержанными лицами, которые практикуются представителями обеих сторон.
3.1. Эти и подобные им преступления, кем бы они ни совершались, не имеют и не могут иметь никакого оправдания; лица, их совершившие, приказавшие совершить, подстрекавшие к совершению и т.д., должны быть выявлены и преданы суду. Любая попытка рационализации таких преступлений абсолютно цинична. Но столь же цинична и попытка замалчивания преступлений одной стороны и выпячивания другой в политических целях.
Когда мне говорят, что от обстрелов ВСУ гибнут донбасские дети, а затем намекают или говорят прямо, что для прекращения этой гибели нужно отдать Донбасс разного рода Бесам и Стрелкам или прямо присоединить его к России, как до этого Крым, - это и есть политический пиар на детской крови, не имеющий ничего общего ни с моралью, ни с правом. Такие намеки аморальны потому, что кровью жертв одной стороны конфликта вольно или невольно замазываются и затираются такие же преступления другой. Такие намеки противоречат праву потому, что предлагают решать вопросы jus in bello средствами jus ad bellum (то есть оправдать аннексию территории суверенного государства тем, что это государство нарушает нормы международного гуманитарного права). Это примерно то же самое, что лечить головную боль гильотиной. По этой же "человеколюбивой" логике в ответ на гитлеровскую агрессию союзникам необходимо было капитулировать - во избежание дальнейших военных жертв (если и не немедленно, то уж во всяком случае после первой бомбардировки ими Берлина).
3.2. Каким образом обеспечить преодоление безнаказанности представителей обеих сторон конфликта за военные преступления и добиться прекращения их совершения? Уж во всяком случае не отданием Донбасса на съедение Путину и его волкам. Думаю, что в отношении Украины у международного сообщества сейчас есть уникальные возможности, с одной стороны, для оказания давления с целью обеспечения эффективного расследования преступлений, с другой - для оказания содействия в таком расследовании. Условием проведения такого расследования может стать предоставление очередных видов помощи, которая сейчас жизненно необходима украинскому государству. А содействие может быть оказано со стороны как следственных органов европейских государств, так и специалистов Международного уголовного суда.
Сложнее с сепаратистами и самой Россией, где подозреваемые могут найти радушный прием и надежное убежище. Следует признать, что эффективных рычагов давления на эти стороны у международного сообщества по понятным причинам нет. Однако ситуация в будущем может измениться. Думается, что в интересах Украины признание ею юрисдикции Международного уголовного суда по преступлениям, совершенным на ее территории в связи с данным вооруженным конфликтом (начиная с аннексии Крыма), в соответствии со ст. 12(3) Римского статута (а позднее и присоединение к статуту). Это могло бы гарантировать Украине независимое и беспристрастное правосудие (в том числе по преступлению агрессии в соответствии со ст. 8-бис). Думаю, именно об этом следует говорить ответственным правозащитникам как своим украинским, так и европейским партнерам. И, конечно, важнейшей задачей является создание единой документационной базы данных по совершенным в ходе конфликта военным преступлениям. Это задача независимых и беспристрастных организаций, не связанных ни с одной из сторон конфликта.
4. Справедливый мир. Еще одна безответственная позиция, выдвигаемая некоторой частью нашего правозащитного сообщества, - мир любой ценой. Для сторонников этой странной доктрины в войне нет правых и виноватых, "все политики и вояки на одно лицо", все они одинаково ответственны за пролитие крови. Поэтому единственное, что от них требуется, - это немедленно договориться о мире. На каких условиях эти "грязные политиканы" договорятся, такого пацифиста не заботит, никаких предложений по этому поводу он не выдвигает: это не его забота, у политиков, как и у лошадей, головы большие - пусть они и думают.
Но несправедливый мир, значительно ущемляющий права и законные интересы людей и государств, чреват новым взрывом насилия. Легитимизация аннексии Крыма и создание на территории материковой Украины марионеточных пророссийских анклавов по типу Приднестровья и Южной Осетии (кажется, это программа-минимум путинского режима) как условия мира неприемлемы. Справедливый мир на украинской земле может быть установлен только исходя из уважения к территориальной целостности и государственному суверенитету украинского государства. Все рычаги такого мирного урегулирования находятся в руках России. Прекращение поддержки самопровозглашенных "республик", эффективный контроль над границами с целью прекращения их подпитки людьми, оружием и деньгами, возвращение Украине аннексированного Крыма - вот единственный путь, на котором возможно установление прочного и справедливого мира, а в отдаленной перспективе - и восстановление добрососедских отношений между нашими государствами.
Пока Россия не предпримет эти шаги, международному сообществу следует не просто сохранять, но и усиливать давление на путинский режим. Напротив, любого рода фактическое признание или молчаливое согласие с осуществленным в Европе территориальным захватом неизбежно поставит под удар не только мир на Европейском континенте, но и подорвет всю систему глобальной безопасности, сложившуюся после Второй мировой войны. Последствия такой мягкотелости миру пришлось бы пожинать еще очень долго.
