"Если б они знали, что им хорошо, то им было бы хорошо, но пока они не знают, что им хорошо, то им б
Ставрогин интересную теорию предлагает. Причём предлагает-то он её насмешливо, как пародию на теорию Кириллова. Кириллов правда отрицает сходство, де оно не по сути, а лишь формальное, не-истинное. И он наверно прав, но независимо от его правоты/неправоты теория Ставрогина сама по себе интересна. Суть её в том, что всё в мире уже имеет свою совершенную форму. Причём именно уже в свершённом виде, всё уже в мире свершилось, идеал уже реализован. Всё сущее уже есть, а всего не-сущего уже нет, и ничто не прибавится и ничего не убавится, нет и не будет вообще никаких изменений. Но это именно в бытии, в сущем. В мыслях же как раз изменения вполне себе происходят. И таким образом, что если нечто есть, а мы про него думаем что его будто бы нет, ну так заблуждаемся, - так его будто бы и вправду для нас нет. Хотя на самом-то деле оно, конечно же, есть. Т.е. мы живём в этаком мире иллюзии. Цель состоит в рассеивании этой иллюзии, посредством познания. Живём мы уже в раю, но ещё про это не знаем. Думаем, что живём не в раю, и потому и в самом деле живём не в раю. Но это "в самом деле" - лишь наша иллюзия, т.е. это "в самом деле" - лишь ЯКОБЫ "в самом деле", ЛИШЬ ДЛЯ НАС "в самом деле", а на самом-то деле всё в мире совсем по-другому. И в том числе и мы сами совсем другие, чем про себя думаем. Причём не просто какие-то другие, а именно хорошие, совершенные, такие какими и должны быть в идеале. Вот это место:
- Вы, кажется, очень счастливы, Кириллов?
- Да, очень счастлив,- ответил тот, как бы давая самый обыкновенный ответ.
- Но вы так недавно еще огорчались, сердились на Липутина?
- Гм... я теперь не браню. Я еще не знал тогда, что был счастлив. Видали вы лист, с дерева лист?
- Видал.
- Я видел недавно желтый, немного зеленого, с краев подгнил. Ветром носило. Когда мне было десять лет, я зимой закрывал глаза нарочно и представлял лист - зеленый, яркий с жилками, и солнце блестит. Я открывал глаза и не верил, потому что очень хорошо, и опять закрывал.
- Это что же, аллегория?
- Н-нет... зачем? Я не аллегорию, я просто лист, один лист. Лист хорош. Всё хорошо.
- Всё?
- Всё. Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Это всё, всё! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту. Эта свекровь умрет, а девочка останется - всё хорошо. Я вдруг открыл.
- А кто с голоду умрет, а кто обидит и обесчестит девочку - это хорошо?
- Хорошо. И кто размозжит голову за ребенка, и то хорошо; и кто не размозжит, и то хорошо. Всё хорошо, всё. Всем тем хорошо, кто знает, что всё хорошо. Если б они знали, что им хорошо, то им было бы хорошо, но пока они не знают, что им хорошо, то им будет нехорошо. Вот вся мысль, вся, больше нет никакой!
- Когда же вы узнали, что вы так счастливы?
- На прошлой неделе во вторник, нет, в среду, потому что уже была среда, ночью.
- По какому же поводу?
- Не помню, так; ходил по комнате... всё равно. Я часы остановил, было тридцать семь минут третьего.
- В эмблему того, что время должно остановиться? Кириллов промолчал.
- Они нехороши,- начал он вдруг опять,- потому что не знают, что они хороши. Когда узнают, то не будут насиловать девочку. Надо им узнать, что они хороши, и все тотчас же станут хороши, все до единого.
- Вот вы узнали же, стало быть, вы хороши?
- Я хорош.
- С этим я, впрочем, согласен,- нахмуренно пробормотал Ставрогин.
- Кто научит, что все хороши, тот мир закончит.
- Кто учил, того распяли.
- Он придет, и имя ему человекобог.
- Богочеловек?
- Человекобог, в этом разница.
- Уж не вы ли и лампадку зажигаете?
- Да, это я зажег.
- Уверовали?
- Старуха любит, чтобы лампадку... а ей сегодня некогда,- пробормотал Кириллов.
- А сами еще не молитесь?
- Я всему молюсь. Видите, паук ползет по стене, я смотрю и благодарен ему за то, что ползет.
