Что?Где?Зачем же так...
Транслируемое на Европу кастрированное ОРТ, оно же ОРТ-International, зарядило пару недель назад повтор последних серий игр «Что?Где?Когда?». «Блюдо не первой свежести» оказалось, как ни странно, весьма «вкусным» для анализа развития телевизионного «ЧГК» за прошедшие годы.
Первое, что бросилось в глаза, - постепенное превращение игры в шоу. Певцы оттуда, политики отсюда, писатели - в нагрузку, журналисты - вдобавок... Похоже на начало конца. Той же дорогой проходили многие подобные передачи: от серьезной игры к все чаще приглашаемым на съемки звездам эстрады и светской жизни через сплошные песни и пляски к падению рейтинга и закрытию программы. Заслуга Ворошилова как раз и состояла в том, что он держал нерв передачи в ежовых рукавицах, не давая той сползать в развлекаловку.
Второе, и самое важное, - аномалии самой игры, которых в прямом эфире не замечаешь. Год назад я восторгался командой заведующего цехом по фасовке подсолнечного масла, особенно выделяя инсайты игрока этой команды Аси Шавинской:
«- Что отвечаем?
- Подсолнечник?
- Почему подсолнечник?!
- А других растений не знаем!
- А предмет тогда какой?
- Ну хоть зонтик...
Оказался зонтик :)»
Инсайт - вещь тонкая, случается редко. У всех - только не у Аси. У нее инсайтов - по 2-3 в каждой игре. Причем включается инсайт в зависимости от счета, что тоже весьма практично. Предположим, спрашивают что-то «сверху красное, внизу зеленое». Перебрана куча версий, что отвечать - непонятно. Вдруг Ася выдает - «перец», причем никакого «перца» на столе и в помине не было, в лучшем случае - арбуз.
Или вопрос с есенинским описанием различных поз. Знаете, как определить, насколько глубоко человек погружен в размышления? Загляните ему в глаза. Человек, напряженно думающий, практически не мигает (разок, другой в минуту). Что способен придумать за минуту человек, постоянно скачущий туда-сюда, становящийся на колени, поднимающийся на ноги итд. итп.? По-хорошему, ничего. Ан нет, он способен на последней секунде придумать правильный ответ: позы - это буквы, а все это - азбука.
Но бог с ним, с инсайтом. Это цветочки, перейдем к ягодкам. Но для начала - длинная цитата «отца детектива» Эдгара По:
Как-то вечером гуляли мы по необычайно длинной грязной улице в окрестностях Пале-Рояля. Каждый думал, по-видимому, о своем, и в течение четверти часа никто из нас не проронил ни слова. Как вдруг Дюпен, словно невзначай, сказал:
- Куда ему, такому заморышу! Лучше б он попытал счастья в театре "Варьете".
- Вот именно, - ответил я машинально.
Я так задумался, что не сразу сообразил, как удачно слова Дюпена совпали с моими мыслями. Но тут же опомнился, и удивлению моему не было границ.
- Дюпен, - сказал я серьезно, - это выше моего понимания. Сказать по чести, я поражен, я просто ушам своим не верю. Как вы догадались, что я думал о... - Тут я остановился, чтобы увериться, точно ли он знает, о ком я думал.
- ...о Шантильи, - закончил он. - Почему же вы запнулись? Вы говорили себе, что при его тщедушном сложении нечего ему было соваться в трагики.
Да, это и составляло предмет моих размышлений. Шантильи, quondam [Некогда (лат.).] сапожник с улицы Сен-Дени, помешавшийся на театре, недавно дебютировал в роли Ксеркса в одноименной трагедии Кребийона и был за все свои старания жестоко освистан.
- Объясните мне, ради бога, свой метод, - настаивал я, - если он у вас есть и если вы с его помощью так безошибочно прочли мои мысли. - Признаться, я даже старался не показать всей меры своего удивления.
- Не кто иной, как зеленщик, - ответил мой друг, - навел вас на мысль, что сей врачеватель подметок не дорос до Ксеркса et id genus omne [И ему подобных (лат.).].
- Зеленщик? Да бог с вами! Я знать не знаю никакого зеленщика!
