Любопытный взгляд - Путин с точки зрения аналитической лингвистики
Оригинал взят у alex_farrier в Путин с точки зрения аналитической лингвистики
Оригинал взят у ezevika_san в Путин с точки зрения аналитической лингвистики
Оригинал взят у irinazarifian в Что такое Путин?
Фальсификация выборов делается не только волшебниками на избирательных участках, но прежде всего пропагандой. Предлагая сделать избирательные ящики прозрачными, оборудовать их веб-камерами, Путин уверен, что граждане проголосуют так, как им скажет главный ящик - телевизор. Поэтому я выложила в ЖЖ свой анализ риторики пропаганды со свежими наблюдениями, приглашая всех, кто солидарен с митингом на пр. Сахарова, внимательно посмотреть на Путина с этой точки зрения.
Чтобы разобраться в риторике Путина, мы намеренно упростим ситуацию и преувеличим серьезность фигуры. Упрощение состоит в том, что ниже рассматриваются только исключительно речевые характеристики Путина, все другие средства политического влияния опускаются. Преувеличить значение Путина значит условно отказаться от мысли о ставленнике закулисных сил и рассматривать его так, как будто это действительно самостоятельный политический оратор.
Как он говорит
Давно замечено, что Путин действует в СМИ по законам своей основной профессии, т.е. по принципу мимикрии с окружающей информационной средой. Интересно, что в этом участвует не только Путин, его помощники и спичрайтеры, но и широкий круг СМИ, которые пишут о Путине, упоминают его в разных контекстах. Существует как бы авторский коллектив под названием «Путин».
Этого он достиг не только тем, что взял под контроль телевидение, но и тем, что вписался в риторику СМИ, слившись с информационным полем наподобие стикера. Это позволяет Путину дирижировать хором СМИ, независимо от того, хвалят его или ругают. Образ Путина складывается в глазах аудитории так.
Стиль риторики Путина - это стиль деловой речи. Он говорит сухо и сжато («жестко»), как олицетворение распорядительного документа. Для оживления речи, сближения с аудиторией и эмоциональных эффектов он вставляет простонародные выражения и сленг («мочить», «хомячить» и проч.). Поскольку эмоции в речи Путина приходятся, как правило, именно на такие словечки, они запоминаются аудиторией и многократно цитируются. Поэтому яркие словечки появляются в речи Путина на особенно важных темах: СМИ подхватывают их как лозунги и тиражируют.
В самом общем плане речь Путина звучит так: сухо, жестко - всплеск эмоции (простонародное словечко), сухо, жестко - всплеск эмоции (простонародное словечко).
Эмоции в речи Путина складываются из таких элементов эмоциональной разрядки, призванных сосредоточиться над логическим содержанием речи. Поэтому главная эмоция в речи Путина - это отсутствие эмоций. Он как бы говорит (на эмоциональном уровне): мы не будем поддаваться эмоциям, а будем думать, взвешенно принимать важные государственные решения. На эмоциональном уровне содержания речи он призывает аудиторию к неэмоциональному принятию решений. В итоге у аудитории возникает иллюзия спокойствия и стабильности, которая, якобы, исходит от Путина. Путин выглядит в глазах аудитории как "гарант стабильности".
Аргументы в речи Путина особенно важны для понимания того, как он мимикрирует под СМИ. Напомню, что аргументы в речи производны от общих мест (понятий, которые известны заранее оратору и аудитории).
Первое впечатление от речи Путина - аргументы производны от понятий так называемой демократии. Со времен перестройки эти понятия стали общими местами российской прессы. Например, Путина спрашивали, что он думает о преследовании ЮКОСА? Он отвечал:
«… если были нарушения закона и если Генеральная прокуратура заводит определенные дела, у меня нет законного права возражать… Как мы можем вмешиваться в работу Генеральной прокуратуры?» (The Washington Post, 29.09.03)
Здесь аргументация строится на понятии «демократическая законность». Свежий пример:
«Нам нужно расширить базу демократии в стране, чтобы люди напрямую чувствовали свою связь с органами власти и на местах, и в регионах, и на уровне Федерации, чтобы доверие к власти возрастало и чтобы политическая система была самодостаточной и устойчивой от внешних шоков и от всяких там проходимцев, которые извне пытаются к нам пробраться и влиять на наши внутриполитические процессы. Это нужно отсекать напрочь.» (Разговор с Путиным. Продолжение 2011)
Здесь аргументация строится как софизм (подмена понятия). Само понятие демократии в контексте искажается (демократия, оказывается, нужна для укрепления власти и защиты от внешнего врага), а общее место есть.
