«Covid-19 не является экзистенциальной угрозой человечеству. Но это война…» (К.Шваб). ч.2.
( продолжение темы от А.Фурсова )
Вот это примерно из той же серии - крафтовая экономика.
Ещё одна проблема - это темпы экономического роста. В 1930-е годы, а также во время и после кризиса 2008 года ВВП снизился на 10% роста в течение нескольких лет. А в 2020 году это произошло в течение 3 недель и, это понятно, удар пришелся по сектору услуг. А сектор услуг в США обеспечивает 80% занятости и 70% ВВП. Чем богаче страна, тем больше доля сектора услуг. Вообще, нужно сказать, что в этой ситуации, когда говорят «промышленно развитые страны»… какая промышленность?
Промышленность Запада уехала, там экономика услуг, экономика сервиса.
Так что сам термин «промышленно развитые страны» не срабатывает. У нас промышленное развитые страны теперь - это Китай, Южная Корея, Бразилия… Вообще, отвлекаясь от Шваба замечу, что в США в социальном плане экономика во многом держится на среднем и малом бизнесе. Крупные корпорации, как бы их Шваб не расхваливал, они малоэффективны из-за бюрократии. Например, Amazon и это платформы для продажи продукции малого и среднего бизнеса. И вот один мой знакомый, он микробиолог, живущий в США, написал: чтобы подмять под себя малый и средний бизнес США придется вводить радикальную диктатуру, которая будет этот бизнес подавлять. Они подорвут экономику и, более того, они же откровенно говорят - сброс, обнуление. И, очень интересно, Шваб пишет, что в постпандемическом мире экономический рост может быть и скорее всего будет значительно более медленным, чем в доковидном мире. И тут же сентенция:
«Covid-19-пауза предоставила людям возможность задуматься о том, что является настоящей ценностью, что может служить компасом в определении движения к прогрессу и драйвером этого движения.»
По сути дела это призыв к сокращению потребления, чтобы затянуть пояса. Но ведь верхушка то не станет сокращать потребление: как жрали икру в Давосе, так и будут! Значит сокращать потребление должны будут 70% нынешних американцев и, вообще, нынешних жителей Запада.
И, по сути дела, это призыв к ним. Читаем дальше Шваба и, как говорилось, в «Алисе в Стране чудес» там всё чудесатее и чудесатее:
«В условиях замедления экономического роста и трудностей, вызванных пандемией, само понятие Валового Внутреннего Продукта, как показателя развития, должно быть обновлено. Оно должно отражать ценности, создаваемые цифровой экономикой и не оплачиваемой работой.»
Замечу, что цифровая экономика, вообще-то, никакие ценности не создаёт.
И получается, что новое понятие ВВП должно отражать вот эти вот фикции - «новое платье короля». И это единственный способ нынешней верхушки скрыть своё банкротство. И Шваб прямо об этом пишет:
«По мере того как растёт неравенство, а технический прогресс всё больше увеличивает дальнейшую поляризацию, ВВП и ВВП на душу населения становятся всё менее полезными показателями уровня жизни.»
Что же получается? Поскольку прогресс увеличивает неравенство и делает бедных беднее, а богатых богаче, поскольку он демонстрирует именно поляризацию и неравенства, то он уже не полезный и их нужно скрыть, чем-то закамуфлировать этот вопиющий рост социальной несправедливости. И поэтому от показателей ВВП нужно отказаться, так как он слишком явно показывает разрыв. Чем же нужно закамуфлировать? Новыми показателями уровня жизни. Какими? Шваб отвечает:
«Новые показатели должны учитывать каким-то образом…»
он ещё не придумал:
«…инфраструктуру, человеческий капитал и инновационные экосистемы.»
Шваб поучает:
«Доступное здравоохранение и прочные социальные связи значительно больше определяют счастье, чем материальное потребление.»
Вроде бы всё верно. Только, вообще-то, это говорит человек, который купается в материальном достатке. А дальше Шваб выдаёт очень важный термин:
«Нужно покончить с избыточным потреблением, с консьюмеризмом…»
Интересно, кто будет определять избыточность?
«…потреблять меньше в связи с чем нужен…»
И вот этот термин у него… Вообще, в книге Шваба есть несколько очень важных новых терминов: это «reset» - сброс и вот еще один - «degrowth». Growth - это «рост», а «de» - это как бы «вспять» - рост наоборот.
Google-переводчик «degrowth» переводит как «уменьшение роста».
И здесь мы вспоминаем идею нулевого роста Римского клуба - чисто неомальтузианскую идею.
Неомальтузианство - обновлённое мальтузианство; учение, которое, исходя из взглядов Томаса Мальтуса, рекомендовало стремиться к ограничению деторождения, чем предполагалось облегчить нужду среди малообеспеченных классов. (Википедия)
То есть, предлагается, что мир в разных своих частях должен перейти от роста к «degrowth» - росту наоборот. То есть, речь идёт и о пересмотре западной культуры потребления последних 60 лет, и о пересмотре экономической стратегии развития позднего капитализма.
