Снежный лев в объятиях Красного дракона - 5
начало
ИЗ ВРЕМЕН МАРКО ПОЛО В XXI ВЕК
Сорок лет спустя
«Мое первое путешествие в Тибет пришлось как раз на середину восьмилетнего периода между мирным освобождением края в 1951 году и антиправительственным мятежом 1959 года. И я мог воочию убедиться, что в то время обе стороны строго придерживались соглашения. Народно-освободительная армия дошла до государственной границы и разместила свои гарнизоны в согласованных местах. Любые центральные учреждения вели свою деятельность только с ведома и одобрения местных тибетских властей. Если, скажем, в скотоводческие районы направлялась бригада ветеринаров, они прежде всего предлагали свои услуги владельцам пастбищ и, лишь заручившись их благожелательным отношением, начинали лечить скот крепостных. Так же действовали медицинские пункты, кинопередвижки.
До сих пор часто пашут на яках
Политика «добрыми делами обретать друзей» начала приносить плоды. Видимо, это и побудило реакционные круги Тибета решиться на мятеж. Причем я убежден, что далай-лама был отнюдь не инициатором, а жертвой этих трагических событий. Вооруженные антиправительственные выступления в Лхасе и других городах были подавлены. Далай-ламе и тысячам его сторонников пришлось бежать в Индию. Дхармсала в южных предгорьях Гималаев стала их прибежищем на четыре десятилетия эмиграции.
Мятеж круто изменил жизнь и тех, кто бежал, и тех, кто остался в Тибете. Период гибкости, дальновидности, разумных компромиссов оказался, увы, перечеркнут. Соглашение 1951 года было односторонне нарушено. А это вызвало со стороны Пекина ответную волну форсированных реформ, жестких принудительных мер, отнюдь не всегда оправданных, особенно в отношении духовенства. Перегибы усугублялись тем, что совпали с «большим скачком». А затем Тибет в полной мере изведал и «великую пролетарскую культурную революцию». Доводы о том, что от нее пострадал весь Китай, служат для тибетцев слабым утешением. С другой стороны, события 1959 года показали, что феодально-теократический строй держался не только на религиозном фанатизме, но и на страхе, на поистине средневековых методах принуждения. В 1955 году я был потрясен, увидев, как трех беглых крепостных сковывали за шею одним ярмом, вырубленным из деревянного ствола.
Деревня в Тибете
При втором посещении Тибета запомнилась беседа с учителем Ташидавой. Бывший чела - малолетний лама - рассказал мне о зловещем обычае, вроде бы никак не совместимом с буддийской заповедью бережно относиться к любому живому существу. При возведении культовых зданий под каждым из его краеугольных камней заживо хоронили ламу-подростка с выявленными телепатическими способностями.
[дальше]
В монастыре, куда родители отдали Ташидаву, в 1957 году рухнули перекрытия. Работая на разборке развалин, двенадцатилетний чела случайно узнал, что отобран для религиозного подвига. Ему предстояло погрузиться в состояние самадхи, то есть остановить сердцебиение и дыхание, и лечь в нишу, которую накрывают каменной плитой. Ташидава в ужасе бежал из монастыря, воспользовавшись метелью, и лишь благодаря этому остался жив. Не так давно при реставрации здания под фундаментом были обнаружены детские скелеты. Говорят, что человеческие останки под краеугольными камнями монастырей служат как бы радиомаяками для телепатических контактов между разбросанными среди гор обителями. А в том, что такой беспроволочный телеграф в Тибете существует, сомневаться не приходится. Из-за перевала, мол, был знак - монастырю Ганден срочно нужен костоправ, кто-то упал с обрыва.
Я привел этот пример потому, что он заставляет вспомнить известную метафору Достоевского. Заповедник средневековья был далек от идиллии, от современного представления о правах человека и неприкосновенности личности.
Реформы, осуществленные после мятежа 1959 года, были хоть и жесткими, но прогрессивными. Земледельцев и скотоводов освободили от крепостной зависимости, от податей и повинностей. Им безвозмездно передали пашни и скот, изъятые за выкуп у прежних владельцев. Однако происходившее одновременно массовое разрушение монастырей и храмов можно сравнить лишь с репрессиями против ламаизма в Монголии в 20-х годах. К началу «культурной революции» из двух тысяч тибетских монастырей осталось три сотни. А после нее уцелело лишь около десятка.
Известно, что в стремлении «сокрушить феодально-религиозную культуру прошлого» особенно неистовствовали тибетские хунвэйбины, вернувшиеся после обучения в пекинских вузах. Именно они сровняли с землей Ганден.
Но известно и другое. Монастырь Сера, храм Джокан, дворец Потала уцелели потому, что по указанию премьера Чжоу Эньлая Народно-освободительной армии было приказано не подпускать хунвэйбинов к этим историческим памятникам. У феодалов и монастырей, которые участвовали в мятеже 1959 года (как, например, Дрепан), пашни и пастбища были конфискованы. У тех, кто не участвовал в вооруженных выступлениях (например, Ташилумпо), средства производства были выкуплены.