Такие и подобные уловки встречаются в речи Путина постоянно. Так, разговаривая с российской аудиторией, он регулярно аргументирует от понятия истории. Вопрос этот острый и сложный, обычно отвечает на вопрос Путин, но это тяжелое историческое наследие, а мы работаем и будем работать дальше. Предметно он говорит банальности, только всем известные вещи. Эффект же возникает от риторики, от использования общих мест. Содержание речи Путина - это содержание общих мест.
«Стабильность, говорит Путин, это не стояние на месте, не топтание на месте, стабильность - это стабильное развитие, вот что такое в моем понимании стабильность». (Разговор с Путиным. Продолжение 2011)
Пустой противоречивый термин «стабильное развитие» изобретается для аудитории, которая хочет стабильности, и для той, которая требует развития. С каждой группой слушателей Путин заигрывает и запугивает определенным образом, нарочито используя фразеологию и ассоциации, характерные для данной группы. Например, объявление о выборах губернаторов «через президентский фильтр» дано в контексте давления на местную власть: Путин советует губернаторам, которые не добились положительного результата для ЕР «подумать, не подать ли Президенту прошение об отставке». Несмотря на заявленные планы демократического развития, с губернаторами Путин - «его превосходительство». С музыкантами он знаток Прокофьева, в качестве премьера - «аккуратный» хозяин и т.д.
Зрители регулярно видят Путина или в большом собрании, или в малом совещании: Путин вызвал в кабинет министра такого-то и с ним совещается. Это заставляет аудиторию думать, что она тоже сопричастна принятию решений и контролирует власть. Кроме того, пропаганда смешала классические журналистские жанры (новости, репортаж, интервью) с жанрами популярных фильмов. Ежедневно в программе «Время» нам показывают несколько таких короткометражек: обязательно «документальный фильм» о деятельности правительства, «триллер», назидательные вестерны, трогательные мелодрамы, и остросюжетный сериал о супермене Путине в картинках (Путин в шлеме, на вертолете, в водолазном костюме, за рулем и т.д.).
Все эти приемы создают стойкую иллюзию массового восприятия. Образ Путина воспринимается как значительная политическая фигура, гарант стабильности и демократии, который вникает во все проблемы общества с целью построить справедливую власть с учетом интересов всех и каждого.
Что он говорит
Чтобы понять, что говорит и думает Путин на самом деле, я сделала контент-анализ старых речей Путина и сравнила их с новыми. Анализ показывает мировоззрение и тип мышления группы лиц, которые определяют идеологию и политику под названием «Путин».
Система понятий в старых речах Путина, например, в Послании Федеральному собранию 2003, выглядит так. Базовыми понятиями для Путина являются стратегические угрозы, вызовы и меры противодействия, т.е. понятия, в которых мыслят сотрудники госбезопасности. Стратегическими угрозами Путин считает распад государства, конкуренцию в мировой экономике, ядерное оружие и расширение зон влияния других государств. Меры противодействия включают консолидацию общества вокруг «базовых национальных ценностей» (главной является территориальная целостность страны), консолидацию СНГ и идеологическую консолидацию с помощью политических партий. Политические партии, согласно Путину, должны создать «общенациональное единство в оценке стратегических задач» государства. Другой мерой является тактика прорыва, которая заключается в «удвоении ВВП», централизации власти, создании эффективного государства и ускоренном росте экономики с прорывом на мировые рынки.
Из экономического прорыва и борьбы с угрозами должна, согласно Путину, появиться "великая Россия" с характерными признаками демократии, рыночной экономики, гражданского общества, правами, свободами и благосостоянием граждан. Схема рассуждений такая: угрозы - меры противодействия - великая Россия. При этом возникает существенное противоречие, так как признаки России будущего, объявленные Путиным, расходятся со смыслом планируемых действий и их логикой.
Тот, кто внимательно прочтет последний «Разговор с Путиным», без труда увидит, что это противоречие полностью сохранилось. Так, слово «демократия» встречается в контекстах о расправе над Каддафи, о религиозной телепрограмме и Моральном кодексе строителя коммунизма, о провале европейской политики толерантности, о геополитической катастрофе СССР, о якобы негативной реакции А. Собчака на слом памятника Дзержинскому, т.е. в отрицательных контекстах. Самого понятия демократии в речах Путина нет, это только знак для той части аудитории, которая ждет этого ключевого слова.