Шваб с большой симпатией цитирует выпущенный в Великобритании в мае 2020 года и подписанный 1100 экспертами манифест, призывающий к «degrowth strategy» - этот термин там активно используется - «стратегия нероста». Эти эксперты пишут о необходимости принять демократически спланированное, и в тоже время, ориентированное на устойчивый рост и равенство, снижение качества экономики. Обратите внимание: снижение качества экономики! Они пишут:
«Нужно создать экономику сниженного качества [down skalling economy?] которая приведёт нас к будущему, в котором мы можем жить лучше, довольствуясь меньшим.»
И Шваб приводит в качестве примера жизнь региона где люди «живут хорошо, довольствуясь лучшим» - это Патагония в Аргентине.
Это очень суровый и бедный край. И вот он рекомендует странам, которые победнее «патагонизацию жизни». На примере России «патагонизация жизни» описана в романах Беркем аль Атоми «Каратель» и «Мародёр» и в романе Олега Маркеева «Неучтённый фактор». Но более развитым странам предлагается японияфикация, но об этом чуть позже.
Мне всё это очень напоминает уговоры лисы Алисы и кота Базилио двинуться на Поле Чудес в страну дураков. Поле Чудес, как вы помните, была помойка, свалка… и вот к созданию такой помойки призывают Шваб и эти эксперты. Причём продлится вот эта вот патагонизация, эта помойка в течение нескольких поколений. Но в течение нескольких поколений - это означает, на самом деле, навсегда! Мировая верхушка обанкротилась, она хочет сохранить и приумножить своё состояние путём резкого снижения потребления 70-80, а может и 90% населения, превращения его хозяйства, его жизни в нечто низкокачественное. Это цена банкротства мировой верхушки, которую они хотят возложить на нас всех.
А вот в качестве положительного примера более развитых стран, погружающихся в стагнацию, Шваб приводит Японию:
«Характерные черты этой страны после того удара, который она получила от США в девяностые годы это структурно слабый спрос, низкий уровень инфляции и сверх низкая процентная ставка.»
Японияфикацию, которую по Швабу придётся пережить в ближайшие годы всем наиболее развитым странам, это следующая комбинация:
- отсутствие роста;
- отсутствие инфляции;
- нулевые уровни долга.
И Шваб считает, что это очень и очень неплохо. Большое внимание Шваб уделяет социальным последствиям пандемии и перспективам социального развития. Начинает он за здравие и я бы с ним здесь согласился. Он пишет:
«Пандемия - это смертный приговор неолиберализму, отдающему предпочтение конкуренции и рыночному фетишизму перед государственным вмешательством и социальным обеспечением.»
И повторяет:
«Неудивительно, что наиболее пострадали от Covid-а ярые приверженцы неолиберализма: США и Великобритания.»
Следующий вывод Шваба:
«Поскольку неолиберализму конец, то постпандемическая эра приведёт к перераспределению богатства от верхов к низам.»
Здесь можно поаплодировать! Это 61-я страница. Переворачиваем страницу и на 62-ой Шваб пишет совсем другое:
«Не верно, что Covid - великий уравнитель. Напротив, он усилит существующие формы неравенства: социальные, экономические, медицинские, психологические. В постпандемическом мире, в ущерб бедным слоям, в наилучшем положении окажутся, прежде всего, производители лекарств и владельцы больниц. Главным бенефициаром большого спроса станут:
- BigTech;
- структура, которая мониторит и обеспечивает здоровье Big Pharma;
- страховые компании;
- автоматизированная роботизированная промышленность;
- компании, связанные с компьютерами плюс информационные платформы;
- крупные и сверхкрупные корпорации, которые должны поглотить правительства.»…
… и, добавлю я, превратив их в свою внешнюю скорлупу.
«На самом деле…», - заключает Шваб, - «Covid - это великий ан-эквалайзер».
То есть, великий «не уравнитель», а «анти-уравнитель». И дальше он очень убедительно доказывает эту точку зрения. Например, он пишет:
«Степень риска, которым подвержены различные классы, различна. Бедняки и работяги во время пандемии не могут позволить себе сидеть дома, обеспечивая детям дистанционное образование и следя за тем, чтобы дети учились. В сфере услуг 75% сотрудников могут работать удалённо, а в пищевой промышленности удалённо могут работает только 3%. Различные этнические группы, подвержены риску в разной степени, например, в штате Мичиган 15%
населения - чёрные, но от коронавируса чёрных умерло 40%.»
Понятно почему, потому, что чёрные - бедные люмпены и так далее. И вывод Шваба на 63 странице, который полностью противоречит выводу на странице 61, цитирую:
«По крайней мере, в краткосрочной перспективе неравенство в постпандемическом мире усилится. Однако, - пытается подсластить пилюлю Шваб, - … в среднесрочной перспективе тренд может измениться. Возможно, достаточно много будет недовольных и скорее всего они потребуют справедливости и, наверное, власти пойдут навстречу.»
Наверное, возможно, может быть - старая песня.
«Однако, - как признаёт сам Шваб, - история учит, что этот оптимистический сценарий маловероятен без предварительных широкомасштабных социальных беспорядков.»