Глаза его опять загорелись. Он все смотрел прямо на Ставрогина, взглядом твердым и неуклонным. Ставрогин нахмуренно и брезгливо следил за ним, но насмешки в его взгляде не было.
- Бьюсь об заклад, что когда я опять приду, то вы уж и в бога уверуете,- проговорил он, вставая и захватывая шляпу.
- Почему? - привстал и Кириллов.
- Если бы вы узнали, что вы в бога веруете, то вы бы и веровали; но так как вы еще не знаете, что вы в бога веруете, то вы и не веруете,- усмехнулся Николай Всеволодович.
- Это не то,- обдумал Кириллов,- перевернули мысль. Светская шутка.
Параллельное обсуждение:
http://community.livejournal.com/dostoevschina/80738.html
- Вы, кажется, очень счастливы, Кириллов?
- Да, очень счастлив,- ответил тот, как бы давая самый обыкновенный ответ.
- Но вы так недавно еще огорчались, сердились на Липутина?
- Гм... я теперь не браню. Я еще не знал тогда, что был счастлив. Видали вы лист, с дерева лист?
- Видал.
- Я видел недавно желтый, немного зеленого, с краев подгнил. Ветром носило. Когда мне было десять лет, я зимой закрывал глаза нарочно и представлял лист - зеленый, яркий с жилками, и солнце блестит. Я открывал глаза и не верил, потому что очень хорошо, и опять закрывал.
- Это что же, аллегория?
- Н-нет... зачем? Я не аллегорию, я просто лист, один лист. Лист хорош. Всё хорошо.
- Всё?
- Всё. Человек несчастлив потому, что не знает, что он счастлив; только потому. Это всё, всё! Кто узнает, тотчас сейчас станет счастлив, сию минуту. Эта свекровь умрет, а девочка останется - всё хорошо. Я вдруг открыл.
- А кто с голоду умрет, а кто обидит и обесчестит девочку - это хорошо?
- Хорошо. И кто размозжит голову за ребенка, и то хорошо; и кто не размозжит, и то хорошо. Всё хорошо, всё. Всем тем хорошо, кто знает, что всё хорошо. Если б они знали, что им хорошо, то им было бы хорошо, но пока они не знают, что им хорошо, то им будет нехорошо. Вот вся мысль, вся, больше нет никакой!
- Когда же вы узнали, что вы так счастливы?
- На прошлой неделе во вторник, нет, в среду, потому что уже была среда, ночью.
- По какому же поводу?
- Не помню, так; ходил по комнате... всё равно. Я часы остановил, было тридцать семь минут третьего.
- В эмблему того, что время должно остановиться? Кириллов промолчал.
- Они нехороши,- начал он вдруг опять,- потому что не знают, что они хороши. Когда узнают, то не будут насиловать девочку. Надо им узнать, что они хороши, и все тотчас же станут хороши, все до единого.
- Вот вы узнали же, стало быть, вы хороши?
- Я хорош.
- С этим я, впрочем, согласен,- нахмуренно пробормотал Ставрогин.
- Кто научит, что все хороши, тот мир закончит.
- Кто учил, того распяли.
- Он придет, и имя ему человекобог.
- Богочеловек?
- Человекобог, в этом разница.
- Уж не вы ли и лампадку зажигаете?
- Да, это я зажег.
- Уверовали?
- Старуха любит, чтобы лампадку... а ей сегодня некогда,- пробормотал Кириллов.
- А сами еще не молитесь?
- Я всему молюсь. Видите, паук ползет по стене, я смотрю и благодарен ему за то, что ползет.
Глаза его опять загорелись. Он все смотрел прямо на Ставрогина, взглядом твердым и неуклонным. Ставрогин нахмуренно и брезгливо следил за ним, но насмешки в его взгляде не было.
- Бьюсь об заклад, что когда я опять приду, то вы уж и в бога уверуете,- проговорил он, вставая и захватывая шляпу.
- Почему? - привстал и Кириллов.
- Если бы вы узнали, что вы в бога веруете, то вы бы и веровали; но так как вы еще не знаете, что вы в бога веруете, то вы и не веруете,- усмехнулся Николай Всеволодович.
- Это не то,- обдумал Кириллов,- перевернули мысль. Светская шутка.
Параллельное обсуждение:
http://community.livejournal.com/dostoevschina/80738.html