После двух бурных десятилетий жизнь Тибета лишь в 80-х годах вернулась в нормальное русло. Дабы возместить нанесенный ущерб, было решено сосредоточить усилия на трех направлениях: экономическое развитие, воспитание местных кадров, возрождение национальной культуры. Даже при всех допущенных перегибах ликвидация феодальных отношений вызвала заметный рост производительных сил. Крестьяне впервые стали хозяевами своих полей и пастбищ. Земледелие и скотоводство к тому же полностью освобождены от налогов. В результате Тибет ежегодно собирает более 650 тысяч тонн зерна - по 300 килограммов на душу населения. Поголовье скота приблизилось к 25 миллионам (в пятидесятых годах аналогичные показатели были втрое ниже). Автономный район полностью обеспечивает потребности коренного населения в ячмене и масле, а шерсть и кожи даже экспортирует.
Геотермальная электростанция
Средняя продолжительность жизни тибетцев увеличилась с 35 до 65 лет. Если во время моего первого приезда население Тибета составляло 1,1 миллиона человек, то теперь оно возросло до 2,2 миллиона. Так что утверждение, будто этот край «вымирает» или «китаизируется», беспочвенны. Китайцев в автономном районе около 80 тысяч (менее 4 процентов). Почти половина из них сосредоточена в Лхасе. Это строители, врачи, учителя, обычно работающие по контрактам».
из книги В.В. Овчинникова «Вознесение в Шамбалу»
Конечно, с последней поездки Всеволода Владимировича уже двадцать лет прошло, и в Тибете наверняка многое изменилось. Жизнь ведь всё время меняется - всегда и везде.
Вот только не надо мазать перемены исключительно одной краской. Надо помнить, что без чёрного не бывает белого - и наоборот. В любой радости есть крупинка горя, а в любом горе - зёрнышко радости.
А одностороннее освещение событий всегда есть не что иное, как голимая пропаганда: сказать только часть правды - это гораздо хуже, чем сказать неправду, потому что полуправде поверят больше и разоблачить полуправду куда сложнее, чем ложь.
Поэтому когда говорят «Как всё ужасно!» или «Как всё прекрасно!», первым делом нужно задуматься «А ДЛЯ КОГО всё ужасно или прекрасно? И кому выгодно представить эти события именно в таком свете?»
Как вы думаете, кому выгодно громко кричать о преступлениях китайцев в Тибете? Кому выгодно говорить об ужасах китайской оккупации и выставлять Китай чудовищным агрессором? Вам это ничего не напоминает?
Вот про это - в следующий раз.
ИЗ ВРЕМЕН МАРКО ПОЛО В XXI ВЕК
Сорок лет спустя
«Мое первое путешествие в Тибет пришлось как раз на середину восьмилетнего периода между мирным освобождением края в 1951 году и антиправительственным мятежом 1959 года. И я мог воочию убедиться, что в то время обе стороны строго придерживались соглашения. Народно-освободительная армия дошла до государственной границы и разместила свои гарнизоны в согласованных местах. Любые центральные учреждения вели свою деятельность только с ведома и одобрения местных тибетских властей. Если, скажем, в скотоводческие районы направлялась бригада ветеринаров, они прежде всего предлагали свои услуги владельцам пастбищ и, лишь заручившись их благожелательным отношением, начинали лечить скот крепостных. Так же действовали медицинские пункты, кинопередвижки.
До сих пор часто пашут на яках
Политика «добрыми делами обретать друзей» начала приносить плоды. Видимо, это и побудило реакционные круги Тибета решиться на мятеж. Причем я убежден, что далай-лама был отнюдь не инициатором, а жертвой этих трагических событий. Вооруженные антиправительственные выступления в Лхасе и других городах были подавлены. Далай-ламе и тысячам его сторонников пришлось бежать в Индию. Дхармсала в южных предгорьях Гималаев стала их прибежищем на четыре десятилетия эмиграции.
Мятеж круто изменил жизнь и тех, кто бежал, и тех, кто остался в Тибете. Период гибкости, дальновидности, разумных компромиссов оказался, увы, перечеркнут. Соглашение 1951 года было односторонне нарушено. А это вызвало со стороны Пекина ответную волну форсированных реформ, жестких принудительных мер, отнюдь не всегда оправданных, особенно в отношении духовенства. Перегибы усугублялись тем, что совпали с «большим скачком». А затем Тибет в полной мере изведал и «великую пролетарскую культурную революцию». Доводы о том, что от нее пострадал весь Китай, служат для тибетцев слабым утешением. С другой стороны, события 1959 года показали, что феодально-теократический строй держался не только на религиозном фанатизме, но и на страхе, на поистине средневековых методах принуждения. В 1955 году я был потрясен, увидев, как трех беглых крепостных сковывали за шею одним ярмом, вырубленным из деревянного ствола.
Деревня в Тибете
При втором посещении Тибета запомнилась беседа с учителем Ташидавой. Бывший чела - малолетний лама - рассказал мне о зловещем обычае, вроде бы никак не совместимом с буддийской заповедью бережно относиться к любому живому существу. При возведении культовых зданий под каждым из его краеугольных камней заживо хоронили ламу-подростка с выявленными телепатическими способностями.