Из этого мы должны сделать 2 вывода, которые следуют из сказанного Швабом:
- картина, которую рисует Шваб - это усиление неравенства навсегда;
- употребление слов: «можно», «возможно» указывает на то, что он не очень верит в эту ситуацию и эта ситуация может измениться только в результате социальной борьбы низов.
Но вся штука в том, что вся затея с «обнулением» и затеяна, чтобы все результаты достижений человечества в последние 60-80, 100 лет - обнулить.
Ведь, обратите внимание, за один только 2020 год люди на земном шаре, запуганные этим информационным террором, отказались от огромного количества демократических завоеваний последних 200 лет, со времён французской революции и уж точно с периода после военного, после разгрома фашизма. Ведь та демократизация, по крайней мере внешне, которая произошла на Западе - это результат разгрома фашизма. И вот теперь, всего за один только год, от этих правовых
демократических норм все очень-очень быстро отказались. Вот это и есть ситуация «обнуления», обнуления тех завоеваний, которые трудящиеся добились за 100-250 лет (это уже зависит от подхода).
Шваб действительно боится социальных беспорядков. И он говорит, что это очень опасная штука в постпандемическом мире. Если экономика, как прогнозируют специалисты, сожмётся на 20-30%, то и безработицы будет не менее 20-30%. Кстати, об этом предупреждает никто иной как Якоб Валленберг - один представитель известнейшей шведской предпринимательской династии. Кстати, Институт системно стратегического анализа только что выпустил биографию всей этой династии: она так и называется «Династия Валленберга».
Далее, пишет Шваб:
«Если учесть, что уже сейчас 30% американцев имеют нулевое «zero» или отрицательное богатство, то ухудшение ситуации сделает бунты того типа, которые произошли в 2005 году в Новом Орлеане после урагана Катрина, обычным делом.»
То есть, постпандемический мир - это будет мир перманентных смут. Как бы этого не хотелось Швабу, но тем не менее он догадывается, что это будет именно так.
Ещё одна вещь, которая ему не нравится на данном этапе (по поводу ковида), это то, что в этой ситуации, по крайней мере краткосрочно, правительства, государства берут реванш. Потому, что только государства (не корпорации, а именно государства) в этой ситуации могут быстро сбалансировать ситуацию. Хоть ему это и не нравится, но на данном этапе он считает, что в краткосрочной перспективе это позитив, потому, что государство делает акцент не на прибыли, а на социальной безопасности. Я удивляюсь: как же так? Он всё время писал о том, что будущее за корпорациями, которые несут социальную ответственность, а через, там 40 страниц, пишет, что именно государства делают акцент не на прибыли, а на социальной безопасности.
И дальше он говорит, что именно на государство он рассчитывает, что оно поможет совершить переход от «shareholder capitalism», то есть, акционерного капитализма, к «stakeholder capitalism» - капитализму участия. Это очень важные различия и я чуть позже о них скажу. А сейчас ограничусь фразой Глеба Жеглова по поводу «stakeholder capitalism»: "Вот тут у них лежбище!.."
Важным средством построения постковидного мира Шваб считает 4-ю промышленную революцию. На тему этой революции он написал две книги. Они переведены на многие языки, в том числе на русский. Есть люди, которые прямо взахлёб хвалят эти книги и купились на эту схему. Действительно, многие слабые умы уже начали пользоваться термином «4-я промышленная революция», причём также попугайски бездумно как и термином «устойчивое развитие».
А вот серьёзные специалисты-эксперты схему 4-ой промышленной революции всерьез не приняли. Они на пальцах объяснили, что, во-первых, никакая это не революция, а, во-вторых, то, что скрывается за этим термином, никакого отношения к промышленности не имеет.
В 2018 году состоялась закрытая конференция в Санта-Фе (Институт сложности) под эгидой Консультативного совета Агентства национальной безопасности.
Она не была секретной, но доклады особо широко не распространялись. Но всегда есть добрые люди… я дружу с добрыми людьми, обычно стараюсь с добрыми людьми дружить, которые могут поделиться такой информацией. Так вот, было представлено 6 докладов:
- промышленность и экономика;
- финансы;
- демография;
- климат;
- сравнительный анализ кризисов;
- опасности, исходящие от искусственного интеллекта.
Докладчики по 1-й теме «Экономика и промышленность» - это были не ученые, а серьёзные люди: Кар - директор по исследованиям компании Lloyd и Кеккер - директор по исследованиям юридической компании [неразборчиво]. Они
определили выводы книги Шваба о 4-й революции мягко, как некорректные.
Я хочу остановиться на проблеме 4-й промышленной революции поскольку Шваб считает, что она решит все проблемы постпандемического мира. Так вот, как утверждают докладчики (и я с ними согласен):
«Любая производственная промышленная революция предполагает ускорение темпов роста производительности труда.
Среднегодовые темпы роста этого фактора в 2009-2017 годах были ниже, чем в 2000-2008 годах. В нулевых годах они были ниже средних показателей за последние 20 лет XX века. Таких низких темпов роста производительности труда как 2010-е годы не было с начала XX века.
Нынешняя интернет-экономика, с которой пытаются увязать 4-ю промышленную революцию задействована не на производство, не на реальную экономику, а на сферу обращения: финансы, маркетинг и реклама.