5. Правозащитная и гуманитарная деятельность. В пылу спора, о котором я написал в начале этого материала, мне было брошено: "Не забывай: роль правозащитника - людей спасать!". Думаю, однако, что у моего уважаемого оппонента отсутствует ясное понимание сути правозащитной деятельности и ее отличия от гуманитарной миссии. Защита прав человека и гуманитарная работа - разные виды деятельности, и их нужно уметь различать. Когда 2 сентября 2004 года экс-президент Ингушетии Руслан Аушев вошел в бесланскую школу и договорился с террористами о том, что они освободят грудных детей с их матерями, он не защищал права человека - он спасал жизни людей: это была классическая гуманитарная миссия. Когда 24-25 октября 2002 года Анна Политковская носила в захваченный Театральный центр на Дубровке воду, она не действовала как правозащитник или журналист. В русском языке для этого типа поступков есть очень точное слово, сохранившееся сейчас, к сожалению, лишь в церковном обиходе: "печалование". Так, церковь "печалуется" перед светской властью за тех или иных людей, например, просит помиловать приговоренных к смерти, отпустить узников на свободу или облегчить их участь. Это священная миссия, но ее ни в коей мере не следует путать с защитой прав человека.
Во главе угла правозащитной деятельности стоит отстаивание принципов верховенства права как безусловного общественного интереса - pereat mundus et fiat justitia (пусть рухнет мир, но торжествует правосудие)! Главной же ценностью гуманитарной деятельности является человеческая жизнь как таковая, вне зависимости от тех или иных правовых аспектов. В условиях демократического правового государства эти виды деятельности могут совмещаться, переплетаться или осуществляться параллельно; они не выступают в качестве конкурирующих. Напротив, hominum causa omne jus constitutum est (право целиком создано для пользы людей), из чего следует, что отстаивание справедливого закона влечет за собой защиту жизни и благоденствия каждого отдельного члена общества.
В условиях систематического нарушения прав человека, под властью авторитарных режимов и в ходе вооруженных конфликтов все гораздо сложней: защита прав человека может роковым образом войти в противоречие с интересами защиты конкретной жертвы этого нарушения. Тут возникает ситуация, которую Исайя Берлин называет конфликтом позитивных ценностей. В условиях такого конфликта приходится ясно определиться, какого рода деятельностью вы сейчас занимаетесь.
Из практики крупнейших международных неправительственных организаций можно привести следующие примеры. Вряд ли "Международная Амнистия" пойдет на подкуп судьи, чтобы освободить человека, признаваемого ею узником совести. Такое решение подорвало бы сами принципы, которые она защищает, ибо данная организация прежде всего стоит на страже верховенства права. Она защищает право, и только посредством права - отдельных лиц, ставших жертвой бесправия. Защита жертвы антиправовым путем для нее неприемлема.
Но вот практика крупнейшей гуманитарной организации - Красного Креста - совершенно иная. Ее миссией является спасение жизней жертв войны. И если для того, чтобы вывести женщин и детей из-под обстрела, понадобится, например, заплатить мзду старшему офицеру блокпоста, это будет сделано. Одним из принципов деятельности Международного комитета Красного Креста (МККК) является конфиденциальность, позволяющая иметь доступ к жертвам с целью защиты их жизни и личной неприкосновенности и вести более эффективный диалог с властями - даже если эти власти представлены несомненными военными преступниками и требования, которые они выдвигают как условия спасения людей, несовместимы с понятием о праве. Пример тому - сотрудничество Красного Креста с властями нацистской Германии для облегчения участи военнопленных.
Международное прецедентное право подтверждает, что МККК имеет абсолютное право на неразглашение; как постановил Международный трибунал по бывшей Югославии в деле Симича (решение Судебной камеры от 27 июня 1999 г. по ходатайству обвинения о допросе свидетеля), сотрудники МККК могут не свидетельствовать перед любым судом или трибуналом о любых событиях, свидетелями которых они являлись во время работы.
Представляется, что отделение правозащитной деятельности от гуманитарной - насущная необходимость для многих из тех, кто работает сейчас в зоне вооруженного конфликта на Украине. Правозащитник не может и не должен, погружаясь в частные ситуации конкретных нарушений, уходить от ответа на глобальные правовые вопросы, в том числе на вопросы jus ad bellum об агрессоре и его жертве. Но если вы способствуете обмену пленных, инспектируете условия их содержания, организуете работу с беженцами, иным образом "спасаете людей" и понимаете, что высказывания по вопросам права могут подорвать ваши возможности, поставить под удар вашу миссию или личную безопасность опекаемых вами лиц, следует отказаться от таких высказываний, заявить о таком отказе публично и впредь решить, что ваша миссия - исключительно гуманитарная. Это будет и гуманно, и правомерно, и честно. Во всяком случае, гораздо честнее, чем педалировать вопрос нарушений одной стороны конфликта, умалчивая о нарушениях другой, и обвинять всех, кто поддерживает принцип нерушимости границ и обязательности международных договоров, в пролитии крови донбасских младенцев. Которая, кстати, того же красного цвета, что и у маленьких пассажиров сбитого "Боинга".