Сегодня Путин жонглирует словами «человек», «люди», в последнем «Разговоре» они прозвучали около 200 раз (раньше столько не было). Создается впечатление, что Путина очень интересует социальная политика. Однако если сравнить этот переизбыток с понятийной схемой, становится понятно, что для Путина это только слова, популизм, спровоцированный недовольством общества.
Как и прежде, главные «фундаментальные вещи» для Путина - это угрозы, стабильность, интеграция СНГ (Евразийский союз) и конкурентоспособность в мировой экономике. Эти опорные понятия многократно озвучиваются, даются примерами или описательно. Например, понятие «вмешательство внешнего врага» может быть выражено как «всякие там проходимцы извне», «наши западные партнеры», те, «кто в Лондоне собрался и хотят вернуться в Россию», сенатор Маккейн, «твиттер» и др. Ответственность за нерешенность социальных проблем Путин перекладывает на местную власть, обвиняя ее в коррупции. Так же, как прежде, коррупция - это удел местных чиновников, а федеральное правительство олицетворяет «государство» - абстрактную категорию силы и власти.
С другой стороны, многие, казалось бы, важные для заявленных целей термины из речи Путина выпадают. Это характерно и для старых речей, и для новых. Так, в последнем Разговоре «гражданское общество» прозвучало один раз в вопросе. Аналогично исчезли «права человека», «право собственности», и «рынок». Зато много раз говорилось о правоохранительных органах и о «законе» в контексте протестных настроений и митингов. В новой предвыборной ситуации фундаментальные для Путина понятия борьбы с угрозами получают дополнение, которое выглядит так:
Чего боится Путин?
Меры противодействия
Как они это делают
Очевидно, что для манипуляции общественным мнением и информационного прикрытия своих политических целей пропаганда Путина применяет, помимо обычных PR-технологий, специальные методики разведслужб, используя так называемый «символический зонтик». Символы, которые вводятся в пропаганду, имитируют систему, привычную для получателя СМИ, но под этой привычной оболочкой вводится новое содержание и сбой общих понятий. Таким способом разведка влияет на пропаганду противника.
Символический зонтик новой российской пропаганды построен на понятиях, которые возникли и укрепились в российских постсоветских СМИ. Эти понятия были дополнены национальными архетипами (советского и дореволюционного времени) и разработана система, отличающаяся крайним цинизмом. Зонтик начался с переименования ситуации в Чечне («контртеррористическая операция» вместо «вооруженный конфликт») и восстановления старого советского гимна в «демократической» редакции. Он был развернут в серии сдвоенных символов, призванных стереть смысловую грань и ввести неопределенность понятий.
Двойные символы вводятся в пропаганду или просто как символы (например, военное знамя с двойной символикой), как лозунги с двойным смыслом («диктатура закона», «управляемая демократия», «стабильное развитие»), а также символическими действиями, призванными настроить на повиновение или запутать. Например, веб-камеры на избирательных участках, предложенные Путиным и бесполезные по сути, играют роль символа информационной открытости выборов, которой в реальности нет.
Под колпаком пропаганды двойных символов шаг за шагом были введены управляющие символы и ключевые понятия, характерные для массового советского сознания: патернализм и авторитарность власти, иерархия, империя (СССР), военные символы, Кремль и другие. Особую роль стало играть православие, которое превратилось в один из символов пропаганды. С другой стороны, в этой системе есть отрицательные понятия и символы, которые частично исходят тоже из советской идеологии.
Легко видеть, как система символов пропаганды гасит критику. Критика ведется в пределах «отрицательной» символики (например, выступления правозащитников, рассуждения с позиций инакомыслия, рассуждения о свободе слова, публикации из западной прессы). Гасить голос могут за счет нарочитого установления в пропаганде негативной смысловой связи, например, связав деятельность М.С. Горбачева с распадом СССР и Западом. В результате, несмотря на то, что относительная свобода слова сохраняется, в общем информационном потоке критика не доходит до широкой аудитории, так как попадает в смысловую область за пределами положительных символов.
Сами речи Путина только озвучивают ключевые понятия «зонтика». Они тщательно разработаны именно с этой точки зрения и постоянно корректируются с учетом изменений, которые происходят в обществе, в частности с помощью «прямых линий» с Путиным. Отсюда происходит и нереальный рейтинг Путина (это просто информационный фокус), и ощущение стабилизации и согласованной деятельности.