Первая промышленная революция в основе которой лежали: уголь, завод, телеграф - длилась около 50-60 лет и своего пика достигла в 1868-1892 годах и обеспечила прирост ежегодной производительности труда 2-2,2%. 2-я промышленная революция: это двигатель внутреннего сгорания, нефть, конвейер - длилась примерно 35 лет, средний рост производительности труда - 2,3%. 3-я промышленная революция, конец которой сейчас переживает ядро кап-системы - самая короткая, самая слабая, быстро исчерпавшая прирост производительности - менее 2% за 25 лет. Затем, в начале 21-го века производительность труда постоянно снижалась, составляя в настоящее время, в расчете по валовому внутреннему продукту за вычетом сферы обращения государственных услуг, немногим более 0,4%. В такой ситуации о какой новой промышленной революции можно говорить? Идёт процесс затухания и промышленности и
революционности. Налицо не революция, а, в лучшем случае, инволюция, которую пропагандистски пытаются представить, как сдвиг в сфере именно промышленности и как революцию.»
И кроме того, как совместить идею 4-й промышленной революции с идеей и японификации развитых стран и патогонизации менее развитых, и создания низкокачественной экономики? Это что ж за революция такая, которая создает низкокачественную экономику?
Теперь об очень важном. Это «stakeholder capitalism», который должен сменить «shareholder capitalism». «Shareholder» - это акционер, владелец акций, у которого есть право собственности и управления. «Stakeholder» - это рядовой пайщик, это просто участник, это любое заинтересованное лицо, не имеющее собственности, но терпящее убытки если бизнес
функционирует плохо. Это может быть директор-не собственник, подрядчик, субподрядчик, просто житель того района где работает данная фирма или данный завод. Например, этот завод вредит природной среде и, таким образом, влияет на жизнь этого человека. То есть, вот этот «stakeholder» - это просто капитализм участия, но здесь уже капитализма никакого нет.
Недавно появился ещё один термин «inclusive capitalism» - то есть, включающий капитализм, капитализм включения, где капиталистами «как бы», я подчеркиваю это словосочетание «как бы» становятся все участники, но путём лишения собственности, «как бы» исключение из капиталистов.
Получается такая оруэловская логика: мир - это война, война - это мир, капитализм - это не капитализм, а не капитализм - это капитализм. Такая вот игра в напёрстки.
Ещё в 1971 году Шваб выпустил книгу «Управление современным предприятием в машиностроении». В ней он определил «стейкхолдеров» как вторичных участников огромного коммерческого проекта, первичные участники - это крупные корпорации, монополисты, стремящиеся подавить конкуренцию и рынок. Не случайно Фернан Бродель писал, что капитализм - враг рынка. Потому, что все фирмы стремятся к монополии, к вытеснению конкурентов и, если не к подавлению, то к ограничению рынка.
За год до выхода этой книги Шваба о ковиде и о большом «сбросе», газета «Файнэншл таймс» призвала к замене модели акционерного капитализма моделью долевого капитализма. При этом доля, это не собственность, а, например, гарантированный базовый доход (и ни в чем себе не отказывайте!).
Кто-то спросит, а как же лишить собственности миллионы мелких средних бизнесменов?
Мы уже говорили о том, что это можно сделать в результате диктатуры, причём диктатура может быть… у нас, когда говорят о диктатуре, то почему-то вспоминают гитлеровскую Германию. Диктатура может быть «бархатной», она может быть очень-очень такой в лайковой перчатке. На примере антиковидных мер мы видим, как может реализовываться диктатура. Кстати, первая волна covid-а обанкротила 4,5 миллиона предпринимателей в североатлантическом мире. Какими формами и нормами можно «нагнуть» мелкий и средний бизнес? Очень просто. Например, максимальная юридизация бизнеса, принятие таких норм, которые сделают совершенно невозможным его функционирование потому, что ни одно среднее, а тем более мелкое предприятие не сможет нанять юристов, заплатить такие деньги юристам, которые смогут защищать их интересы особенно если законодательство будет включать проблему борьбы с климатическими изменениями и так далее. И тогда малому и среднему бизнесу в этой ситуации останется либо идти под крупный бизнес, либо просто продать его.
В результате остаются крупнейшие корпорации, в которых собственность не просто становится функцией власти, а растворяется в ней. Тем более, что превращаясь в социальные платформы, корпорации и банки ставят под контроль прежде всего не материальные активы, они становятся вторичными, а социальные, то есть, нематериальные. И, я хочу напомнить, что капитал - это овеществлённый труд, который реализует себя как самовозрастающая собственность. Когда же решающим фактором становятся нематериальные, точнее капитал приобретает нематериальную форму, то, во-первых, он перестаёт быть капиталом, трансформируясь во власть, во-вторых, происходит следующее: когда платформы, крупные корпорации начинают формировать наши потребности, они не только уничтожают рынок.
Что такое формирование чьих-либо потребностей? Это в мягкой, бархатной форме - отчуждение у человека воли и целеполагания. Это уже совершенно другие отношения, чем по поводу капитала как овеществленного труда. По сути, речь идёт (когда они говорят о «stakeholder capitalism») уже не о капитализме, это посткапитализм, который отменяет частную собственность, приватную сферу и многое другое.(...)
