©realconspiracy: «Собственник - это звучит гордо!» - лозунг мещанина. Ч.2.
( содержание предыдущего поста)
От предательства идей к предательству людей
России повезло как ни одной стране мира: два гения рядом, и к тому же были они - Ленин и Сталин - не только теоретиками, но и революционерами-практиками. Пострадали ли от этого их теоретические искания? И нет (практика подсказала ленинский нэп и сталинскую артельную форму коллективизации), и да. Увы, Ленин в плотности революционной практики так и не нашёл временного зазора для написания книги, которую давно вынашивал: о диалектической логике.
Сталин, вынесший на себе тяжкое бремя предвоенного, военного и послевоенного времени, лишь незадолго до своей кончины взялся за разработку теоретических проблем: «Марксизм и вопросы языкознания» (1950 г.), «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.). Как никто другой из партийного руководства страны, он осознавал настоятельную необходимость развития марксистско-ленинской теории в новых исторических условиях, сложившихся по окончании Второй мировой войны. Именно тогда он произнёс пророческие слова: «Без теории нам смерть».
Начатая по инициативе Сталина дискуссия по проекту учебника политэкономии призвана была побудить интеллектуальные силы партии к теоретическим поискам. Ей предшествовала философская дискуссия по книге Г.Ф. Александрова «История западноевропейской философии» (1947 г.), итоги которой подвёл А.А. Жданов. Итоги были неутешительными. На поставленный вопрос: «В чём же всё-таки корни субъективных ошибок ряда руководящих работников философского фронта?» - Жданов дал ответ приговорного для академиков (о них шла речь) характера: «Ответ на этот вопрос, видимо, может быть один - недостаточное уяснение основ марксизма-ленинизма и наличие остатков влияния буржуазной идеологии».
Трагедия Сталина состояла в том, что в партийно-политическом руководстве страны был лишь один человек, с которым он мог на философском уровне обсуждать вопросы теории, - Андрей Александрович Жданов. Но судьба отмерила ему недолгую жизнь: в 1948 году пятидесяти двух лет от роду он умер. Сталин остался в теоретическом одиночестве. Вопросы философского материализма никого в его ближайшем окружении не интересовали. Кроме Сталина, никто их не связывал с будущим развитием социализма в СССР. Опасности этому развитию после Великой Победы 1945 года никто из политического руководства страны не видел. Чем-то далёким казались вскрытые Лениным в его философском исследовании «Материализм и эмпириокритицизм» связи между идеализмом и оппортунизмом, между эклектизмом и переходом на мелкобуржуазные позиции в политике.
Думается, что только Сталин никогда не забывал ленинского предупреждения: отход от материалистической диалектики с неизбежностью ведёт к отходу от главного в марксизме - от идеи диктатуры пролетариата и пролетарской революции. В 1920 году Ленин в работе «К истории вопроса о диктатуре» напоминает партии: «Бернштейнианцы принимали и принимают марксизм за исключением его непосредственно-революционной стороны». Много раньше, в 1908 году, в письме А.М. Горькому он писал: «Все мещанские течения в социал-демократии воюют всего больше с философским материализмом». И там же: «Нет, та философия, которую обосновал Энгельс в «Анти-Дюринге», мещанства не допускает и на порог».
Под мещанскими течениями Ленин понимал разновидности оппортунизма, проистекающие из мещанства в философии - разного рода идеализма. Как верно заметил великий советский философ Э. Ильенков: «Все плутания в теории заканчиваются на грешной земле». После смерти Сталина партийно-политическое руководство страны не обременяло себя вопросами теории. Что до философского материализма, то о нём никто на партийном олимпе и думать не думал: шла аппаратная борьба за власть, конечно же, под знаменем марксизма-ленинизма. Уверение в верности ему превратилось в ритуальное заклинание, в фигуру речи.
Переход на мелкобуржуазные позиции в оценке социальных фактов и явлений начался с вероломного (иначе не скажешь) доклада Хрущёва, который он обрушил на делегатов ХХ съезда КПСС в 1956 году - «О культе личности Сталина и его последствиях». Дело не в постановке вопроса о критической оценке политической деятельности Сталина, а в том, с каких позиций - пролетарских, научных или мелкобуржуазных, мещанских - давалась эта оценка. Нелишне будет напомнить в данной связи, что в 1916 году, в письме Инессе Арманд, Ленин особо подчеркнул: «Энгельс не непогрешим, Маркс не непогрешим. Но за указание их «погрешностей» надо браться иначе, ей-ей, совсем иначе».