Сходный прием - смысловые перестановки. Они построены по принципу обратной связи, перемещением риторики пропаганды в смысловые поля, которые появляются в области критики. Например, в последнее время Интернет стал особенно активно высмеивать Путина. Он тут же явился на КВН и тоже посмеялся. Таким же образом он перенаправляет гнев от федеральной в сторону местной власти, подчеркивая ее ответственность за все проблемы - от ЖКХ до здравоохранения. Или, например, дистанцируется от бывших союзников и старается обозначить себя самого в контексте оппозиции и протестов.
Кроме этого, пропаганда широко использует намеки и иносказания. Поскольку в режиме устной речи, звучащей по телевидению, логический анализ затруднен, иносказания и намеки действуют на слушателя как внушение. Например, поговорив с ветераном «Уралвагонзавода» о вреде революции и импорте «картошки» из Египта, Путин далее рассуждает о переносе «схемы дестабилизации» из Украины, а ленточки на Болотной площади сравнивает с «контрацептивами». В контексте получается целая серия намеков, страхов и угроз по поводу импорта цветных революций и совет молодежи предохраняться от этой заразы.
Как мы слушаем
Характерной русской особенностью восприятия речи является преобладание образного восприятия и нравственных оценок. Существует и универсальный для любой аудитории способ оценки речи. Это этическая оценка по соотношению слова и дела. Именно из соотнесения слов с делами аудитория приходит к окончательной оценке речи и ее автора.
Эти три обстоятельства - образное мышление, высокие нравственные требования и соотнесение слов с делами - позволяют предполагать, что русское общество в итоге отвергнет риторику пропаганды. Возможно, это время уже пришло. Пользователи Интернета в силу присутствия в другой информационной среде особенно ясно видят пропагандистскую ложь, и количество таких людей стремительно расширяется.
Понятно, что это обернется в итоге против самого Путина. Он оказывается заложником своей пропаганды, на него замкнуты все ожидания. Как он предполагает оправдать эти ожидания и удержать стабилизацию? Демократия в пропаганде - это метафора. В реальности и как понятия ее нет. Сам принцип двойственной символики способствует умножению метафор. Он ведет к безграничности толкований, к хаосу, который может спровоцировать силовые методы. Хаос, который грозит Путину, это результат его информационной политики.
Информационная политика Путина отменила все предшествующие достижения, такие как гласность, начала независимости ветвей власти, свернула диалог с регионами и бизнесом, заменила обмен мнениями пропагандой СМИ и перевела ФАПСИ в ФСБ, закрыв гражданский контроль за властью и выборами. В силу своих профессиональных навыков, Путин и те, спикером которых он является, хотели построить сильное государство, но забыли, что «государство - это общение».
С этой точки зрения, лучшее средство избежать хаоса - устранить препятствия в коммуникации. Может, лучше, не ждать информационного взрыва, а восстановить правило политической культуры, запрещавшей сотрудникам госбезопасности их аналогов занимать официальные посты в государстве? В равной мере это относится к области публичной политики и образования. Возможно, такой запрет появится в нормах международного права. И не потому что это плохие люди, а потому что у них специальная этика и риторика.
Путин утверждает, что он хочет видеть Россию полностью принятой в мировое сообщество, международные организации, он хочет присутствия российских компаний в европейской экономике, прямого участия в принятии решений. Ему не нравится, что мировое сообщество пока не идет на эти условия.
Мировое сообщество не идет навстречу России, потому что оно не понимает риторику пропаганды. Может ли мир понять Россию, когда он слышит эту риторику и советский гимн со слегка переделанными словами?
Мир слышит настоящую Россию, когда он слышит Первый фортепьянный концерт П.И.Чайковского. Сила духа и торжество разума - вот гимн России.
Услышим ли мы такую музыку? Давайте послушаем.
Оригинал взят у ezevika_san в Путин с точки зрения аналитической лингвистики
Оригинал взят у irinazarifian в Что такое Путин?
Фальсификация выборов делается не только волшебниками на избирательных участках, но прежде всего пропагандой. Предлагая сделать избирательные ящики прозрачными, оборудовать их веб-камерами, Путин уверен, что граждане проголосуют так, как им скажет главный ящик - телевизор. Поэтому я выложила в ЖЖ свой анализ риторики пропаганды со свежими наблюдениями, приглашая всех, кто солидарен с митингом на пр. Сахарова, внимательно посмотреть на Путина с этой точки зрения.