- Ну, тот увалень, что налетел на вас, когда мы свернули сюда с четверть часа назад.
Тут я вспомнил, что зеленщик с большой корзиной яблок на голове по нечаянности чуть не сбил меня с ног, когда мы из переулка вышли на людную улицу. Но какое отношение имеет к этому Шантильи, я так и не мог понять.
Однако у Дюпена ни на волос не было того, что французы называют charlatanerie [Очковтирательство (франц.).].
- Извольте, я объясню вам, - вызвался он. - А чтобы вы лучше меня поняли, давайте восстановим весь ход ваших мыслей с нашего последнего разговора и до встречи с пресловутым зеленщиком. Основные вехи - Шантильи, Орион, доктор Никольс, Эпикур, стереотомия, булыжник и - зеленщик.
Вряд ли найдется человек, которому ни разу не приходило в голову проследить забавы ради шаг за шагом все, что привело его к известному выводу. Это - преувлекательное подчас занятие, и кто впервые к нему обратится, будет поражен, какое неизмеримое на первый взгляд расстояние отделяет исходный пункт от конечного вывода и как мало они друг другу соответствуют. С удивлением выслушал я Дюпена и не мог не признать справедливости его слов.
Мой друг между тем продолжал:
- До того как свернуть, мы, помнится, говорили о лошадях. На этом разговор наш оборвался. Когда же мы вышли сюда, на эту улицу, выскочивший откуда-то зеленщик с большой корзиной яблок на голове пробежал мимо и второпях толкнул вас на груду булыжника, сваленного там, где каменщики чинили мостовую. Вы споткнулись о камень, поскользнулись, слегка насупились, пробормотали что-то, еще раз оглянулись на груду булыжника и молча зашагали дальше. Я не то чтобы следил за вами: просто наблюдательность стала за последнее время моей второй натурой.
Вы упорно не поднимали глаз и только косились на выбоины и трещины в панели (из чего я заключил, что вы все еще думаете о булыжнике), пока мы не поравнялись с переулком, который носит имя Ламартина и вымощен на новый лад - плотно пригнанными плитками, уложенными в шахматном порядке. Вы заметно повеселели, и по движению ваших губ я угадал слово "стереотомия" - термин, которым для пущей важности окрестили такое мощение. Я понимал, что слово "стереотомия" должно навести вас на мысль об атомах и, кстати, об учении Эпикура; а поскольку это было темой нашего недавнего разговора - я еще доказывал вам, как разительно смутные догадки благородного грека подтверждаются выводами современной космогонии по части небесных туманностей, в чем никто еще не отдал ему должного, - то я так и ждал, что вы устремите глаза на огромную туманность в созвездии Ориона. И вы действительно посмотрели вверх, чем показали, что я безошибочно иду по вашему следу. Кстати, в злобном выпаде против Шантильи во вчерашнем "Musee" некий зоил, весьма недостойно пройдясь насчет того, что сапожник, взобравшийся на котурны, постарался изменить самое имя свое, процитировал строчку латинского автора, к которой мы не раз обращались в наших беседах. Я разумею стих:
Perdidit antiquum litera prima sonum
[Утратила былое звучание первая буква (лат.).]
Я как-то пояснил вам, что здесь разумеется Орион - когда-то он писался Урион, - мы с вами еще пошутили на этот счет, так что случай, можно сказать, памятный. Я понимал, что Орион наведет вас на мысль о Шантильи, и улыбка ваша это мне подтвердила. Вы вздохнули о бедной жертве, отданной на заклание. Все время вы шагали сутулясь, а тут выпрямились во весь рост, и я решил, что вы подумали о тщедушном сапожнике. Тогда-то я и прервал ваши размышления, заметив, что он в самом деле не вышел ростом, наш Шантильи, и лучше бы ему попытать счастья в театре "Варьете".
Что больше всего завораживает в этом и подобных ему рассуждениях сыщиков из классических детективов? Они никогда не ошибаются! Мысли рассказчика могли пойти по огромному множеству путей, в конце концов, ему могло что-то уколоть в задницу, о которой бы он все оставшеееся время и думал, но Дюпен абсолютно точно и всегда верно угадывает ход мысли друга.