Что значит: совсем иначе? Думается, Ленин прежде всего имел в виду анализ главных противоречий того времени, того конкретно-исторического периода, которые теоретически и практически довелось разрешать гениям, открывавшим новые пути познания социальных истин. Марксистско-ленинский метод материалистической диалектики, как справедливо утверждал Э. Ильенков, «ориентировал научное мышление на конкретный анализ классовых противоречий». Какие классовые противоречия и в каких конкретно-исторических условиях (внутренних и внешних) пришлось разрешать Сталину и насколько успешно он справился с этой задачей, возложенной на него Историей, - вот что должно было определять объективную критическую оценку его деятельности.
Но научный классовый подход был отброшен в сторону за его ненадобностью: оценка Сталина заранее была определена узкокорыстными интересами докладчика. Великая личность всемирно-исторического масштаба оценивалась сквозь призму обывательского, мещанского взгляда на историю. За счёт посрамления великого возвысить заурядное, мелкое - таков был мещанский расчёт Хрущёва. С его правления идеологическое и политическое мещанство начало своё нашествие на советский социализм и, увы, победно для себя завершило его во времена Горбачёва-Ельцина.
В период брежневского правления это нашествие было несколько приторможено, но не остановлено. Да, страна двигалась вперёд: мощным был импульс созидания, заданный в сталинскую эпоху. Именно в брежневский период шло динамичное освоение космоса, создавался крупномасштабный нефтегазовый комплекс, быстро развивалась электронная промышленность, на новый технологический уровень вышел ВПК - был достигнут военный паритет с США. Быстрыми темпами развивалось жилищное строительство. Перечислять можно многое стратегически значимое. У руководства ведущими отраслями экономики стояли высококвалифицированные кадры. Но именно в рассматриваемый период взято было за принцип: план выполнен - с идеологией всё в порядке.
Никого в высшем эшелоне партийной власти не тревожило то обстоятельство, что принятая ХХII съездом КПСС программа партии была оппортунистической: не было в ней того, что является краеугольным камнем марксизма, - идеи пролетарской диктатуры. Упомянутый съезд под видом дальнейшего развития марксистско-ленинской теории, а на самом деле мещанского её опошления, отступился от этой идеи. Идеологический коридор для оппортунизма под флагом марксизма-ленинизма был открыт. На это мало кто обратил внимание. Предательству людей, народа, как правило, предшествует предательство идей. Нет, не сразу, не одноактно рабочий класс утратил ведущую роль в советском обществе. Постепенно, но неуклонно шёл процесс отчуждения КПСС от рабочих масс, от народа.
Коротко скажем о состоянии партии при Брежневе. Если судить по пленумам ЦК КПСС и партийным съездам, то оно, это состояние, было самым бесконфликтным за всю историю РСДРП-РСДРП(б)-РКП(б)-ВКП(б)-КПСС. Противоречия, в первую очередь связанные с ростом партийного и советского бюрократизма, с ростом мещански-потребительских настроений, накапливались и обострялись в обществе и партии.
Вещизм, потребительство в отношении к обществу, Советской власти, интеллигентское мещанство нового типа - полуинтеллигентность (диплом для карьеры с отсутствием совести), опошление партийной пропаганды откровенным лакейством перед вышестоящими («как сказал, как подчеркнул Леонид Ильич»), превращение образа Ленина в икону и забвение Сталина и его эпохи - весь этот замес советского и партийного мещанства вкупе с цветущим буйным цветом бюрократизмом в КПСС и в обществе не могли не девальвировать коммунистические идеалы в массовом сознании. Благодаря созидательному социалистическому труду они ещё там держались, но уже существенно были поколеблены. «Перестройка» их подорвала.
Но партийные пленумы и съезды брежневского времени являли собой демонстрацию парадного благополучия и единства КПСС «как никогда». А в это время процветало идеологическое и «теоретическое» мещанство. Оно существовало в двух формах, мирно уживающихся: в форме сусловского догматизма и в форме наглеющего либерализма, прежде всего в литературе и искусстве. В социальных науках (философии, социологии, психологии, педагогике) под прикрытием новомодных методов исследования протаскивался идеализм, изживался диалектико-материалистический метод познания. Формировалась идеологическая база «пятой колонны». В горбачёвскую перестройку она не заставила себя ждать.