6. Резюме. Итак, с моей точки зрения Украина является жертвой военной агрессии со стороны российского государства и поддерживаемых им вооруженных формирований и в этом качестве имеет право на самозащиту с применением оружия в соответствии со ст. 51 Устава ООН.
В ходе возникшего вооруженного конфликта все его стороны совершают нарушения международного гуманитарного права, достигающие серьезности военных преступлений. Такие преступления не имеют оправдания, виновные в них лица должны быть выявлены и преданы суду.
Вопросы правомерности ведения сторонами боевых действий как таковых и вопросы соблюдения международного гуманитарного права являются различными правовыми вопросами и должны разрешаться вне какой-либо зависимости друг от друга.
Международное сообщество обязано оказывать Украине помощь перед лицом агрессии, оказывать на агрессора давление с целью прекращения агрессии, оказывать на все стороны (включая Украину) давление, а также осуществлять правовую и институциональную помощь с целью эффективного расследования преступлений и предания военных преступников суду.
Для реализации этой цели самой Украиной могут быть задействованы инструменты Международного уголовного суда. Справедливый и прочный мир в Украине может быть достигнут только после прекращения агрессии и ликвидации ее последствий, включая аннексию Крыма Российской Федерацией. Лица, осуществляющие гуманитарные миссии в зоне вооруженного конфликта, могут (а при определенных ситуациях - обязаны) воздерживаться от оценок правомерности действий сторон конфликта в интересах жертв
Станислав Дмитриевский
Полностью на "Грани.ру": http://grani.ru/blogs/free/entries/234402.html
Зеркало: http://mirror72.graniru.info/blogs/free/entries/234402.html
или здесь: http://4febnn.blogspot.se
понедельник, 27 октября 2014 г.
Война: правовой анализ
На днях произошло событие, меня изумившее. Давняя и добрая коллега, вернувшись из Украины и комментируя факт поддержки мною суверенитета и территориальной целостности этого государства, заявила, что я - не больше и не меньше - соучастник убийств донбасских детей. На робкие попытки возразить мне было предложено поехать в Донбасс и поубивать детишек самому, на свои деньги, ибо как правозащитник я кончился (это дословно).
Далее моим оппонентом была развернута приблизительно следующая аргументация: 1) Вооруженный конфликт в Украине является внутренним (со ссылкой на позицию Международного Красного Креста), 2) Это гражданская война, которую "развязал Коломойский"; 3) Россия в ней не участвует, стороной не является, российских войск в Донбассе, по всей видимости, нет, так как они не были обнаружены ни ОБСЕ, ни моей собеседницей; 4) Захват Россией Крыма не имеет к войне в Украине никакого отношения, "Крым и Донбасс - разные истории"; 5) Все, кто поддерживает суверенитет и территориальную целостность Украины, совокупно ответственны за гибель всех гражданских лиц в ходе неизбирательных обстрелов населенных пунктов, произведенных ВСУ.
В ответ на мои попытки перевести обсуждение из эмоционального в правовое русло в качестве последнего и единственного "правового" аргумента мне предъявлялись кровавые мальчики и девочки Донецка.
Увы, изложенные взгляды, а также манера выстраивать дискуссию не уникальны; они характерны для некоторой части представителей правозащитного сообщества и гражданского движения. Поэтому считаю нужным изложить свою правовую позицию по ситуации в Украине. Подчеркиваю - речь идет именно о позиции правовой, не зависящей от моих политических симпатий и антипатий, которые у меня безусловно имеются, но которые я стараюсь в данном тексте не педалировать.
Разумеется, в представленном ниже материале не нашли, да и не могли найти отражения все аспекты сложившейся ситуации. В частности, я не касаюсь темы права народов на самоопределение и права государств на так называемую гуманитарную интервенцию: оба этих вопроса столь объемны, что требуют самостоятельного разбора. Ниже я рассматриваю в основном аспекты, затронутые в упомянутой выше дискуссии: право государства на самооборону перед лицом агрессии и защиту жертв войны.
1. Различие jus ad bellum и jus in bello. В международном праве различаются jus ad bellum - право государства прибегнуть к использованию военной силы (в том числе в целях защиты территориальной целостности и отражения агрессии) - и jus in bello - обязанность стороны в вооруженном конфликте ограничивать средства и методы ведения войны для защиты ее жертв. то есть соблюдать международное гуманитарное право (МГП). Украина имела и имеет право прибегнуть к военной силе с целью защиты своего суверенитета и территориальной целостности на основании Устава Организации Объединенных Наций. Но это ни в коей мере не дает ей (как и силам сепаратистов) права нарушать нормы МГП и ни в коей мере не оправдывает предполагаемых нарушений этих норм.