Чтобы разобраться в риторике Путина, мы намеренно упростим ситуацию и преувеличим серьезность фигуры. Упрощение состоит в том, что ниже рассматриваются только исключительно речевые характеристики Путина, все другие средства политического влияния опускаются. Преувеличить значение Путина значит условно отказаться от мысли о ставленнике закулисных сил и рассматривать его так, как будто это действительно самостоятельный политический оратор.
Как он говорит
Давно замечено, что Путин действует в СМИ по законам своей основной профессии, т.е. по принципу мимикрии с окружающей информационной средой. Интересно, что в этом участвует не только Путин, его помощники и спичрайтеры, но и широкий круг СМИ, которые пишут о Путине, упоминают его в разных контекстах. Существует как бы авторский коллектив под названием «Путин».
Этого он достиг не только тем, что взял под контроль телевидение, но и тем, что вписался в риторику СМИ, слившись с информационным полем наподобие стикера. Это позволяет Путину дирижировать хором СМИ, независимо от того, хвалят его или ругают. Образ Путина складывается в глазах аудитории так.
Стиль риторики Путина - это стиль деловой речи. Он говорит сухо и сжато («жестко»), как олицетворение распорядительного документа. Для оживления речи, сближения с аудиторией и эмоциональных эффектов он вставляет простонародные выражения и сленг («мочить», «хомячить» и проч.). Поскольку эмоции в речи Путина приходятся, как правило, именно на такие словечки, они запоминаются аудиторией и многократно цитируются. Поэтому яркие словечки появляются в речи Путина на особенно важных темах: СМИ подхватывают их как лозунги и тиражируют.
В самом общем плане речь Путина звучит так: сухо, жестко - всплеск эмоции (простонародное словечко), сухо, жестко - всплеск эмоции (простонародное словечко).
Эмоции в речи Путина складываются из таких элементов эмоциональной разрядки, призванных сосредоточиться над логическим содержанием речи. Поэтому главная эмоция в речи Путина - это отсутствие эмоций. Он как бы говорит (на эмоциональном уровне): мы не будем поддаваться эмоциям, а будем думать, взвешенно принимать важные государственные решения. На эмоциональном уровне содержания речи он призывает аудиторию к неэмоциональному принятию решений. В итоге у аудитории возникает иллюзия спокойствия и стабильности, которая, якобы, исходит от Путина. Путин выглядит в глазах аудитории как "гарант стабильности".
Аргументы в речи Путина особенно важны для понимания того, как он мимикрирует под СМИ. Напомню, что аргументы в речи производны от общих мест (понятий, которые известны заранее оратору и аудитории).
Первое впечатление от речи Путина - аргументы производны от понятий так называемой демократии. Со времен перестройки эти понятия стали общими местами российской прессы. Например, Путина спрашивали, что он думает о преследовании ЮКОСА? Он отвечал:
«… если были нарушения закона и если Генеральная прокуратура заводит определенные дела, у меня нет законного права возражать… Как мы можем вмешиваться в работу Генеральной прокуратуры?» (The Washington Post, 29.09.03)
Здесь аргументация строится на понятии «демократическая законность». Свежий пример:
«Нам нужно расширить базу демократии в стране, чтобы люди напрямую чувствовали свою связь с органами власти и на местах, и в регионах, и на уровне Федерации, чтобы доверие к власти возрастало и чтобы политическая система была самодостаточной и устойчивой от внешних шоков и от всяких там проходимцев, которые извне пытаются к нам пробраться и влиять на наши внутриполитические процессы. Это нужно отсекать напрочь.» (Разговор с Путиным. Продолжение 2011)
Здесь аргументация строится как софизм (подмена понятия). Само понятие демократии в контексте искажается (демократия, оказывается, нужна для укрепления власти и защиты от внешнего врага), а общее место есть.
Такие и подобные уловки встречаются в речи Путина постоянно. Так, разговаривая с российской аудиторией, он регулярно аргументирует от понятия истории. Вопрос этот острый и сложный, обычно отвечает на вопрос Путин, но это тяжелое историческое наследие, а мы работаем и будем работать дальше. Предметно он говорит банальности, только всем известные вещи. Эффект же возникает от риторики, от использования общих мест. Содержание речи Путина - это содержание общих мест.