Особенность эта лежит в природе классического детектива, вышедшего из сказки (интересующихся связью детектива и сказки, отсылаю к книге Даниэля Клугера dkluger «Баскервильская мистерия»). Реальному же человеку свойственно ошибаться и заблуждаться. Все те, кто играли когда-нибудь в «ЧГК», знают, что процесс этот заключается в набросе версий с последующим отбором наилучшей. И что набрасывать всегда правильные версии невозможно. Версия может казаться правильной, причем она может казаться правильной так сильно, что отстаивание ее иногда переходит в крик, но окажется ли она правильной на самом деле, никто из участников до последнего момента оглашения ответа ведущим не знает. Никто кроме Аси.
Сколько смотрю игры с ее участием (а повтор тем и хорош, что ответ уже известен), она еще никогда не дала неправильной версии или наводки. Она либо молчит, что с ней бывает редко, обычно в начале игры, либо не ошибается. Пусть спрашивают «что-то древнее под землей, что ждет огня». Идей куча. Ася говорит «уголь». Почему не «нефть» или что-то еще? Трудно сказать. Но правильный ответ - «уголь». Или требуется назвать «тень Аллаха на Земле». На двадцатой секунде Ася уверена, что речь обязательно идет о человеке. Почему, собственно? Естественно подумать и о шайтане каком (все таки наместник бога) или о географической единице: речке или горе... На сороковой секунде Ася уверена, что надо отвечать «султан» (не шах, не халиф, именно султан). Команда в результате отвечает «оазис» - действительно, тенисто и несет облегчение. А правильный ответ - «султан». Примеров еще много можно приводить, все они сводятся к следующей модели: если у команды версий нет, Асю «озаряет» на последних секундах; если версии есть, Ася дает наводки на правильный ответ, который в зависимости от ситуации продавливается с большей или меньшей силой. Инфернальная игра.
И вот еще что. Как ведет себя человек, которому выпало отвечать при счете 5:5? Он волнуется, даже если уверен в ответе. Очень многое на кону, а случиться может все. Ася же в такой ситуации совершенно спокойна (по крайней мере внешне), как будто после того, как ей доверили отвечать, ничего плохого произойти уже не может.
...В общем, не знаю, что и думать. Точнее, знаю, но думать об этом совсем не хочется. А за игру обидно...
Первое, что бросилось в глаза, - постепенное превращение игры в шоу. Певцы оттуда, политики отсюда, писатели - в нагрузку, журналисты - вдобавок... Похоже на начало конца. Той же дорогой проходили многие подобные передачи: от серьезной игры к все чаще приглашаемым на съемки звездам эстрады и светской жизни через сплошные песни и пляски к падению рейтинга и закрытию программы. Заслуга Ворошилова как раз и состояла в том, что он держал нерв передачи в ежовых рукавицах, не давая той сползать в развлекаловку.
Второе, и самое важное, - аномалии самой игры, которых в прямом эфире не замечаешь. Год назад я восторгался командой заведующего цехом по фасовке подсолнечного масла, особенно выделяя инсайты игрока этой команды Аси Шавинской:
«- Что отвечаем?
- Подсолнечник?
- Почему подсолнечник?!
- А других растений не знаем!
- А предмет тогда какой?
- Ну хоть зонтик...
Оказался зонтик :)»
Инсайт - вещь тонкая, случается редко. У всех - только не у Аси. У нее инсайтов - по 2-3 в каждой игре. Причем включается инсайт в зависимости от счета, что тоже весьма практично. Предположим, спрашивают что-то «сверху красное, внизу зеленое». Перебрана куча версий, что отвечать - непонятно. Вдруг Ася выдает - «перец», причем никакого «перца» на столе и в помине не было, в лучшем случае - арбуз.
Или вопрос с есенинским описанием различных поз. Знаете, как определить, насколько глубоко человек погружен в размышления? Загляните ему в глаза. Человек, напряженно думающий, практически не мигает (разок, другой в минуту). Что способен придумать за минуту человек, постоянно скачущий туда-сюда, становящийся на колени, поднимающийся на ноги итд. итп.? По-хорошему, ничего. Ан нет, он способен на последней секунде придумать правильный ответ: позы - это буквы, а все это - азбука.