Отсюда и моя правовая позиция. Я всецело поддерживаю действия украинских властей и вооруженных сил по защите независимости и территориальной целостности своей страны. Одновременно я настаиваю, что Украина обязана соблюдать МГП, обязана эффективно расследовать все сообщения о нарушениях ее агентами норм международного гуманитарного права и прав человека и привлечь всех виновных в военных преступлениях к уголовной ответственности. Разумеется, все сказанное в равной степени распространяется и на других участников конфликта - Российскую Федерацию и ее военнослужащих, а также власти непризнанных "республик" и их комбатантов.
1.1. Можно поддерживать действия государства и при этом осуждать совершаемые представителями этого государства преступления. Это ясно любому человеку, обладающему навыками даже не правового, а просто логического мышления. Я полагаю, что массовые неизбирательные бомбардировки союзниками жилых кварталов немецких городов в ходе Второй мировой войны, так же как и ядерная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки ВВС США, повлекшие массовую гибель гражданского населения, являлись грубыми нарушениями норм МГП, образующими состав военных преступлений. Я сожалею, что виновные в этих преступлениях (исполнители и организаторы) не были наказаны так же, как нацистские военные преступники, и сочувствую жертвам этих преступлений. Но это ни в коей мере не подрывает моей уверенности в том, что союзники имели право применять военную силу для защиты от германской и японской агрессии и вести военные действия, в том числе и на территории противника.
Из того, что война с нацистской Германией являлась законной со стороны СССР и его союзников, вовсе не вытекает, что разрушение Дрездена или изнасилования немок также были законными. И наоборот - из преступного характера разрушения Дрездена и изнасилования немецких женщин вовсе не вытекает, что СССР, Великобритания и США не имели права вести с нацистской Германией войну. И уж, конечно, из всего сказанного не вытекает, что все сторонники войны с Гитлером являются соучастниками всех изнасилований и варварских бомбардировок, которым были подвергнуты немецкие города. Это азы международного права, и очень горько, что их приходится разъяснять на пальцах людям, именующим себя ПРАВОзащитниками.
2. Jus ad bellum. Хочу обратить внимание на определение преступления агрессии, содержащееся в ст. 3 резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи ООН от 14 декабря 1974 года и дословно повторенное в ст. 8-бис Римского статута Международного уголовного суда. Учитывая, что участие ВС РФ в захвате Крыма не отрицается даже Путиным, операция по его аннексии, начиная с момента захвата Верховного совета АРК "зелеными человечками" и появления российских войск и техники вне мест их дислокации, может по меньшей мере рассматриваться как подпадающая под действие пунктов ''а'' ("любая аннексия с применением силы части территории другого государства") и ''e'' ("применение вооруженных сил одного государства, находящихся на территории другого государства по соглашению с принимающим государством, в нарушение условий, предусмотренных в соглашении".
Именно с этого момента у Украины возникло полное право на применение вооруженных сил в целях обороны от агрессии в соответствии со ст. 51 Устава ООН. Этим правом Украина тогда не воспользовалась ввиду внезапного и вероломного нападения со стороны союзника и паралича органов государственной власти, связанного с революционной ситуацией в Киеве. Но это не означает, что Украина каким-либо образом лишилась этого права или добровольно от него отказалась.
2.1. Кроме того, тогда же в Крыму имели место спорадические действия с применением оружия, в том числе повлекшие гибель украинского военного и блокировавшие гавани боевых кораблей. Эти действия в соответствии с классическим прецедентом, отражающим к настоящему моменту норму обычного международного права (ICTY, Решение апелляционной камеры по промежуточной апелляции Тадича от 2 сентября 1995 г., пар. 70), должны считаться индикатором начала вооруженного конфликта. Напомню также, что в соответствии с тем же определением конфликт считается длящимся до тех пор, пока не достигнуто общее мирное соглашение, вне зависимости от того, ведутся ли боевые действия.
2.2. Что же касается событий в Донбассе, то они начинались точно так же, как и в Крыму, - с захвата хорошо вооруженными и экипированными людьми в масках (иногда действовавшими из-за спин гражданских лиц) административных зданий и отделов милиции, попытки блокады и захвата войсковых частей, проведения фальшивого референдума. Политическая программа так называемых донбасских сепаратистов (руководство коих по преимуществу представлено гражданами РФ) была столь же нехитрой, как и Крымская, - присоединение к России ("Путин придет - порядок наведет"). Только здесь украинское государство сумело оказать сначала слабое, а потом усилившееся вооруженное сопротивление, а международное сообщество - сначала символическое, а потом и действительно болезненное для путинского режима давление.