[дальше]
В монастыре, куда родители отдали Ташидаву, в 1957 году рухнули перекрытия. Работая на разборке развалин, двенадцатилетний чела случайно узнал, что отобран для религиозного подвига. Ему предстояло погрузиться в состояние самадхи, то есть остановить сердцебиение и дыхание, и лечь в нишу, которую накрывают каменной плитой. Ташидава в ужасе бежал из монастыря, воспользовавшись метелью, и лишь благодаря этому остался жив. Не так давно при реставрации здания под фундаментом были обнаружены детские скелеты. Говорят, что человеческие останки под краеугольными камнями монастырей служат как бы радиомаяками для телепатических контактов между разбросанными среди гор обителями. А в том, что такой беспроволочный телеграф в Тибете существует, сомневаться не приходится. Из-за перевала, мол, был знак - монастырю Ганден срочно нужен костоправ, кто-то упал с обрыва.
Я привел этот пример потому, что он заставляет вспомнить известную метафору Достоевского. Заповедник средневековья был далек от идиллии, от современного представления о правах человека и неприкосновенности личности.
Реформы, осуществленные после мятежа 1959 года, были хоть и жесткими, но прогрессивными. Земледельцев и скотоводов освободили от крепостной зависимости, от податей и повинностей. Им безвозмездно передали пашни и скот, изъятые за выкуп у прежних владельцев. Однако происходившее одновременно массовое разрушение монастырей и храмов можно сравнить лишь с репрессиями против ламаизма в Монголии в 20-х годах. К началу «культурной революции» из двух тысяч тибетских монастырей осталось три сотни. А после нее уцелело лишь около десятка.
Известно, что в стремлении «сокрушить феодально-религиозную культуру прошлого» особенно неистовствовали тибетские хунвэйбины, вернувшиеся после обучения в пекинских вузах. Именно они сровняли с землей Ганден.
Но известно и другое. Монастырь Сера, храм Джокан, дворец Потала уцелели потому, что по указанию премьера Чжоу Эньлая Народно-освободительной армии было приказано не подпускать хунвэйбинов к этим историческим памятникам. У феодалов и монастырей, которые участвовали в мятеже 1959 года (как, например, Дрепан), пашни и пастбища были конфискованы. У тех, кто не участвовал в вооруженных выступлениях (например, Ташилумпо), средства производства были выкуплены.
После двух бурных десятилетий жизнь Тибета лишь в 80-х годах вернулась в нормальное русло. Дабы возместить нанесенный ущерб, было решено сосредоточить усилия на трех направлениях: экономическое развитие, воспитание местных кадров, возрождение национальной культуры. Даже при всех допущенных перегибах ликвидация феодальных отношений вызвала заметный рост производительных сил. Крестьяне впервые стали хозяевами своих полей и пастбищ. Земледелие и скотоводство к тому же полностью освобождены от налогов. В результате Тибет ежегодно собирает более 650 тысяч тонн зерна - по 300 килограммов на душу населения. Поголовье скота приблизилось к 25 миллионам (в пятидесятых годах аналогичные показатели были втрое ниже). Автономный район полностью обеспечивает потребности коренного населения в ячмене и масле, а шерсть и кожи даже экспортирует.
Геотермальная электростанция
Средняя продолжительность жизни тибетцев увеличилась с 35 до 65 лет. Если во время моего первого приезда население Тибета составляло 1,1 миллиона человек, то теперь оно возросло до 2,2 миллиона. Так что утверждение, будто этот край «вымирает» или «китаизируется», беспочвенны. Китайцев в автономном районе около 80 тысяч (менее 4 процентов). Почти половина из них сосредоточена в Лхасе. Это строители, врачи, учителя, обычно работающие по контрактам».
из книги В.В. Овчинникова «Вознесение в Шамбалу»
Конечно, с последней поездки Всеволода Владимировича уже двадцать лет прошло, и в Тибете наверняка многое изменилось. Жизнь ведь всё время меняется - всегда и везде.
Вот только не надо мазать перемены исключительно одной краской. Надо помнить, что без чёрного не бывает белого - и наоборот. В любой радости есть крупинка горя, а в любом горе - зёрнышко радости.
А одностороннее освещение событий всегда есть не что иное, как голимая пропаганда: сказать только часть правды - это гораздо хуже, чем сказать неправду, потому что полуправде поверят больше и разоблачить полуправду куда сложнее, чем ложь.
Поэтому когда говорят «Как всё ужасно!» или «Как всё прекрасно!», первым делом нужно задуматься «А ДЛЯ КОГО всё ужасно или прекрасно? И кому выгодно представить эти события именно в таком свете?»
Как вы думаете, кому выгодно громко кричать о преступлениях китайцев в Тибете? Кому выгодно говорить об ужасах китайской оккупации и выставлять Китай чудовищным агрессором? Вам это ничего не напоминает?
Вот про это - в следующий раз.