Но бог с ним, с инсайтом. Это цветочки, перейдем к ягодкам. Но для начала - длинная цитата «отца детектива» Эдгара По:
Как-то вечером гуляли мы по необычайно длинной грязной улице в окрестностях Пале-Рояля. Каждый думал, по-видимому, о своем, и в течение четверти часа никто из нас не проронил ни слова. Как вдруг Дюпен, словно невзначай, сказал:
- Куда ему, такому заморышу! Лучше б он попытал счастья в театре "Варьете".
- Вот именно, - ответил я машинально.
Я так задумался, что не сразу сообразил, как удачно слова Дюпена совпали с моими мыслями. Но тут же опомнился, и удивлению моему не было границ.
- Дюпен, - сказал я серьезно, - это выше моего понимания. Сказать по чести, я поражен, я просто ушам своим не верю. Как вы догадались, что я думал о... - Тут я остановился, чтобы увериться, точно ли он знает, о ком я думал.
- ...о Шантильи, - закончил он. - Почему же вы запнулись? Вы говорили себе, что при его тщедушном сложении нечего ему было соваться в трагики.
Да, это и составляло предмет моих размышлений. Шантильи, quondam [Некогда (лат.).] сапожник с улицы Сен-Дени, помешавшийся на театре, недавно дебютировал в роли Ксеркса в одноименной трагедии Кребийона и был за все свои старания жестоко освистан.
- Объясните мне, ради бога, свой метод, - настаивал я, - если он у вас есть и если вы с его помощью так безошибочно прочли мои мысли. - Признаться, я даже старался не показать всей меры своего удивления.
- Не кто иной, как зеленщик, - ответил мой друг, - навел вас на мысль, что сей врачеватель подметок не дорос до Ксеркса et id genus omne [И ему подобных (лат.).].
- Зеленщик? Да бог с вами! Я знать не знаю никакого зеленщика!
- Ну, тот увалень, что налетел на вас, когда мы свернули сюда с четверть часа назад.
Тут я вспомнил, что зеленщик с большой корзиной яблок на голове по нечаянности чуть не сбил меня с ног, когда мы из переулка вышли на людную улицу. Но какое отношение имеет к этому Шантильи, я так и не мог понять.
Однако у Дюпена ни на волос не было того, что французы называют charlatanerie [Очковтирательство (франц.).].
- Извольте, я объясню вам, - вызвался он. - А чтобы вы лучше меня поняли, давайте восстановим весь ход ваших мыслей с нашего последнего разговора и до встречи с пресловутым зеленщиком. Основные вехи - Шантильи, Орион, доктор Никольс, Эпикур, стереотомия, булыжник и - зеленщик.
Вряд ли найдется человек, которому ни разу не приходило в голову проследить забавы ради шаг за шагом все, что привело его к известному выводу. Это - преувлекательное подчас занятие, и кто впервые к нему обратится, будет поражен, какое неизмеримое на первый взгляд расстояние отделяет исходный пункт от конечного вывода и как мало они друг другу соответствуют. С удивлением выслушал я Дюпена и не мог не признать справедливости его слов.
Мой друг между тем продолжал:
- До того как свернуть, мы, помнится, говорили о лошадях. На этом разговор наш оборвался. Когда же мы вышли сюда, на эту улицу, выскочивший откуда-то зеленщик с большой корзиной яблок на голове пробежал мимо и второпях толкнул вас на груду булыжника, сваленного там, где каменщики чинили мостовую. Вы споткнулись о камень, поскользнулись, слегка насупились, пробормотали что-то, еще раз оглянулись на груду булыжника и молча зашагали дальше. Я не то чтобы следил за вами: просто наблюдательность стала за последнее время моей второй натурой.