Вне зависимости от того, что конфликт на востоке Украины имел и имеет собственные внутренние причины, а также от того, участвовали ли в нем представители российского государства, действующие в официальном качестве (хотя в ушедших в отпуск на территорию Украины вместе с "Буками", танками и БТР российских военнослужащих я верю слабо), не подлежит сомнению, что российское государство оказывало и продолжает оказывать антиправительственным силам существенную материальную и военную помощь, по меньшей мере попустительствуя вербовке и отправке со своей территории в зону конфликта групп наемников и добровольцев. Думаю (и тут со мной согласится большинство экспертов), без российской поддержки самопровозглашенные "народные республики" не продержались бы и пары недель.
Повторяю - это не говорит о том, что в Украине отсутствовали предпосылки для гражданской войны (они были, и одесская трагедия говорит об этом очень красноречиво). Но российское государство, вместо того чтобы действовать в соответствии с нормами Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве между Российской Федерацией и Украиной от 30 мая 1997 г., предпочло, воспользовавшись соседской смутой, произвести вероломный территориальный захват и затем начало отнюдь не тушить, а усиленно раздувать и кормить керосином огонь конфликта на востоке, поддерживая и снабжая сторонников российской аннексии.
2.3. Таким образом, действия России в Донбассе являются продолжением начавшегося с аннексии Крыма вооруженного конфликта, имеют ту же цель (аннексия или, при ее нецелесообразности ввиду усиления санкций, создание подконтрольных сепаратистских анклавов) и являются нарушением по меньшей мере пункта g) ст. 3 резолюции 3314 (ХХIХ) Генеральной Ассамблеи и ст. 8-бис Римского статута ("засылка государством или от имени государства вооруженных банд, групп, иррегулярных сил или наемников, которые осуществляют акты применения вооруженной силы против другого государства").
Ответственность России по меньшей мере может быть установлена на основании принципа "частной зависимости", сформированного Международным судом ООН в деле "Никарагуа против США" (решение от 27 июня 1986 г.). В этом решении Суд заявил об отсутствии явных доказательств того, что Соединенные Штаты действительно осуществляли контроль в такой степени, что это могло бы служить основанием для квалификации никарагуанских контрас как силы, действующих от имени правительства США. Однако Суд пришел к выводу о существовании "частной зависимости" контрас от США на основании того факта, что "лидеры были отобраны Соединенными Штатами", и на основании других факторов, к числу которых относится организация, обучение и оснащение войск, планирование операций, выбор целей и осуществление операционной поддержки (пар. 75-125 указанного решения). На этом основании Суд постановил, что "Соединенные Штаты Америки, обучая, оснащая, финансируя, снабжая провиантом контрас или иным способом поощряя, поддерживая и оказывая помощь военным и военизированным действиям в Никарагуа и против Никарагуа, действовали против Республики Никарагуа в нарушение своего обязательства в рамках международного обычного права не вмешиваться в дела другого государства" (пункт 3 постановляющей части решения).
Обращаю особое внимание, что в данном случае Суд не определял вооруженный конфликт между правительством Никарагуа и контрас как международный. Однако это не помешало Суду установить ответственность США за противоправное вмешательство. Таким образом, практика Международного Комитета Красного Креста по определению конфликта в Донбассе как внутреннего, данная в целях jus in bello и представленная, насколько я понимаю, одним-единственными пресс-релизом Организации от 23 июля 2014 г., не может влиять на определение предполагаемой ответственности России по jus ad bellum.
2.4. Что касается "необнаружения" подразделений российских вооруженных сил наблюдателями ОБСЕ, то последние, как сообщается, сейчас наблюдают лишь за двумя КПП - "Донецк" и "Гуково"; увеличение же числа наблюдателей блокируется Россией. Это позволяет наблюдателям контролировать только один километр российско-украинской границы, общая протяженность которой составляет сотни километров. Что, как, в каких количествах и направлениях перемещается через эту границу, никакими международными наблюдателями не контролируется.
Комментировать факт необнаружения подразделений российской армии моей коллегой я не буду, так как она (так же, как и автор этих строк) не является ни профессиональным разведчиком, ни даже военным аналитиком. Гораздо большее доверие вызывают у меня данные разведок стран НАТО (включая спутниковые снимки), на основании которых в том числе и принималось болезненное для Европы решение об ужесточении санкций, а также данные многочисленных журналистских расследований (в том числе "Новой газеты"), сведения Союза комитетов солдатских матерей и псковского депутата Льва Шлосберга, едва не поплатившегося жизнью за свои разоблачения.
