Теннисистка. Глава III
Марион - восхитительный цветок, растущий в пустоши. Ее имя означает «утонченная». Ее отцу еще до рождения дочери пригрезилось в этом имени нечто кроткое и нежное. Когда он потом увидел выползающий из утробы жены бесформенный комок глины, он не мешкая принялась энергично месить и обрабатывать его, стремясь сохранить чистоту и утонченность. Вот здесь надо отсечь лишнее, и здесь тоже. Любое дитя инстинктивно тянется ко всякой грязи и дряни, если не оттащить его прочь. Отец очень рано выбрал для Марион путь в сферы тенниса, надеясь потом, в будущем, выжать деньгу из усердия, из тяжкого труда, а середнячки пусть стоят себе вокруг, дивятся и рукоплещут.
И вот наконец-то удалось придать ударам Марион должные лоск и остроту, дочери остается только поставить свой техничный вагончик на рельсы и не мешкая заняться добыванием титулов. Такая девушка, как она, вовсе не создана для грубой работы, для тяжкого ручного труда, для бездумного бум-бум стиля. Она рождена для тонкостей классических линий, для невероятных углов и запределньного, инфернально-агонистического настроя на победу. Теннисистка с мировой славой - вот идеал, о котором мечтает отец. И чтобы ребенок смог проложить себе дорогу в мире, полном интриг и зависти, отец на каждом повороте прибивает указатели, не упуская случая прибить и Марион, когда та отлынивает от тренировок. Отец предостерегает Марион от завистливой толпы, постоянно стремящейся втоптать в грязь все добытое огромным трудом, от толпы, в которой преобладает мужской пол. Не дай сбить себя с дороги! Марион не дают передохнуть ни на одном рубеже, которого она достигает, ей нельзя перевести дыхание, опершись на ледоруб, потому что ее снова и снова гонят вперед и вверх. На новую высоту. Лесные звери приближаются к Марион на опасное расстояние, намереваясь и ее низвести до звериного уровня. Конкуренты норовят завлечь Марион на крутой уступ, обещая прекрасный вид, - а оттуда так легко сверзиться вниз! Отец во всех деталях описывает пропасть, чтобы дитя поостереглось в нее шагнуть. На самой вершине царит мировая слава, которой мало кому удается достичь. Там дует холодный ветер, большой теннисист всегда одинок и не скрывает этого. Пока отец жив и способен ткать для дочери узоры ее судьбы, речь может идти только об одном - об абсолютных мировых высотах.
Папочка подталкивает Марион снизу, потому что сам он обеими ногами врос в землю. И вскоре Марион больше не касается родной почвы, а стоит на спине конкурента, от которого удалось избавиться с помощью интриг. Очень шаткая опора! Марион на цыпочках стоит на отцовских плечах, натренированными пальцами впиваясь в вершину, которая опять оборачивается всего лишь очередным выступом на скале, и Марион вновь и вновь напрягает мускулатуру, подтягиваясь все выше и выше. Вот ее нос торчит над кромкой, но она обнаруживает не вершину, а лишь новую скалу перед собой, еще более крутую, чем только что взятая с бою. Однако здесь, на этом рубеже, располагается филиал ледяной фабрики славы, хранящий свои продукты в огромных глыбах, чтобы сэкономить на складских помещениях. Марион лижет ледышку славы, принимая свою победуна Orange Bowl как обещание грядущего триумфа. Отец шпыняет Марион, упрекая в излишней скромности. «Ты все время плетешься в хвосте! Если вежливо стоять в сторонке, то об успехе лучше забыть. Нужно постоянно держаться в первой тройке. Тому, кто приходит к финишу позже, прямая дорога на свалку». Так говорит отец, который хочет, чтобы было как лучше, и не выпускает дочку на улицу, чтобы та ни в коем случае не участвовала в подростковой возне и не пренебрегала тренировками.
Марион не любит бросаться в глаза. Она вежливо стоит в сторонке и ждет, чтобы за нее всего добивались другие, - плачется обиженный отец. Он горько причитает, что для ребенка ему приходится добиваться всего самому, и торжествующе кидается в гущу битвы. Марион с большим достоинством держится в тени, не получая за это в подарок даже малой толики денег на лишние чулки или трусишки.
