правильное понимание свободы
Кусочек из лекции-проповеди-беседы Корепанова Константина Владиленовича "Читаем_Добротолюбие_98_07-03-2016_Макарий Великий. Легкомысленный ум". О правильном и неправильном понимании понятия "свобода":
Иногда кто-то считает, и это весьма пропагандируется, что вот это состояние когда грех и правда обладают равновеликими возможностями, когда человек колеблется, выбирает: это или это. Вот это называется свободой. Нет. Это с точки зрения святых отцов не свобода. Если ты думаешь: согрешить или не согрешить, если ты одновременно хочешь согрешить но стыдно тебе и боишься потерять Бога, или ты одновременно не хочешь согрешить но страстно хочется попробовать и грех - это никакая не свобода. Человек раздвоен, человек колеблется, мучается. Но почему-то кто-то сказал что это и есть свобода. Какая же это свобода если человек измучился весь. Он сидит на двух стульях, он пытается погнаться за двумя зайцами. Он пытается сделать и то и другое что взаимно исключает друг друга. Он раздвоенный, он разорванный. Одна часть его души хочет одно, другая часть хочет другого. И это называется свободой? Но почему-то именно такое раздвоенное положение человека в последнее время и преподносится как подлинная свобода человека. Вот он выбирает - это и есть свобода.
Но на самом деле, свобода это как раз когда человек не выбирает, хотя и имеет такую возможность. Но он всегда, ещё раньше чем даже подкрался грех или соблазн или искушение, он заведомо и априори выбирает благо и добро. И никогда даже помыслом не колеблется в сторону зла. Не выбирает между злом и добром. Он уже выбрал добро, и имеет возможность свободно делать то что является полнотой, счастьем, блаженством, жизнью для его человеческой природы. То есть он свободно свою природу человеческую он раскрывает, осуществляет, утверждает и приобщает к блаженству. Это и есть свобода. Как раз тогда когда ты не колеблешься в выборе, когда ты не мучишься выбором, когда ты уже выбрал, и в этом выборе можешь стоять не поколебимо.
И выбрал ты именно добро. Можно выбрать зло. И тоже в нём стоять, ну по крайней мере до поры до времени, не поколебимо. Но в этом нет для твоей природы никакой радости, никакого счастья. Потому что природа-то создана для другого. Она создана для полноты жизни в Боге. Эта природа, это естество, это душа, этот разум, эта воля - созданы Богом для бытия в Боге. И никакой другой возможности напитать жизнью своё естество у человека нет. Он может свободно утвердить себя в смерти - это конечно. Но какая же в этом свобода, если в этом нет жизни? Но человек думает, что он свободно отверг Бога. На самом деле он просто поработился неким вещественным началам мира и не хочет от этого рабства избавиться. Ему сладостно именно рабство. Ну вот такое противоестественное... по сути дела даже какое-то немыслимое состояние. Если чем больше пытаешься понять что же в этом состоянии есть, вот в каком-то последнем пределе, в каких-то совершенно предельных вещах - то это становится именно что-то... нелогичным, немыслимым, несуразным, несуществующим, невозможным, невероятным. Но тем не менее это есть. Но настолько это вот какое-то... мионическое, так скажем, несуществующее, не имеющее оснований для существования - что рассуждать логически об этом практически невозможно. К этому можно приобщиться, это можно вкусить и попробовать, хотя этот яд может отравить и навсегда. Но понять... чем больше пытаешься это понять - понимаешь что это что-то совершенно даже антиразумное, антирациональное, не поддающееся какому-то дискурсу. Что-то совершенно даже не противоприродное или бесчеловечное, а просто вот именно противобытийное.
И вот человек может... то есть человек обретает свободу, и свобода как раз в том что он творит только благо, творит только то что является благом для мира, для него, для каждого человека, безусловное и безграничное благо. И никогда, никаким образом никто не может его с этого пути ни в каком отношении сдвинуть. Он может сдвинуться, если захочет. Но свобода в том, что он этого не хочет, и никогда этого не захочет. Как логическое допущение, это произволение, вот об этом и пишет прп. Макарий, оно в нём остаётся, а как реальная практическая возможность - её нет. Потому что он не хочет даже думать, даже желать нечто иное чем благо, чем Бог.
Покрутил эти определения в голове - нет ли тут нелогичностей, в том смысле что возможно ли мне помыслить такую вот свободу так чтобы она действительно показалась мне свободой. То есть не пришла в противоречие с какими-то неотъемлемыми (=необходимыми), с моей точки зрения, атрибутами свободы. Покрутил-покрутил - и ничего нелогичного не нашёл. Всё мне в этом определении свободы нравится.
Сомнение могло бы быть например такое. Вот я шёл по дороге и пришёл на развилку: прямо, налево, направо. Ясного пониманию куда идти нету, надо выбрать. То есть вот я в ситуации выбора, сомнения. То есть я вроде как потерял свободу, как она представлена в цитате. Но нет, вроде бы не потерял. Надо просто подождать пока придёт понимание куда пойти. Один из вариантов, наверно если других нет, бросить монетку или просто пойти наугад.
Ещё сомнение могло бы быть такое. Если я стеснён внешними обстоятельствами, например человек в тюрьме или даже в заложниках у маньяка-убийцы. Тут же, вроде как очевидно, явная не-свобода. Хотя по определениям цитаты должна быть свобода. Решение кажется в мАксимах: "на всё воля Божия" и "свобода есть осознанная необходимость". Но все равно придётся, так кажется, иметь в виду две свободы: свобода в смысле внутреннего состояния и свобода в смысле внешних ограничений. В цитате речь только про первую.
Из недавнего про свободу ещё вот здесь был разговор: http://punk-lowliness.livejournal.com/117877.html?thread=2530421#t2530421 - но там для меня всё осталось не понятным, кажется единственно что извлёк: надо Тиллиха бы попытаться вникнуть.