Вот это примерно из той же серии - крафтовая экономика.
Ещё одна проблема - это темпы экономического роста. В 1930-е годы, а также во время и после кризиса 2008 года ВВП снизился на 10% роста в течение нескольких лет. А в 2020 году это произошло в течение 3 недель и, это понятно, удар пришелся по сектору услуг. А сектор услуг в США обеспечивает 80% занятости и 70% ВВП. Чем богаче страна, тем больше доля сектора услуг. Вообще, нужно сказать, что в этой ситуации, когда говорят «промышленно развитые страны»… какая промышленность?
Промышленность Запада уехала, там экономика услуг, экономика сервиса.
Так что сам термин «промышленно развитые страны» не срабатывает. У нас промышленное развитые страны теперь - это Китай, Южная Корея, Бразилия… Вообще, отвлекаясь от Шваба замечу, что в США в социальном плане экономика во многом держится на среднем и малом бизнесе. Крупные корпорации, как бы их Шваб не расхваливал, они малоэффективны из-за бюрократии. Например, Amazon и это платформы для продажи продукции малого и среднего бизнеса. И вот один мой знакомый, он микробиолог, живущий в США, написал: чтобы подмять под себя малый и средний бизнес США придется вводить радикальную диктатуру, которая будет этот бизнес подавлять. Они подорвут экономику и, более того, они же откровенно говорят - сброс, обнуление. И, очень интересно, Шваб пишет, что в постпандемическом мире экономический рост может быть и скорее всего будет значительно более медленным, чем в доковидном мире. И тут же сентенция:
«Covid-19-пауза предоставила людям возможность задуматься о том, что является настоящей ценностью, что может служить компасом в определении движения к прогрессу и драйвером этого движения.»
По сути дела это призыв к сокращению потребления, чтобы затянуть пояса. Но ведь верхушка то не станет сокращать потребление: как жрали икру в Давосе, так и будут! Значит сокращать потребление должны будут 70% нынешних американцев и, вообще, нынешних жителей Запада.
И, по сути дела, это призыв к ним. Читаем дальше Шваба и, как говорилось, в «Алисе в Стране чудес» там всё чудесатее и чудесатее:
«В условиях замедления экономического роста и трудностей, вызванных пандемией, само понятие Валового Внутреннего Продукта, как показателя развития, должно быть обновлено. Оно должно отражать ценности, создаваемые цифровой экономикой и не оплачиваемой работой.»
Замечу, что цифровая экономика, вообще-то, никакие ценности не создаёт.
И получается, что новое понятие ВВП должно отражать вот эти вот фикции - «новое платье короля». И это единственный способ нынешней верхушки скрыть своё банкротство. И Шваб прямо об этом пишет:
«По мере того как растёт неравенство, а технический прогресс всё больше увеличивает дальнейшую поляризацию, ВВП и ВВП на душу населения становятся всё менее полезными показателями уровня жизни.»
Что же получается? Поскольку прогресс увеличивает неравенство и делает бедных беднее, а богатых богаче, поскольку он демонстрирует именно поляризацию и неравенства, то он уже не полезный и их нужно скрыть, чем-то закамуфлировать этот вопиющий рост социальной несправедливости. И поэтому от показателей ВВП нужно отказаться, так как он слишком явно показывает разрыв. Чем же нужно закамуфлировать? Новыми показателями уровня жизни. Какими? Шваб отвечает:
«Новые показатели должны учитывать каким-то образом…»
он ещё не придумал:
«…инфраструктуру, человеческий капитал и инновационные экосистемы.»
Шваб поучает:
«Доступное здравоохранение и прочные социальные связи значительно больше определяют счастье, чем материальное потребление.»
Вроде бы всё верно. Только, вообще-то, это говорит человек, который купается в материальном достатке. А дальше Шваб выдаёт очень важный термин:
«Нужно покончить с избыточным потреблением, с консьюмеризмом…»
Интересно, кто будет определять избыточность?
«…потреблять меньше в связи с чем нужен…»
И вот этот термин у него… Вообще, в книге Шваба есть несколько очень важных новых терминов: это «reset» - сброс и вот еще один - «degrowth». Growth - это «рост», а «de» - это как бы «вспять» - рост наоборот.
Google-переводчик «degrowth» переводит как «уменьшение роста».
И здесь мы вспоминаем идею нулевого роста Римского клуба - чисто неомальтузианскую идею.
Неомальтузианство - обновлённое мальтузианство; учение, которое, исходя из взглядов Томаса Мальтуса, рекомендовало стремиться к ограничению деторождения, чем предполагалось облегчить нужду среди малообеспеченных классов. (Википедия)
То есть, предлагается, что мир в разных своих частях должен перейти от роста к «degrowth» - росту наоборот. То есть, речь идёт и о пересмотре западной культуры потребления последних 60 лет, и о пересмотре экономической стратегии развития позднего капитализма.