Всем друзьям и знакомым, хотя их и немного, потому что он от них давно и насовсем отгородилась, оберегая ребенка от постороннего влияния, отец усердно втолковывает, что он растит гениальное дитя. «Я все отчетливее это понимаю», - доносится из его раскрытого клюва.
Марион гениальна в том, что касается обращения с ракеткой: ее просто еще толком не заметили, а то бы Эрика давным-давно, подобно стремительной комете, вознеслась высоко над горами. Рождение младенца Иисуса по сравнению с этим гроша ломаного не стоит.
Соседи согласно кивают. Да-да, им нравится смотреть, как девочка играет. Как будто по телевизору, и ни гроша платить не надо. Стоит только открыть окна и двери, как звуки шваркающих мячей внутрь и проникают во все углы и закоулки, словно отравляющий газ. Соседи, негодующие из-за шума, производимого Марион, подстерегают ее на каждом углу, заклиная дать им покой. Отец убеждает Марион, что все в доме в полном восторге от ее выдающихся теннисных способностей. Марион, словно густой плевок, несет на себе жидкий ручеек отцовского восхищения. И она удивляется, когда слышит соседские жалобы. Отец ей о жалобах никогда не говорил!
С годами дочь превосходит отца в мастерстве смотреть на людей свысока. «Папа, какое нам дело до этих дилетантов, их суждения грубы, их восприятие незрело, в моей профессии имеют вес лишь специалисты». Отец возражает:
- Не гнушайся похвальным словом простых людей, способных видеть теннис сердцем и умеющих радоваться ему больше, чем все эти изнеженные, избалованные и заносчивые знатоки!
Сам отец в теннисе ничего не добился, однако упорно напяливает на ребенка теннисную сбрую. Отец и дитя ведут друг с другом честный и ожесточенно-мстительный поединок, ведь дочери вскоре становится ясно, что в теннисе она переросла отца. Отец поклоняется ребенку как идолу, требуя одной только скромной платы взамен - всей его жизни целиком. Отец намерен с толком распорядиться жизнью дочери.
Марион запрещают якшаться с простым людом, однако прислушиваться к его похвалам она обязана. Увы, специалисты Марион не хвалят. Дилетантская судьба-злодейка, лишенная настоящего вкуса, выбрала в любимчики Жустин и Ким, Серену и Винус, и как их там еще зовут. Мимо мадемузель Бартоли судьба все время проходит, непреклонно отворачивая лик свой. Судьбе угодно оставаться бесстрастной и не клевать на расфуфыренную личинку. Миловидной Марион не назовешь. Пожелай она стать миловидной, отец бы ей это враз запретил. Напрасно Марион тянет руки навстречу судьбе. Судьба не сделает из нее первую ракетку мира. Марион сброшена на пол, словно стружка с верстака. Марион не понимает, что с нею происходит, ведь она давно точно такая же, как все великие.
И вот однажды Марион ждет полный провал в финальном матче самого престижного турнира в мире. Да, попасть в финал это такой успех, но ведь она хотела большего. И все догадались о провале по лицу Марион и по ее беспомощным, не знающим, куда себя деть, рукам. В полуфинале, она превзошла непобедимую Энен, но, как говорят злые языки, только потому, что та испугалась выйти на один корт с самой Винус Уильямс. Отец ее от этого решительно предостерегал. Таким финалом не закрасться в сердца людей, которых отец и дитя всегда презирали: отец - потому что и сам была малой, незаметной частицей этой толпы, дочь - потому что никогда не хотела стать малой, незаметной ее частицей.
Под шиканье публики Эрика нетвердыми шагами покидает корт, и ее, покрытую позором, получает, и расписывается в получении, тот, кому она адресована, - родной отец. И журналисты, многие в прошлом известные теннисисты, не скупятся на упреки, называя Марион one-tournament wonder. Она не воспользовалась огромным шансом, и этот шанс вряд ли выпадет еще раз. И скоро настанет день, когда никто не станет завидовать Марион и никому она не будет интересна.
Ей не остается ничего другого, как перейти на положение рядовой теннисистки второго эшелона.