Думаю, что, если бы не было весомых доказательств присутствияроссийских вооруженных сил в Донбассе , страны Евросоюза, изначально очень не склонные к применению серьезных и "обоюдоострых" экономических мер и в течение ряда лет смотревшие на выходки путинского режима сквозь пальцы, вряд ли решились бы на такой беспрецедентный шаг, как секторальные санкции. Так что, я думаю, в действительности ответственность Российского государства и ее военно-политического руководства за действия "ЛНР" и "ДНР" на Донбассе гораздо существеннее "частной зависимости" и может быть установлена в соответствии с принципом "эффективного контроля" (сформулирован в том же решении Международного суда и примененный впоследствии Международным уголовным трибуналом ООН по бывшей Югославии для определения характера конфликта в Боснии и Герцеговине) как ответственность за действия своих "агентов". Впрочем, это вопрос не права, а факта, и здесь я беру на себя смелость предрешать выводы возможного судебного разбирательства. Надеюсь, что рано или поздно оценку этим обстоятельствам дадут и Международный суд ООН, и Международный уголовный суд.
3. Jus in bello. Не вызывает сомнения, что все стороны вооруженного конфликта в Украине (ВСУ и вооруженные формирования непризнанных "народных республик", предположительно поддерживаемые российскими ВС) совершали и продолжают совершать нарушения международного гуманитарного права, достигающие степени серьезности военных преступлений. Это внесудебные казни лиц, задержанных в связи с вооруженным конфликтом (пленных и арестованных гражданских лиц), пытки и жестокое обращение с такими лицами, а также нападения на гражданские объекты и нападения неизбирательного либо непропорционального характера, приводящие к смерти и ранениям гражданских лиц и причинению ущерба гражданским объектам. Подчеркиваю - доклады авторитетных международных правозащитных организаций, работающих в регионе (прежде всего Human Rights Watch и "Международной Амнистии") указывают на ответственность представителей всех сторон конфликта за такие преступления.
Наибольшую известность получили сообщения о насильственных исчезновениях, пытках и убийствах крымских татар в связи с действиями российских сил и пророссийских формирований в Крыму, похищениях, пытках и убийствах пророссийскими силами депутата Рыбака и иных лиц на Донбассе, внесудебная казнь четырех мужчин контролируемыми Киевом силами возле шахты "Коммунар", авиационный удар ВВС Украины по Луганской областной администрации, повлекший гибель и ранения гражданских лиц, ракетный удар сепаратистов либо российских средств ПВО по гражданскому "Боингу", повлекший гибель гражданских лиц, а также целый ряд неизбирательных нападений, ответственность за которые стороны, как правило, возлагают друг на друга (и за которые, по-видимому, ответственны обе стороны), использование ВСУ кассетных боеприпасов в густонаселенных районах городов, в том числе Донецка, а также сообщения о пытках и жестоком обращении с задержанными лицами, которые практикуются представителями обеих сторон.
3.1. Эти и подобные им преступления, кем бы они ни совершались, не имеют и не могут иметь никакого оправдания; лица, их совершившие, приказавшие совершить, подстрекавшие к совершению и т.д., должны быть выявлены и преданы суду. Любая попытка рационализации таких преступлений абсолютно цинична. Но столь же цинична и попытка замалчивания преступлений одной стороны и выпячивания другой в политических целях.
Когда мне говорят, что от обстрелов ВСУ гибнут донбасские дети, а затем намекают или говорят прямо, что для прекращения этой гибели нужно отдать Донбасс разного рода Бесам и Стрелкам или прямо присоединить его к России, как до этого Крым, - это и есть политический пиар на детской крови, не имеющий ничего общего ни с моралью, ни с правом. Такие намеки аморальны потому, что кровью жертв одной стороны конфликта вольно или невольно замазываются и затираются такие же преступления другой. Такие намеки противоречат праву потому, что предлагают решать вопросы jus in bello средствами jus ad bellum (то есть оправдать аннексию территории суверенного государства тем, что это государство нарушает нормы международного гуманитарного права). Это примерно то же самое, что лечить головную боль гильотиной. По этой же "человеколюбивой" логике в ответ на гитлеровскую агрессию союзникам необходимо было капитулировать - во избежание дальнейших военных жертв (если и не немедленно, то уж во всяком случае после первой бомбардировки ими Берлина).
3.2. Каким образом обеспечить преодоление безнаказанности представителей обеих сторон конфликта за военные преступления и добиться прекращения их совершения? Уж во всяком случае не отданием Донбасса на съедение Путину и его волкам. Думаю, что в отношении Украины у международного сообщества сейчас есть уникальные возможности, с одной стороны, для оказания давления с целью обеспечения эффективного расследования преступлений, с другой - для оказания содействия в таком расследовании. Условием проведения такого расследования может стать предоставление очередных видов помощи, которая сейчас жизненно необходима украинскому государству. А содействие может быть оказано со стороны как следственных органов европейских государств, так и специалистов Международного уголовного суда.