Академики Арбатов, Аганбегян, Заславская, Шаталин, члены-корреспонденты РАН Бунич, Шмелёв и другие помельче, но хорошо известные партийному руководству (Бурлацкий, Бовин, Коротич, Лацис, Е. Гайдар), не вдруг переродились. Они давно уже были наготове. Их предательство было подано в интеллектуализированной упаковке якобы прозрения. Для преобладающего большинства членов КПСС, большинства честных коммунистов, не допускавших мысли о существовании в одной КПСС двух партий, это стало трагедией: «свои» оказались чужими. Более того, к их услугам были предоставлены все СМИ: радио, телевидение, пресса. А сколько выдающихся советских учёных, деятелей культуры с объявлением «гласности» лишились права голоса?!
В брежневский период формировалась и социальная база мещанской перестройки: шёл процесс, верно и метко названный Р. Косолаповым процессом «возвратного эксплуататорского классообразования» - формирования теневой экономики. Мещанство укрепляло свои позиции в экономике и политике: коррумпированность, а значит, и обуржуазивание части партийно-советского управленческого аппарата, стала фактом. Предпосылки для горбачёвской перестройки и реставрации капитализма в России были созданы. Империалистический Запад не преминул ими воспользоваться с максимальной выгодой для себя. К тому же он весьма активно способствовал вызреванию названных предпосылок, не останавливаясь ни перед какими материальными затратами.
Бессмертие гениев
И всё-таки, как говорили классики, крот истории хорошо роет. Мировой капитализм всё глубже погружается в бездну всеобщего кризиса. Содержать «золотой миллиард» ему уже не по карману. В ближайшей перспективе будет сужаться социальная база оппортунизма: сытое мещанство «среднего класса» лишится своего льготного положения. Поначалу этот процесс затронет «цивилизованную» Европу, а затем не минует и США, Японию и Канаду.
Неравномерность развития капитализма в эпоху империализма вновь прорвёт цепь последнего в самом слабом его звене. Не исключено, что им вновь окажется Россия. Дальновидные идеологи нынешнего режима хорошо сознают эту вероятность и потому обращаются к последнему своему прибежищу - чувству патриотизма нашего народа, русского в первую очередь. Делают это они на свой мещанский лад: перед Отечеством, так сказать, все равны, что олигарх, что пролетарий. Неутомимо провозглашается: «Отечество - превыше всего!» Превыше социальной справедливости? Превыше чести и достоинства человека труда, его права на труд, жильё?.. Главное препятствие для «общепатриотического единства», к коему призывает власть, - народная память о советском социализме, о вождях советского народа: Ленине и Сталине.
С этой памятью пытаются обойтись по мещански-обывательски: советский народ велик, его исторические свершения неоспоримы, но пострадал он больше других народов от злодеяний своих вождей и их партии. Однако всё меньше и меньше тех в России, на кого действует эта лживая, вульгарно-примитивная пропаганда. Есть то, что никто из титулованных мещан, будь они в звании академика или в должности премьера, а то и президента, отнять у народа не в силах. Это историческое, теоретическое наследие Ленина-Сталина: их произведения. В них сказано всё, как вернуть в Россию социализм. В 1910 году Ленин писал, как оказалось, для дня сегодняшнего: «Пролетариату нужна правда и о живых политических деятелях, и о мёртвых, ибо те, кто действительно заслуживает имя политического деятеля, не умирают для политики, когда наступает их физическая смерть».
Донести правду о Ленине и Сталине, донести до пролетарских масс (до тех, кто добывает себе средства к существованию исключительно продажей своего труда) их науку побеждать капитал - в этом заключается предназначение коммунистов России (КПРФ) (с чем пока она явно не справляется - прим. realconspiracy). От того, как они справятся с данной задачей, зависит будущее нашей страны. И возможно - ближайшее её будущее. Донести правду не только о силе и смелости диалектической мысли Ленина и Сталина, но и о силе их духа - о бескорыстном, самоотверженном, с постоянной готовностью к самопожертвованию служении великому делу рабочего класса. Они были и остались востребованными в наше время именно как пролетарские вожди по образу мышления и образу жизни. В этом их бессмертие. (Источник)
От предательства идей к предательству людей
России повезло как ни одной стране мира: два гения рядом, и к тому же были они - Ленин и Сталин - не только теоретиками, но и революционерами-практиками. Пострадали ли от этого их теоретические искания? И нет (практика подсказала ленинский нэп и сталинскую артельную форму коллективизации), и да. Увы, Ленин в плотности революционной практики так и не нашёл временного зазора для написания книги, которую давно вынашивал: о диалектической логике.