Иногда кто-то считает, и это весьма пропагандируется, что вот это состояние когда грех и правда обладают равновеликими возможностями, когда человек колеблется, выбирает: это или это. Вот это называется свободой. Нет. Это с точки зрения святых отцов не свобода. Если ты думаешь: согрешить или не согрешить, если ты одновременно хочешь согрешить но стыдно тебе и боишься потерять Бога, или ты одновременно не хочешь согрешить но страстно хочется попробовать и грех - это никакая не свобода. Человек раздвоен, человек колеблется, мучается. Но почему-то кто-то сказал что это и есть свобода. Какая же это свобода если человек измучился весь. Он сидит на двух стульях, он пытается погнаться за двумя зайцами. Он пытается сделать и то и другое что взаимно исключает друг друга. Он раздвоенный, он разорванный. Одна часть его души хочет одно, другая часть хочет другого. И это называется свободой? Но почему-то именно такое раздвоенное положение человека в последнее время и преподносится как подлинная свобода человека. Вот он выбирает - это и есть свобода.
Но на самом деле, свобода это как раз когда человек не выбирает, хотя и имеет такую возможность. Но он всегда, ещё раньше чем даже подкрался грех или соблазн или искушение, он заведомо и априори выбирает благо и добро. И никогда даже помыслом не колеблется в сторону зла. Не выбирает между злом и добром. Он уже выбрал добро, и имеет возможность свободно делать то что является полнотой, счастьем, блаженством, жизнью для его человеческой природы. То есть он свободно свою природу человеческую он раскрывает, осуществляет, утверждает и приобщает к блаженству. Это и есть свобода. Как раз тогда когда ты не колеблешься в выборе, когда ты не мучишься выбором, когда ты уже выбрал, и в этом выборе можешь стоять не поколебимо.
И выбрал ты именно добро. Можно выбрать зло. И тоже в нём стоять, ну по крайней мере до поры до времени, не поколебимо. Но в этом нет для твоей природы никакой радости, никакого счастья. Потому что природа-то создана для другого. Она создана для полноты жизни в Боге. Эта природа, это естество, это душа, этот разум, эта воля - созданы Богом для бытия в Боге. И никакой другой возможности напитать жизнью своё естество у человека нет. Он может свободно утвердить себя в смерти - это конечно. Но какая же в этом свобода, если в этом нет жизни? Но человек думает, что он свободно отверг Бога. На самом деле он просто поработился неким вещественным началам мира и не хочет от этого рабства избавиться. Ему сладостно именно рабство. Ну вот такое противоестественное... по сути дела даже какое-то немыслимое состояние. Если чем больше пытаешься понять что же в этом состоянии есть, вот в каком-то последнем пределе, в каких-то совершенно предельных вещах - то это становится именно что-то... нелогичным, немыслимым, несуразным, несуществующим, невозможным, невероятным. Но тем не менее это есть. Но настолько это вот какое-то... мионическое, так скажем, несуществующее, не имеющее оснований для существования - что рассуждать логически об этом практически невозможно. К этому можно приобщиться, это можно вкусить и попробовать, хотя этот яд может отравить и навсегда. Но понять... чем больше пытаешься это понять - понимаешь что это что-то совершенно даже антиразумное, антирациональное, не поддающееся какому-то дискурсу. Что-то совершенно даже не противоприродное или бесчеловечное, а просто вот именно противобытийное.
И вот человек может... то есть человек обретает свободу, и свобода как раз в том что он творит только благо, творит только то что является благом для мира, для него, для каждого человека, безусловное и безграничное благо. И никогда, никаким образом никто не может его с этого пути ни в каком отношении сдвинуть. Он может сдвинуться, если захочет. Но свобода в том, что он этого не хочет, и никогда этого не захочет. Как логическое допущение, это произволение, вот об этом и пишет прп. Макарий, оно в нём остаётся, а как реальная практическая возможность - её нет. Потому что он не хочет даже думать, даже желать нечто иное чем благо, чем Бог.
Покрутил эти определения в голове - нет ли тут нелогичностей, в том смысле что возможно ли мне помыслить такую вот свободу так чтобы она действительно показалась мне свободой. То есть не пришла в противоречие с какими-то неотъемлемыми (=необходимыми), с моей точки зрения, атрибутами свободы. Покрутил-покрутил - и ничего нелогичного не нашёл. Всё мне в этом определении свободы нравится.
Сомнение могло бы быть например такое. Вот я шёл по дороге и пришёл на развилку: прямо, налево, направо. Ясного пониманию куда идти нету, надо выбрать. То есть вот я в ситуации выбора, сомнения. То есть я вроде как потерял свободу, как она представлена в цитате. Но нет, вроде бы не потерял. Надо просто подождать пока придёт понимание куда пойти. Один из вариантов, наверно если других нет, бросить монетку или просто пойти наугад.
Ещё сомнение могло бы быть такое. Если я стеснён внешними обстоятельствами, например человек в тюрьме или даже в заложниках у маньяка-убийцы. Тут же, вроде как очевидно, явная не-свобода. Хотя по определениям цитаты должна быть свобода. Решение кажется в мАксимах: "на всё воля Божия" и "свобода есть осознанная необходимость". Но все равно придётся, так кажется, иметь в виду две свободы: свобода в смысле внутреннего состояния и свобода в смысле внешних ограничений. В цитате речь только про первую.
Из недавнего про свободу ещё вот здесь был разговор: http://punk-lowliness.livejournal.com/117877.html?thread=2530421#t2530421 - но там для меня всё осталось не понятным, кажется единственно что извлёк: надо Тиллиха бы попытаться вникнуть.