Сложнее с сепаратистами и самой Россией, где подозреваемые могут найти радушный прием и надежное убежище. Следует признать, что эффективных рычагов давления на эти стороны у международного сообщества по понятным причинам нет. Однако ситуация в будущем может измениться. Думается, что в интересах Украины признание ею юрисдикции Международного уголовного суда по преступлениям, совершенным на ее территории в связи с данным вооруженным конфликтом (начиная с аннексии Крыма), в соответствии со ст. 12(3) Римского статута (а позднее и присоединение к статуту). Это могло бы гарантировать Украине независимое и беспристрастное правосудие (в том числе по преступлению агрессии в соответствии со ст. 8-бис). Думаю, именно об этом следует говорить ответственным правозащитникам как своим украинским, так и европейским партнерам. И, конечно, важнейшей задачей является создание единой документационной базы данных по совершенным в ходе конфликта военным преступлениям. Это задача независимых и беспристрастных организаций, не связанных ни с одной из сторон конфликта.
4. Справедливый мир. Еще одна безответственная позиция, выдвигаемая некоторой частью нашего правозащитного сообщества, - мир любой ценой. Для сторонников этой странной доктрины в войне нет правых и виноватых, "все политики и вояки на одно лицо", все они одинаково ответственны за пролитие крови. Поэтому единственное, что от них требуется, - это немедленно договориться о мире. На каких условиях эти "грязные политиканы" договорятся, такого пацифиста не заботит, никаких предложений по этому поводу он не выдвигает: это не его забота, у политиков, как и у лошадей, головы большие - пусть они и думают.
Но несправедливый мир, значительно ущемляющий права и законные интересы людей и государств, чреват новым взрывом насилия. Легитимизация аннексии Крыма и создание на территории материковой Украины марионеточных пророссийских анклавов по типу Приднестровья и Южной Осетии (кажется, это программа-минимум путинского режима) как условия мира неприемлемы. Справедливый мир на украинской земле может быть установлен только исходя из уважения к территориальной целостности и государственному суверенитету украинского государства. Все рычаги такого мирного урегулирования находятся в руках России. Прекращение поддержки самопровозглашенных "республик", эффективный контроль над границами с целью прекращения их подпитки людьми, оружием и деньгами, возвращение Украине аннексированного Крыма - вот единственный путь, на котором возможно установление прочного и справедливого мира, а в отдаленной перспективе - и восстановление добрососедских отношений между нашими государствами.
Пока Россия не предпримет эти шаги, международному сообществу следует не просто сохранять, но и усиливать давление на путинский режим. Напротив, любого рода фактическое признание или молчаливое согласие с осуществленным в Европе территориальным захватом неизбежно поставит под удар не только мир на Европейском континенте, но и подорвет всю систему глобальной безопасности, сложившуюся после Второй мировой войны. Последствия такой мягкотелости миру пришлось бы пожинать еще очень долго.
5. Правозащитная и гуманитарная деятельность. В пылу спора, о котором я написал в начале этого материала, мне было брошено: "Не забывай: роль правозащитника - людей спасать!". Думаю, однако, что у моего уважаемого оппонента отсутствует ясное понимание сути правозащитной деятельности и ее отличия от гуманитарной миссии. Защита прав человека и гуманитарная работа - разные виды деятельности, и их нужно уметь различать. Когда 2 сентября 2004 года экс-президент Ингушетии Руслан Аушев вошел в бесланскую школу и договорился с террористами о том, что они освободят грудных детей с их матерями, он не защищал права человека - он спасал жизни людей: это была классическая гуманитарная миссия. Когда 24-25 октября 2002 года Анна Политковская носила в захваченный Театральный центр на Дубровке воду, она не действовала как правозащитник или журналист. В русском языке для этого типа поступков есть очень точное слово, сохранившееся сейчас, к сожалению, лишь в церковном обиходе: "печалование". Так, церковь "печалуется" перед светской властью за тех или иных людей, например, просит помиловать приговоренных к смерти, отпустить узников на свободу или облегчить их участь. Это священная миссия, но ее ни в коей мере не следует путать с защитой прав человека.
Во главе угла правозащитной деятельности стоит отстаивание принципов верховенства права как безусловного общественного интереса - pereat mundus et fiat justitia (пусть рухнет мир, но торжествует правосудие)! Главной же ценностью гуманитарной деятельности является человеческая жизнь как таковая, вне зависимости от тех или иных правовых аспектов. В условиях демократического правового государства эти виды деятельности могут совмещаться, переплетаться или осуществляться параллельно; они не выступают в качестве конкурирующих. Напротив, hominum causa omne jus constitutum est (право целиком создано для пользы людей), из чего следует, что отстаивание справедливого закона влечет за собой защиту жизни и благоденствия каждого отдельного члена общества.