«Стабильность, говорит Путин, это не стояние на месте, не топтание на месте, стабильность - это стабильное развитие, вот что такое в моем понимании стабильность». (Разговор с Путиным. Продолжение 2011)
Пустой противоречивый термин «стабильное развитие» изобретается для аудитории, которая хочет стабильности, и для той, которая требует развития. С каждой группой слушателей Путин заигрывает и запугивает определенным образом, нарочито используя фразеологию и ассоциации, характерные для данной группы. Например, объявление о выборах губернаторов «через президентский фильтр» дано в контексте давления на местную власть: Путин советует губернаторам, которые не добились положительного результата для ЕР «подумать, не подать ли Президенту прошение об отставке». Несмотря на заявленные планы демократического развития, с губернаторами Путин - «его превосходительство». С музыкантами он знаток Прокофьева, в качестве премьера - «аккуратный» хозяин и т.д.
Зрители регулярно видят Путина или в большом собрании, или в малом совещании: Путин вызвал в кабинет министра такого-то и с ним совещается. Это заставляет аудиторию думать, что она тоже сопричастна принятию решений и контролирует власть. Кроме того, пропаганда смешала классические журналистские жанры (новости, репортаж, интервью) с жанрами популярных фильмов. Ежедневно в программе «Время» нам показывают несколько таких короткометражек: обязательно «документальный фильм» о деятельности правительства, «триллер», назидательные вестерны, трогательные мелодрамы, и остросюжетный сериал о супермене Путине в картинках (Путин в шлеме, на вертолете, в водолазном костюме, за рулем и т.д.).
Все эти приемы создают стойкую иллюзию массового восприятия. Образ Путина воспринимается как значительная политическая фигура, гарант стабильности и демократии, который вникает во все проблемы общества с целью построить справедливую власть с учетом интересов всех и каждого.
Что он говорит
Чтобы понять, что говорит и думает Путин на самом деле, я сделала контент-анализ старых речей Путина и сравнила их с новыми. Анализ показывает мировоззрение и тип мышления группы лиц, которые определяют идеологию и политику под названием «Путин».
Система понятий в старых речах Путина, например, в Послании Федеральному собранию 2003, выглядит так. Базовыми понятиями для Путина являются стратегические угрозы, вызовы и меры противодействия, т.е. понятия, в которых мыслят сотрудники госбезопасности. Стратегическими угрозами Путин считает распад государства, конкуренцию в мировой экономике, ядерное оружие и расширение зон влияния других государств. Меры противодействия включают консолидацию общества вокруг «базовых национальных ценностей» (главной является территориальная целостность страны), консолидацию СНГ и идеологическую консолидацию с помощью политических партий. Политические партии, согласно Путину, должны создать «общенациональное единство в оценке стратегических задач» государства. Другой мерой является тактика прорыва, которая заключается в «удвоении ВВП», централизации власти, создании эффективного государства и ускоренном росте экономики с прорывом на мировые рынки.
Из экономического прорыва и борьбы с угрозами должна, согласно Путину, появиться "великая Россия" с характерными признаками демократии, рыночной экономики, гражданского общества, правами, свободами и благосостоянием граждан. Схема рассуждений такая: угрозы - меры противодействия - великая Россия. При этом возникает существенное противоречие, так как признаки России будущего, объявленные Путиным, расходятся со смыслом планируемых действий и их логикой.
Тот, кто внимательно прочтет последний «Разговор с Путиным», без труда увидит, что это противоречие полностью сохранилось. Так, слово «демократия» встречается в контекстах о расправе над Каддафи, о религиозной телепрограмме и Моральном кодексе строителя коммунизма, о провале европейской политики толерантности, о геополитической катастрофе СССР, о якобы негативной реакции А. Собчака на слом памятника Дзержинскому, т.е. в отрицательных контекстах. Самого понятия демократии в речах Путина нет, это только знак для той части аудитории, которая ждет этого ключевого слова.
Сегодня Путин жонглирует словами «человек», «люди», в последнем «Разговоре» они прозвучали около 200 раз (раньше столько не было). Создается впечатление, что Путина очень интересует социальная политика. Однако если сравнить этот переизбыток с понятийной схемой, становится понятно, что для Путина это только слова, популизм, спровоцированный недовольством общества.