Сталин, вынесший на себе тяжкое бремя предвоенного, военного и послевоенного времени, лишь незадолго до своей кончины взялся за разработку теоретических проблем: «Марксизм и вопросы языкознания» (1950 г.), «Экономические проблемы социализма в СССР» (1952 г.). Как никто другой из партийного руководства страны, он осознавал настоятельную необходимость развития марксистско-ленинской теории в новых исторических условиях, сложившихся по окончании Второй мировой войны. Именно тогда он произнёс пророческие слова: «Без теории нам смерть».
Начатая по инициативе Сталина дискуссия по проекту учебника политэкономии призвана была побудить интеллектуальные силы партии к теоретическим поискам. Ей предшествовала философская дискуссия по книге Г.Ф. Александрова «История западноевропейской философии» (1947 г.), итоги которой подвёл А.А. Жданов. Итоги были неутешительными. На поставленный вопрос: «В чём же всё-таки корни субъективных ошибок ряда руководящих работников философского фронта?» - Жданов дал ответ приговорного для академиков (о них шла речь) характера: «Ответ на этот вопрос, видимо, может быть один - недостаточное уяснение основ марксизма-ленинизма и наличие остатков влияния буржуазной идеологии».
Трагедия Сталина состояла в том, что в партийно-политическом руководстве страны был лишь один человек, с которым он мог на философском уровне обсуждать вопросы теории, - Андрей Александрович Жданов. Но судьба отмерила ему недолгую жизнь: в 1948 году пятидесяти двух лет от роду он умер. Сталин остался в теоретическом одиночестве. Вопросы философского материализма никого в его ближайшем окружении не интересовали. Кроме Сталина, никто их не связывал с будущим развитием социализма в СССР. Опасности этому развитию после Великой Победы 1945 года никто из политического руководства страны не видел. Чем-то далёким казались вскрытые Лениным в его философском исследовании «Материализм и эмпириокритицизм» связи между идеализмом и оппортунизмом, между эклектизмом и переходом на мелкобуржуазные позиции в политике.
Думается, что только Сталин никогда не забывал ленинского предупреждения: отход от материалистической диалектики с неизбежностью ведёт к отходу от главного в марксизме - от идеи диктатуры пролетариата и пролетарской революции. В 1920 году Ленин в работе «К истории вопроса о диктатуре» напоминает партии: «Бернштейнианцы принимали и принимают марксизм за исключением его непосредственно-революционной стороны». Много раньше, в 1908 году, в письме А.М. Горькому он писал: «Все мещанские течения в социал-демократии воюют всего больше с философским материализмом». И там же: «Нет, та философия, которую обосновал Энгельс в «Анти-Дюринге», мещанства не допускает и на порог».
Под мещанскими течениями Ленин понимал разновидности оппортунизма, проистекающие из мещанства в философии - разного рода идеализма. Как верно заметил великий советский философ Э. Ильенков: «Все плутания в теории заканчиваются на грешной земле». После смерти Сталина партийно-политическое руководство страны не обременяло себя вопросами теории. Что до философского материализма, то о нём никто на партийном олимпе и думать не думал: шла аппаратная борьба за власть, конечно же, под знаменем марксизма-ленинизма. Уверение в верности ему превратилось в ритуальное заклинание, в фигуру речи.
Переход на мелкобуржуазные позиции в оценке социальных фактов и явлений начался с вероломного (иначе не скажешь) доклада Хрущёва, который он обрушил на делегатов ХХ съезда КПСС в 1956 году - «О культе личности Сталина и его последствиях». Дело не в постановке вопроса о критической оценке политической деятельности Сталина, а в том, с каких позиций - пролетарских, научных или мелкобуржуазных, мещанских - давалась эта оценка. Нелишне будет напомнить в данной связи, что в 1916 году, в письме Инессе Арманд, Ленин особо подчеркнул: «Энгельс не непогрешим, Маркс не непогрешим. Но за указание их «погрешностей» надо браться иначе, ей-ей, совсем иначе».