В условиях систематического нарушения прав человека, под властью авторитарных режимов и в ходе вооруженных конфликтов все гораздо сложней: защита прав человека может роковым образом войти в противоречие с интересами защиты конкретной жертвы этого нарушения. Тут возникает ситуация, которую Исайя Берлин называет конфликтом позитивных ценностей. В условиях такого конфликта приходится ясно определиться, какого рода деятельностью вы сейчас занимаетесь.
Из практики крупнейших международных неправительственных организаций можно привести следующие примеры. Вряд ли "Международная Амнистия" пойдет на подкуп судьи, чтобы освободить человека, признаваемого ею узником совести. Такое решение подорвало бы сами принципы, которые она защищает, ибо данная организация прежде всего стоит на страже верховенства права. Она защищает право, и только посредством права - отдельных лиц, ставших жертвой бесправия. Защита жертвы антиправовым путем для нее неприемлема.
Но вот практика крупнейшей гуманитарной организации - Красного Креста - совершенно иная. Ее миссией является спасение жизней жертв войны. И если для того, чтобы вывести женщин и детей из-под обстрела, понадобится, например, заплатить мзду старшему офицеру блокпоста, это будет сделано. Одним из принципов деятельности Международного комитета Красного Креста (МККК) является конфиденциальность, позволяющая иметь доступ к жертвам с целью защиты их жизни и личной неприкосновенности и вести более эффективный диалог с властями - даже если эти власти представлены несомненными военными преступниками и требования, которые они выдвигают как условия спасения людей, несовместимы с понятием о праве. Пример тому - сотрудничество Красного Креста с властями нацистской Германии для облегчения участи военнопленных.
Международное прецедентное право подтверждает, что МККК имеет абсолютное право на неразглашение; как постановил Международный трибунал по бывшей Югославии в деле Симича (решение Судебной камеры от 27 июня 1999 г. по ходатайству обвинения о допросе свидетеля), сотрудники МККК могут не свидетельствовать перед любым судом или трибуналом о любых событиях, свидетелями которых они являлись во время работы.
Представляется, что отделение правозащитной деятельности от гуманитарной - насущная необходимость для многих из тех, кто работает сейчас в зоне вооруженного конфликта на Украине. Правозащитник не может и не должен, погружаясь в частные ситуации конкретных нарушений, уходить от ответа на глобальные правовые вопросы, в том числе на вопросы jus ad bellum об агрессоре и его жертве. Но если вы способствуете обмену пленных, инспектируете условия их содержания, организуете работу с беженцами, иным образом "спасаете людей" и понимаете, что высказывания по вопросам права могут подорвать ваши возможности, поставить под удар вашу миссию или личную безопасность опекаемых вами лиц, следует отказаться от таких высказываний, заявить о таком отказе публично и впредь решить, что ваша миссия - исключительно гуманитарная. Это будет и гуманно, и правомерно, и честно. Во всяком случае, гораздо честнее, чем педалировать вопрос нарушений одной стороны конфликта, умалчивая о нарушениях другой, и обвинять всех, кто поддерживает принцип нерушимости границ и обязательности международных договоров, в пролитии крови донбасских младенцев. Которая, кстати, того же красного цвета, что и у маленьких пассажиров сбитого "Боинга".
6. Резюме. Итак, с моей точки зрения Украина является жертвой военной агрессии со стороны российского государства и поддерживаемых им вооруженных формирований и в этом качестве имеет право на самозащиту с применением оружия в соответствии со ст. 51 Устава ООН.
В ходе возникшего вооруженного конфликта все его стороны совершают нарушения международного гуманитарного права, достигающие серьезности военных преступлений. Такие преступления не имеют оправдания, виновные в них лица должны быть выявлены и преданы суду.
Вопросы правомерности ведения сторонами боевых действий как таковых и вопросы соблюдения международного гуманитарного права являются различными правовыми вопросами и должны разрешаться вне какой-либо зависимости друг от друга.
Международное сообщество обязано оказывать Украине помощь перед лицом агрессии, оказывать на агрессора давление с целью прекращения агрессии, оказывать на все стороны (включая Украину) давление, а также осуществлять правовую и институциональную помощь с целью эффективного расследования преступлений и предания военных преступников суду.
Для реализации этой цели самой Украиной могут быть задействованы инструменты Международного уголовного суда. Справедливый и прочный мир в Украине может быть достигнут только после прекращения агрессии и ликвидации ее последствий, включая аннексию Крыма Российской Федерацией. Лица, осуществляющие гуманитарные миссии в зоне вооруженного конфликта, могут (а при определенных ситуациях - обязаны) воздерживаться от оценок правомерности действий сторон конфликта в интересах жертв
Станислав Дмитриевский
Полностью на "Грани.ру": http://grani.ru/blogs/free/entries/234402.html
Зеркало: http://mirror72.graniru.info/blogs/free/entries/234402.html
или здесь: http://4febnn.blogspot.se