Как и прежде, главные «фундаментальные вещи» для Путина - это угрозы, стабильность, интеграция СНГ (Евразийский союз) и конкурентоспособность в мировой экономике. Эти опорные понятия многократно озвучиваются, даются примерами или описательно. Например, понятие «вмешательство внешнего врага» может быть выражено как «всякие там проходимцы извне», «наши западные партнеры», те, «кто в Лондоне собрался и хотят вернуться в Россию», сенатор Маккейн, «твиттер» и др. Ответственность за нерешенность социальных проблем Путин перекладывает на местную власть, обвиняя ее в коррупции. Так же, как прежде, коррупция - это удел местных чиновников, а федеральное правительство олицетворяет «государство» - абстрактную категорию силы и власти.
С другой стороны, многие, казалось бы, важные для заявленных целей термины из речи Путина выпадают. Это характерно и для старых речей, и для новых. Так, в последнем Разговоре «гражданское общество» прозвучало один раз в вопросе. Аналогично исчезли «права человека», «право собственности», и «рынок». Зато много раз говорилось о правоохранительных органах и о «законе» в контексте протестных настроений и митингов. В новой предвыборной ситуации фундаментальные для Путина понятия борьбы с угрозами получают дополнение, которое выглядит так:
Чего боится Путин?
Меры противодействия
- Делегитимизация власти
- Неявка на выборы
- Цветная революция
- Дестабилизация
- Экспорт революции
- Появление и консолидация реальной оппозиции
- Потеря интереса и поддержки бизнеса
- Потеря поддержки губернаторов и местной власти
- Сепаратизм и национализм как угроза распада государства
- Потеря имиджа
- Формат общения, предложенный снизу (митинги, социальные сети в Интернете, хаос)
- Международная реакция
- Акцентирование социальной политики
- Системная оппозиция
- «Контрацепция» цветной революции
- Формат общения, предложенный сверху (протесты «в рамках закона», диалог с оппозицией через посредников)
- Имитация информационной открытости выборов («веб-камеры»)
- Обещания выборности губернаторов через фильтр
- Новые перспективы для бизнеса
- Перенос ответственности на местную власть
- Демонстрация власти и силы
- Внушение страха потери должности и финансирования
- Демонстрация антикоррупционных мер
- Запугивание последствиями смены режимов и кризисов в других странах
Как они это делают
Очевидно, что для манипуляции общественным мнением и информационного прикрытия своих политических целей пропаганда Путина применяет, помимо обычных PR-технологий, специальные методики разведслужб, используя так называемый «символический зонтик». Символы, которые вводятся в пропаганду, имитируют систему, привычную для получателя СМИ, но под этой привычной оболочкой вводится новое содержание и сбой общих понятий. Таким способом разведка влияет на пропаганду противника.
Символический зонтик новой российской пропаганды построен на понятиях, которые возникли и укрепились в российских постсоветских СМИ. Эти понятия были дополнены национальными архетипами (советского и дореволюционного времени) и разработана система, отличающаяся крайним цинизмом. Зонтик начался с переименования ситуации в Чечне («контртеррористическая операция» вместо «вооруженный конфликт») и восстановления старого советского гимна в «демократической» редакции. Он был развернут в серии сдвоенных символов, призванных стереть смысловую грань и ввести неопределенность понятий.
Двойные символы вводятся в пропаганду или просто как символы (например, военное знамя с двойной символикой), как лозунги с двойным смыслом («диктатура закона», «управляемая демократия», «стабильное развитие»), а также символическими действиями, призванными настроить на повиновение или запутать. Например, веб-камеры на избирательных участках, предложенные Путиным и бесполезные по сути, играют роль символа информационной открытости выборов, которой в реальности нет.
Под колпаком пропаганды двойных символов шаг за шагом были введены управляющие символы и ключевые понятия, характерные для массового советского сознания: патернализм и авторитарность власти, иерархия, империя (СССР), военные символы, Кремль и другие. Особую роль стало играть православие, которое превратилось в один из символов пропаганды. С другой стороны, в этой системе есть отрицательные понятия и символы, которые частично исходят тоже из советской идеологии.
Легко видеть, как система символов пропаганды гасит критику. Критика ведется в пределах «отрицательной» символики (например, выступления правозащитников, рассуждения с позиций инакомыслия, рассуждения о свободе слова, публикации из западной прессы). Гасить голос могут за счет нарочитого установления в пропаганде негативной смысловой связи, например, связав деятельность М.С. Горбачева с распадом СССР и Западом. В результате, несмотря на то, что относительная свобода слова сохраняется, в общем информационном потоке критика не доходит до широкой аудитории, так как попадает в смысловую область за пределами положительных символов.