Шваб с большой симпатией цитирует выпущенный в Великобритании в мае 2020 года и подписанный 1100 экспертами манифест, призывающий к «degrowth strategy» - этот термин там активно используется - «стратегия нероста». Эти эксперты пишут о необходимости принять демократически спланированное, и в тоже время, ориентированное на устойчивый рост и равенство, снижение качества экономики. Обратите внимание: снижение качества экономики! Они пишут:
«Нужно создать экономику сниженного качества [down skalling economy?] которая приведёт нас к будущему, в котором мы можем жить лучше, довольствуясь меньшим.»
И Шваб приводит в качестве примера жизнь региона где люди «живут хорошо, довольствуясь лучшим» - это Патагония в Аргентине.
Это очень суровый и бедный край. И вот он рекомендует странам, которые победнее «патагонизацию жизни». На примере России «патагонизация жизни» описана в романах Беркем аль Атоми «Каратель» и «Мародёр» и в романе Олега Маркеева «Неучтённый фактор». Но более развитым странам предлагается японияфикация, но об этом чуть позже.
Мне всё это очень напоминает уговоры лисы Алисы и кота Базилио двинуться на Поле Чудес в страну дураков. Поле Чудес, как вы помните, была помойка, свалка… и вот к созданию такой помойки призывают Шваб и эти эксперты. Причём продлится вот эта вот патагонизация, эта помойка в течение нескольких поколений. Но в течение нескольких поколений - это означает, на самом деле, навсегда! Мировая верхушка обанкротилась, она хочет сохранить и приумножить своё состояние путём резкого снижения потребления 70-80, а может и 90% населения, превращения его хозяйства, его жизни в нечто низкокачественное. Это цена банкротства мировой верхушки, которую они хотят возложить на нас всех.
А вот в качестве положительного примера более развитых стран, погружающихся в стагнацию, Шваб приводит Японию:
«Характерные черты этой страны после того удара, который она получила от США в девяностые годы это структурно слабый спрос, низкий уровень инфляции и сверх низкая процентная ставка.»
Японияфикацию, которую по Швабу придётся пережить в ближайшие годы всем наиболее развитым странам, это следующая комбинация:
- отсутствие роста;
- отсутствие инфляции;
- нулевые уровни долга.
И Шваб считает, что это очень и очень неплохо. Большое внимание Шваб уделяет социальным последствиям пандемии и перспективам социального развития. Начинает он за здравие и я бы с ним здесь согласился. Он пишет:
«Пандемия - это смертный приговор неолиберализму, отдающему предпочтение конкуренции и рыночному фетишизму перед государственным вмешательством и социальным обеспечением.»
И повторяет:
«Неудивительно, что наиболее пострадали от Covid-а ярые приверженцы неолиберализма: США и Великобритания.»
Следующий вывод Шваба:
«Поскольку неолиберализму конец, то постпандемическая эра приведёт к перераспределению богатства от верхов к низам.»
Здесь можно поаплодировать! Это 61-я страница. Переворачиваем страницу и на 62-ой Шваб пишет совсем другое:
«Не верно, что Covid - великий уравнитель. Напротив, он усилит существующие формы неравенства: социальные, экономические, медицинские, психологические. В постпандемическом мире, в ущерб бедным слоям, в наилучшем положении окажутся, прежде всего, производители лекарств и владельцы больниц. Главным бенефициаром большого спроса станут:
- BigTech;
- структура, которая мониторит и обеспечивает здоровье Big Pharma;
- страховые компании;
- автоматизированная роботизированная промышленность;
- компании, связанные с компьютерами плюс информационные платформы;
- крупные и сверхкрупные корпорации, которые должны поглотить правительства.»…
… и, добавлю я, превратив их в свою внешнюю скорлупу.
«На самом деле…», - заключает Шваб, - «Covid - это великий ан-эквалайзер».
То есть, великий «не уравнитель», а «анти-уравнитель». И дальше он очень убедительно доказывает эту точку зрения. Например, он пишет:
«Степень риска, которым подвержены различные классы, различна. Бедняки и работяги во время пандемии не могут позволить себе сидеть дома, обеспечивая детям дистанционное образование и следя за тем, чтобы дети учились. В сфере услуг 75% сотрудников могут работать удалённо, а в пищевой промышленности удалённо могут работает только 3%. Различные этнические группы, подвержены риску в разной степени, например, в штате Мичиган 15%
населения - чёрные, но от коронавируса чёрных умерло 40%.»
Понятно почему, потому, что чёрные - бедные люмпены и так далее. И вывод Шваба на 63 странице, который полностью противоречит выводу на странице 61, цитирую:
«По крайней мере, в краткосрочной перспективе неравенство в постпандемическом мире усилится. Однако, - пытается подсластить пилюлю Шваб, - … в среднесрочной перспективе тренд может измениться. Возможно, достаточно много будет недовольных и скорее всего они потребуют справедливости и, наверное, власти пойдут навстречу.»
Наверное, возможно, может быть - старая песня.
«Однако, - как признаёт сам Шваб, - история учит, что этот оптимистический сценарий маловероятен без предварительных широкомасштабных социальных беспорядков.»
Из этого мы должны сделать 2 вывода, которые следуют из сказанного Швабом:
- картина, которую рисует Шваб - это усиление неравенства навсегда;
- употребление слов: «можно», «возможно» указывает на то, что он не очень верит в эту ситуацию и эта ситуация может измениться только в результате социальной борьбы низов.