Вы упорно не поднимали глаз и только косились на выбоины и трещины в панели (из чего я заключил, что вы все еще думаете о булыжнике), пока мы не поравнялись с переулком, который носит имя Ламартина и вымощен на новый лад - плотно пригнанными плитками, уложенными в шахматном порядке. Вы заметно повеселели, и по движению ваших губ я угадал слово "стереотомия" - термин, которым для пущей важности окрестили такое мощение. Я понимал, что слово "стереотомия" должно навести вас на мысль об атомах и, кстати, об учении Эпикура; а поскольку это было темой нашего недавнего разговора - я еще доказывал вам, как разительно смутные догадки благородного грека подтверждаются выводами современной космогонии по части небесных туманностей, в чем никто еще не отдал ему должного, - то я так и ждал, что вы устремите глаза на огромную туманность в созвездии Ориона. И вы действительно посмотрели вверх, чем показали, что я безошибочно иду по вашему следу. Кстати, в злобном выпаде против Шантильи во вчерашнем "Musee" некий зоил, весьма недостойно пройдясь насчет того, что сапожник, взобравшийся на котурны, постарался изменить самое имя свое, процитировал строчку латинского автора, к которой мы не раз обращались в наших беседах. Я разумею стих:
Perdidit antiquum litera prima sonum
[Утратила былое звучание первая буква (лат.).]
Я как-то пояснил вам, что здесь разумеется Орион - когда-то он писался Урион, - мы с вами еще пошутили на этот счет, так что случай, можно сказать, памятный. Я понимал, что Орион наведет вас на мысль о Шантильи, и улыбка ваша это мне подтвердила. Вы вздохнули о бедной жертве, отданной на заклание. Все время вы шагали сутулясь, а тут выпрямились во весь рост, и я решил, что вы подумали о тщедушном сапожнике. Тогда-то я и прервал ваши размышления, заметив, что он в самом деле не вышел ростом, наш Шантильи, и лучше бы ему попытать счастья в театре "Варьете".
Что больше всего завораживает в этом и подобных ему рассуждениях сыщиков из классических детективов? Они никогда не ошибаются! Мысли рассказчика могли пойти по огромному множеству путей, в конце концов, ему могло что-то уколоть в задницу, о которой бы он все оставшеееся время и думал, но Дюпен абсолютно точно и всегда верно угадывает ход мысли друга.
Особенность эта лежит в природе классического детектива, вышедшего из сказки (интересующихся связью детектива и сказки, отсылаю к книге Даниэля Клугера dkluger «Баскервильская мистерия»). Реальному же человеку свойственно ошибаться и заблуждаться. Все те, кто играли когда-нибудь в «ЧГК», знают, что процесс этот заключается в набросе версий с последующим отбором наилучшей. И что набрасывать всегда правильные версии невозможно. Версия может казаться правильной, причем она может казаться правильной так сильно, что отстаивание ее иногда переходит в крик, но окажется ли она правильной на самом деле, никто из участников до последнего момента оглашения ответа ведущим не знает. Никто кроме Аси.
Сколько смотрю игры с ее участием (а повтор тем и хорош, что ответ уже известен), она еще никогда не дала неправильной версии или наводки. Она либо молчит, что с ней бывает редко, обычно в начале игры, либо не ошибается. Пусть спрашивают «что-то древнее под землей, что ждет огня». Идей куча. Ася говорит «уголь». Почему не «нефть» или что-то еще? Трудно сказать. Но правильный ответ - «уголь». Или требуется назвать «тень Аллаха на Земле». На двадцатой секунде Ася уверена, что речь обязательно идет о человеке. Почему, собственно? Естественно подумать и о шайтане каком (все таки наместник бога) или о географической единице: речке или горе... На сороковой секунде Ася уверена, что надо отвечать «султан» (не шах, не халиф, именно султан). Команда в результате отвечает «оазис» - действительно, тенисто и несет облегчение. А правильный ответ - «султан». Примеров еще много можно приводить, все они сводятся к следующей модели: если у команды версий нет, Асю «озаряет» на последних секундах; если версии есть, Ася дает наводки на правильный ответ, который в зависимости от ситуации продавливается с большей или меньшей силой. Инфернальная игра.
И вот еще что. Как ведет себя человек, которому выпало отвечать при счете 5:5? Он волнуется, даже если уверен в ответе. Очень многое на кону, а случиться может все. Ася же в такой ситуации совершенно спокойна (по крайней мере внешне), как будто после того, как ей доверили отвечать, ничего плохого произойти уже не может.
...В общем, не знаю, что и думать. Точнее, знаю, но думать об этом совсем не хочется. А за игру обидно...