Что значит: совсем иначе? Думается, Ленин прежде всего имел в виду анализ главных противоречий того времени, того конкретно-исторического периода, которые теоретически и практически довелось разрешать гениям, открывавшим новые пути познания социальных истин. Марксистско-ленинский метод материалистической диалектики, как справедливо утверждал Э. Ильенков, «ориентировал научное мышление на конкретный анализ классовых противоречий». Какие классовые противоречия и в каких конкретно-исторических условиях (внутренних и внешних) пришлось разрешать Сталину и насколько успешно он справился с этой задачей, возложенной на него Историей, - вот что должно было определять объективную критическую оценку его деятельности.
Но научный классовый подход был отброшен в сторону за его ненадобностью: оценка Сталина заранее была определена узкокорыстными интересами докладчика. Великая личность всемирно-исторического масштаба оценивалась сквозь призму обывательского, мещанского взгляда на историю. За счёт посрамления великого возвысить заурядное, мелкое - таков был мещанский расчёт Хрущёва. С его правления идеологическое и политическое мещанство начало своё нашествие на советский социализм и, увы, победно для себя завершило его во времена Горбачёва-Ельцина.
В период брежневского правления это нашествие было несколько приторможено, но не остановлено. Да, страна двигалась вперёд: мощным был импульс созидания, заданный в сталинскую эпоху. Именно в брежневский период шло динамичное освоение космоса, создавался крупномасштабный нефтегазовый комплекс, быстро развивалась электронная промышленность, на новый технологический уровень вышел ВПК - был достигнут военный паритет с США. Быстрыми темпами развивалось жилищное строительство. Перечислять можно многое стратегически значимое. У руководства ведущими отраслями экономики стояли высококвалифицированные кадры. Но именно в рассматриваемый период взято было за принцип: план выполнен - с идеологией всё в порядке.
Никого в высшем эшелоне партийной власти не тревожило то обстоятельство, что принятая ХХII съездом КПСС программа партии была оппортунистической: не было в ней того, что является краеугольным камнем марксизма, - идеи пролетарской диктатуры. Упомянутый съезд под видом дальнейшего развития марксистско-ленинской теории, а на самом деле мещанского её опошления, отступился от этой идеи. Идеологический коридор для оппортунизма под флагом марксизма-ленинизма был открыт. На это мало кто обратил внимание. Предательству людей, народа, как правило, предшествует предательство идей. Нет, не сразу, не одноактно рабочий класс утратил ведущую роль в советском обществе. Постепенно, но неуклонно шёл процесс отчуждения КПСС от рабочих масс, от народа.
Коротко скажем о состоянии партии при Брежневе. Если судить по пленумам ЦК КПСС и партийным съездам, то оно, это состояние, было самым бесконфликтным за всю историю РСДРП-РСДРП(б)-РКП(б)-ВКП(б)-КПСС. Противоречия, в первую очередь связанные с ростом партийного и советского бюрократизма, с ростом мещански-потребительских настроений, накапливались и обострялись в обществе и партии.
Вещизм, потребительство в отношении к обществу, Советской власти, интеллигентское мещанство нового типа - полуинтеллигентность (диплом для карьеры с отсутствием совести), опошление партийной пропаганды откровенным лакейством перед вышестоящими («как сказал, как подчеркнул Леонид Ильич»), превращение образа Ленина в икону и забвение Сталина и его эпохи - весь этот замес советского и партийного мещанства вкупе с цветущим буйным цветом бюрократизмом в КПСС и в обществе не могли не девальвировать коммунистические идеалы в массовом сознании. Благодаря созидательному социалистическому труду они ещё там держались, но уже существенно были поколеблены. «Перестройка» их подорвала.
Но партийные пленумы и съезды брежневского времени являли собой демонстрацию парадного благополучия и единства КПСС «как никогда». А в это время процветало идеологическое и «теоретическое» мещанство. Оно существовало в двух формах, мирно уживающихся: в форме сусловского догматизма и в форме наглеющего либерализма, прежде всего в литературе и искусстве. В социальных науках (философии, социологии, психологии, педагогике) под прикрытием новомодных методов исследования протаскивался идеализм, изживался диалектико-материалистический метод познания. Формировалась идеологическая база «пятой колонны». В горбачёвскую перестройку она не заставила себя ждать.