Но вся штука в том, что вся затея с «обнулением» и затеяна, чтобы все результаты достижений человечества в последние 60-80, 100 лет - обнулить.
Ведь, обратите внимание, за один только 2020 год люди на земном шаре, запуганные этим информационным террором, отказались от огромного количества демократических завоеваний последних 200 лет, со времён французской революции и уж точно с периода после военного, после разгрома фашизма. Ведь та демократизация, по крайней мере внешне, которая произошла на Западе - это результат разгрома фашизма. И вот теперь, всего за один только год, от этих правовых
демократических норм все очень-очень быстро отказались. Вот это и есть ситуация «обнуления», обнуления тех завоеваний, которые трудящиеся добились за 100-250 лет (это уже зависит от подхода).
Шваб действительно боится социальных беспорядков. И он говорит, что это очень опасная штука в постпандемическом мире. Если экономика, как прогнозируют специалисты, сожмётся на 20-30%, то и безработицы будет не менее 20-30%. Кстати, об этом предупреждает никто иной как Якоб Валленберг - один представитель известнейшей шведской предпринимательской династии. Кстати, Институт системно стратегического анализа только что выпустил биографию всей этой династии: она так и называется «Династия Валленберга».
Далее, пишет Шваб:
«Если учесть, что уже сейчас 30% американцев имеют нулевое «zero» или отрицательное богатство, то ухудшение ситуации сделает бунты того типа, которые произошли в 2005 году в Новом Орлеане после урагана Катрина, обычным делом.»
То есть, постпандемический мир - это будет мир перманентных смут. Как бы этого не хотелось Швабу, но тем не менее он догадывается, что это будет именно так.
Ещё одна вещь, которая ему не нравится на данном этапе (по поводу ковида), это то, что в этой ситуации, по крайней мере краткосрочно, правительства, государства берут реванш. Потому, что только государства (не корпорации, а именно государства) в этой ситуации могут быстро сбалансировать ситуацию. Хоть ему это и не нравится, но на данном этапе он считает, что в краткосрочной перспективе это позитив, потому, что государство делает акцент не на прибыли, а на социальной безопасности. Я удивляюсь: как же так? Он всё время писал о том, что будущее за корпорациями, которые несут социальную ответственность, а через, там 40 страниц, пишет, что именно государства делают акцент не на прибыли, а на социальной безопасности.
И дальше он говорит, что именно на государство он рассчитывает, что оно поможет совершить переход от «shareholder capitalism», то есть, акционерного капитализма, к «stakeholder capitalism» - капитализму участия. Это очень важные различия и я чуть позже о них скажу. А сейчас ограничусь фразой Глеба Жеглова по поводу «stakeholder capitalism»: "Вот тут у них лежбище!.."
Важным средством построения постковидного мира Шваб считает 4-ю промышленную революцию. На тему этой революции он написал две книги. Они переведены на многие языки, в том числе на русский. Есть люди, которые прямо взахлёб хвалят эти книги и купились на эту схему. Действительно, многие слабые умы уже начали пользоваться термином «4-я промышленная революция», причём также попугайски бездумно как и термином «устойчивое развитие».
А вот серьёзные специалисты-эксперты схему 4-ой промышленной революции всерьез не приняли. Они на пальцах объяснили, что, во-первых, никакая это не революция, а, во-вторых, то, что скрывается за этим термином, никакого отношения к промышленности не имеет.
В 2018 году состоялась закрытая конференция в Санта-Фе (Институт сложности) под эгидой Консультативного совета Агентства национальной безопасности.
Она не была секретной, но доклады особо широко не распространялись. Но всегда есть добрые люди… я дружу с добрыми людьми, обычно стараюсь с добрыми людьми дружить, которые могут поделиться такой информацией. Так вот, было представлено 6 докладов:
- промышленность и экономика;
- финансы;
- демография;
- климат;
- сравнительный анализ кризисов;
- опасности, исходящие от искусственного интеллекта.
Докладчики по 1-й теме «Экономика и промышленность» - это были не ученые, а серьёзные люди: Кар - директор по исследованиям компании Lloyd и Кеккер - директор по исследованиям юридической компании [неразборчиво]. Они
определили выводы книги Шваба о 4-й революции мягко, как некорректные.
Я хочу остановиться на проблеме 4-й промышленной революции поскольку Шваб считает, что она решит все проблемы постпандемического мира. Так вот, как утверждают докладчики (и я с ними согласен):
«Любая производственная промышленная революция предполагает ускорение темпов роста производительности труда.
Среднегодовые темпы роста этого фактора в 2009-2017 годах были ниже, чем в 2000-2008 годах. В нулевых годах они были ниже средних показателей за последние 20 лет XX века. Таких низких темпов роста производительности труда как 2010-е годы не было с начала XX века.
Нынешняя интернет-экономика, с которой пытаются увязать 4-ю промышленную революцию задействована не на производство, не на реальную экономику, а на сферу обращения: финансы, маркетинг и реклама.