Сами речи Путина только озвучивают ключевые понятия «зонтика». Они тщательно разработаны именно с этой точки зрения и постоянно корректируются с учетом изменений, которые происходят в обществе, в частности с помощью «прямых линий» с Путиным. Отсюда происходит и нереальный рейтинг Путина (это просто информационный фокус), и ощущение стабилизации и согласованной деятельности.
Сходный прием - смысловые перестановки. Они построены по принципу обратной связи, перемещением риторики пропаганды в смысловые поля, которые появляются в области критики. Например, в последнее время Интернет стал особенно активно высмеивать Путина. Он тут же явился на КВН и тоже посмеялся. Таким же образом он перенаправляет гнев от федеральной в сторону местной власти, подчеркивая ее ответственность за все проблемы - от ЖКХ до здравоохранения. Или, например, дистанцируется от бывших союзников и старается обозначить себя самого в контексте оппозиции и протестов.
Кроме этого, пропаганда широко использует намеки и иносказания. Поскольку в режиме устной речи, звучащей по телевидению, логический анализ затруднен, иносказания и намеки действуют на слушателя как внушение. Например, поговорив с ветераном «Уралвагонзавода» о вреде революции и импорте «картошки» из Египта, Путин далее рассуждает о переносе «схемы дестабилизации» из Украины, а ленточки на Болотной площади сравнивает с «контрацептивами». В контексте получается целая серия намеков, страхов и угроз по поводу импорта цветных революций и совет молодежи предохраняться от этой заразы.
Как мы слушаем
Характерной русской особенностью восприятия речи является преобладание образного восприятия и нравственных оценок. Существует и универсальный для любой аудитории способ оценки речи. Это этическая оценка по соотношению слова и дела. Именно из соотнесения слов с делами аудитория приходит к окончательной оценке речи и ее автора.
Эти три обстоятельства - образное мышление, высокие нравственные требования и соотнесение слов с делами - позволяют предполагать, что русское общество в итоге отвергнет риторику пропаганды. Возможно, это время уже пришло. Пользователи Интернета в силу присутствия в другой информационной среде особенно ясно видят пропагандистскую ложь, и количество таких людей стремительно расширяется.
Понятно, что это обернется в итоге против самого Путина. Он оказывается заложником своей пропаганды, на него замкнуты все ожидания. Как он предполагает оправдать эти ожидания и удержать стабилизацию? Демократия в пропаганде - это метафора. В реальности и как понятия ее нет. Сам принцип двойственной символики способствует умножению метафор. Он ведет к безграничности толкований, к хаосу, который может спровоцировать силовые методы. Хаос, который грозит Путину, это результат его информационной политики.
Информационная политика Путина отменила все предшествующие достижения, такие как гласность, начала независимости ветвей власти, свернула диалог с регионами и бизнесом, заменила обмен мнениями пропагандой СМИ и перевела ФАПСИ в ФСБ, закрыв гражданский контроль за властью и выборами. В силу своих профессиональных навыков, Путин и те, спикером которых он является, хотели построить сильное государство, но забыли, что «государство - это общение».
С этой точки зрения, лучшее средство избежать хаоса - устранить препятствия в коммуникации. Может, лучше, не ждать информационного взрыва, а восстановить правило политической культуры, запрещавшей сотрудникам госбезопасности их аналогов занимать официальные посты в государстве? В равной мере это относится к области публичной политики и образования. Возможно, такой запрет появится в нормах международного права. И не потому что это плохие люди, а потому что у них специальная этика и риторика.
Путин утверждает, что он хочет видеть Россию полностью принятой в мировое сообщество, международные организации, он хочет присутствия российских компаний в европейской экономике, прямого участия в принятии решений. Ему не нравится, что мировое сообщество пока не идет на эти условия.
Мировое сообщество не идет навстречу России, потому что оно не понимает риторику пропаганды. Может ли мир понять Россию, когда он слышит эту риторику и советский гимн со слегка переделанными словами?
Мир слышит настоящую Россию, когда он слышит Первый фортепьянный концерт П.И.Чайковского. Сила духа и торжество разума - вот гимн России.
Услышим ли мы такую музыку? Давайте послушаем.