Академики Арбатов, Аганбегян, Заславская, Шаталин, члены-корреспонденты РАН Бунич, Шмелёв и другие помельче, но хорошо известные партийному руководству (Бурлацкий, Бовин, Коротич, Лацис, Е. Гайдар), не вдруг переродились. Они давно уже были наготове. Их предательство было подано в интеллектуализированной упаковке якобы прозрения. Для преобладающего большинства членов КПСС, большинства честных коммунистов, не допускавших мысли о существовании в одной КПСС двух партий, это стало трагедией: «свои» оказались чужими. Более того, к их услугам были предоставлены все СМИ: радио, телевидение, пресса. А сколько выдающихся советских учёных, деятелей культуры с объявлением «гласности» лишились права голоса?!
В брежневский период формировалась и социальная база мещанской перестройки: шёл процесс, верно и метко названный Р. Косолаповым процессом «возвратного эксплуататорского классообразования» - формирования теневой экономики. Мещанство укрепляло свои позиции в экономике и политике: коррумпированность, а значит, и обуржуазивание части партийно-советского управленческого аппарата, стала фактом. Предпосылки для горбачёвской перестройки и реставрации капитализма в России были созданы. Империалистический Запад не преминул ими воспользоваться с максимальной выгодой для себя. К тому же он весьма активно способствовал вызреванию названных предпосылок, не останавливаясь ни перед какими материальными затратами.
Бессмертие гениев
И всё-таки, как говорили классики, крот истории хорошо роет. Мировой капитализм всё глубже погружается в бездну всеобщего кризиса. Содержать «золотой миллиард» ему уже не по карману. В ближайшей перспективе будет сужаться социальная база оппортунизма: сытое мещанство «среднего класса» лишится своего льготного положения. Поначалу этот процесс затронет «цивилизованную» Европу, а затем не минует и США, Японию и Канаду.
Неравномерность развития капитализма в эпоху империализма вновь прорвёт цепь последнего в самом слабом его звене. Не исключено, что им вновь окажется Россия. Дальновидные идеологи нынешнего режима хорошо сознают эту вероятность и потому обращаются к последнему своему прибежищу - чувству патриотизма нашего народа, русского в первую очередь. Делают это они на свой мещанский лад: перед Отечеством, так сказать, все равны, что олигарх, что пролетарий. Неутомимо провозглашается: «Отечество - превыше всего!» Превыше социальной справедливости? Превыше чести и достоинства человека труда, его права на труд, жильё?.. Главное препятствие для «общепатриотического единства», к коему призывает власть, - народная память о советском социализме, о вождях советского народа: Ленине и Сталине.
С этой памятью пытаются обойтись по мещански-обывательски: советский народ велик, его исторические свершения неоспоримы, но пострадал он больше других народов от злодеяний своих вождей и их партии. Однако всё меньше и меньше тех в России, на кого действует эта лживая, вульгарно-примитивная пропаганда. Есть то, что никто из титулованных мещан, будь они в звании академика или в должности премьера, а то и президента, отнять у народа не в силах. Это историческое, теоретическое наследие Ленина-Сталина: их произведения. В них сказано всё, как вернуть в Россию социализм. В 1910 году Ленин писал, как оказалось, для дня сегодняшнего: «Пролетариату нужна правда и о живых политических деятелях, и о мёртвых, ибо те, кто действительно заслуживает имя политического деятеля, не умирают для политики, когда наступает их физическая смерть».
Донести правду о Ленине и Сталине, донести до пролетарских масс (до тех, кто добывает себе средства к существованию исключительно продажей своего труда) их науку побеждать капитал - в этом заключается предназначение коммунистов России (КПРФ) (с чем пока она явно не справляется - прим. realconspiracy). От того, как они справятся с данной задачей, зависит будущее нашей страны. И возможно - ближайшее её будущее. Донести правду не только о силе и смелости диалектической мысли Ленина и Сталина, но и о силе их духа - о бескорыстном, самоотверженном, с постоянной готовностью к самопожертвованию служении великому делу рабочего класса. Они были и остались востребованными в наше время именно как пролетарские вожди по образу мышления и образу жизни. В этом их бессмертие. (Источник)