Первая промышленная революция в основе которой лежали: уголь, завод, телеграф - длилась около 50-60 лет и своего пика достигла в 1868-1892 годах и обеспечила прирост ежегодной производительности труда 2-2,2%. 2-я промышленная революция: это двигатель внутреннего сгорания, нефть, конвейер - длилась примерно 35 лет, средний рост производительности труда - 2,3%. 3-я промышленная революция, конец которой сейчас переживает ядро кап-системы - самая короткая, самая слабая, быстро исчерпавшая прирост производительности - менее 2% за 25 лет. Затем, в начале 21-го века производительность труда постоянно снижалась, составляя в настоящее время, в расчете по валовому внутреннему продукту за вычетом сферы обращения государственных услуг, немногим более 0,4%. В такой ситуации о какой новой промышленной революции можно говорить? Идёт процесс затухания и промышленности и
революционности. Налицо не революция, а, в лучшем случае, инволюция, которую пропагандистски пытаются представить, как сдвиг в сфере именно промышленности и как революцию.»
И кроме того, как совместить идею 4-й промышленной революции с идеей и японификации развитых стран и патогонизации менее развитых, и создания низкокачественной экономики? Это что ж за революция такая, которая создает низкокачественную экономику?
Теперь об очень важном. Это «stakeholder capitalism», который должен сменить «shareholder capitalism». «Shareholder» - это акционер, владелец акций, у которого есть право собственности и управления. «Stakeholder» - это рядовой пайщик, это просто участник, это любое заинтересованное лицо, не имеющее собственности, но терпящее убытки если бизнес
функционирует плохо. Это может быть директор-не собственник, подрядчик, субподрядчик, просто житель того района где работает данная фирма или данный завод. Например, этот завод вредит природной среде и, таким образом, влияет на жизнь этого человека. То есть, вот этот «stakeholder» - это просто капитализм участия, но здесь уже капитализма никакого нет.
Недавно появился ещё один термин «inclusive capitalism» - то есть, включающий капитализм, капитализм включения, где капиталистами «как бы», я подчеркиваю это словосочетание «как бы» становятся все участники, но путём лишения собственности, «как бы» исключение из капиталистов.
Получается такая оруэловская логика: мир - это война, война - это мир, капитализм - это не капитализм, а не капитализм - это капитализм. Такая вот игра в напёрстки.
Ещё в 1971 году Шваб выпустил книгу «Управление современным предприятием в машиностроении». В ней он определил «стейкхолдеров» как вторичных участников огромного коммерческого проекта, первичные участники - это крупные корпорации, монополисты, стремящиеся подавить конкуренцию и рынок. Не случайно Фернан Бродель писал, что капитализм - враг рынка. Потому, что все фирмы стремятся к монополии, к вытеснению конкурентов и, если не к подавлению, то к ограничению рынка.
За год до выхода этой книги Шваба о ковиде и о большом «сбросе», газета «Файнэншл таймс» призвала к замене модели акционерного капитализма моделью долевого капитализма. При этом доля, это не собственность, а, например, гарантированный базовый доход (и ни в чем себе не отказывайте!).
Кто-то спросит, а как же лишить собственности миллионы мелких средних бизнесменов?
Мы уже говорили о том, что это можно сделать в результате диктатуры, причём диктатура может быть… у нас, когда говорят о диктатуре, то почему-то вспоминают гитлеровскую Германию. Диктатура может быть «бархатной», она может быть очень-очень такой в лайковой перчатке. На примере антиковидных мер мы видим, как может реализовываться диктатура. Кстати, первая волна covid-а обанкротила 4,5 миллиона предпринимателей в североатлантическом мире. Какими формами и нормами можно «нагнуть» мелкий и средний бизнес? Очень просто. Например, максимальная юридизация бизнеса, принятие таких норм, которые сделают совершенно невозможным его функционирование потому, что ни одно среднее, а тем более мелкое предприятие не сможет нанять юристов, заплатить такие деньги юристам, которые смогут защищать их интересы особенно если законодательство будет включать проблему борьбы с климатическими изменениями и так далее. И тогда малому и среднему бизнесу в этой ситуации останется либо идти под крупный бизнес, либо просто продать его.
В результате остаются крупнейшие корпорации, в которых собственность не просто становится функцией власти, а растворяется в ней. Тем более, что превращаясь в социальные платформы, корпорации и банки ставят под контроль прежде всего не материальные активы, они становятся вторичными, а социальные, то есть, нематериальные. И, я хочу напомнить, что капитал - это овеществлённый труд, который реализует себя как самовозрастающая собственность. Когда же решающим фактором становятся нематериальные, точнее капитал приобретает нематериальную форму, то, во-первых, он перестаёт быть капиталом, трансформируясь во власть, во-вторых, происходит следующее: когда платформы, крупные корпорации начинают формировать наши потребности, они не только уничтожают рынок.
Что такое формирование чьих-либо потребностей? Это в мягкой, бархатной форме - отчуждение у человека воли и целеполагания. Это уже совершенно другие отношения, чем по поводу капитала как овеществленного труда. По сути, речь идёт (когда они говорят о «stakeholder capitalism») уже не о капитализме, это посткапитализм, который отменяет частную собственность, приватную сферу и многое другое.(...)