Мысли, мысли, мысли... (5). Кто же вдохновлял и направлял номенклатурную буржуазию СССР?
Коллега 
morozov5 поделился своими размышлениями на тему, выведенную мной в заголовок поста.
Действительно, разрушение первого в мире социалистического государства задало обильное поле для размышлений.
Почему я решил позаимствовать именно этот материал из всего множества? Просто потому,
Коммунистическое противодействие хрущёвцам. - 4(б). Итак, вопросы, вставшие перед коммунистическим движением, - вопросы о природе советского ревизионизма, о причине переворота, его сущности и последствиях, - были непростыми. Отбросив как негодное субъективистские ссылки на личные недостатки каких-то конкретных руководителей и любимые троцкистами идеи о роковой роли бюрократии, мы видим в мировом революционном движении и попытки серьёзного классового подхода. Как уже сказано, формирование этих взглядов ещё не закончено, формируются они очень трудно, и мы будем считать их пока лишь версией, предположением.
На движение мысли в правильном направлении повлияли дальнейшие действия нового советского руководства во всех сферах жизни. Стало понятно, что если бы была какая-то ошибка, какое-то отклонение в чём-то от правильного, то это и проявилось бы в каком-то отдельном вопросе. Если же изменения линии затронули и внешнюю политику, и внутреннюю, и отношения с другими партиями, и отношения с империалистическими государствами, если они коснулись и государственной системы, и планирования, и методов управления хозяйством, и культуры, и образования, и программы дальнейшего развития, и идеологии, - причём в сравнении с прежним курсом поворот был по содержанию практически на 180° (!), хотя и замаскированным по форме, - то здесь уже дело не в ошибке, а в прочной системе взглядов, имеющей весомое объективное основание.
Первые попытки подвести под природу хрущёвцев классовое обоснование изображали их проявлением мелкобуржуазности в психологии, такой в общем-то характерной для России. Казалось бы, выглядит правдоподобно. Мало того, что в нашей стране мелкобуржуазность была очень многочисленна, но к тому же она претерпела очень большое и очень болезненное давление со стороны централизаторской власти. Это давление было исторически обусловлено и оправдано, но тем не менее оно не могло не оставить негативных следов в мелкобуржуазной психологии, не могло не породить в значительной части этого слоя отрицательного отношения к прежней линии и большого желания перейти от тяжёлого напряжения прежних лет к спокойному нереволюционному потребительству.
Эта версия выглядит настолько правдоподобно, что и до сих пор многие коммунисты придерживаются её, объясняя этим природу хрущёвства. Но присмотревшись внимательно к новой политике, мы не можем не заметить таких черт в ней, которых у простой, классической мелкой буржуазии не было бы.
Посмотрите, например, на те политические силы, которые тянули назад в восточноевропейских странах советского лагеря. Они тянули сразу в классический капитализм, в многособственничество, в широкую рыночность. Сразу, без всяких сомнений ясно, какой класс они представляли.
Но позднесоветское антисоциалистическое политическое течение совершенно явно имело сильные централизационные, государственнические, однособственнические черты. На классическую мелкобуржуазную психологию это не похоже.
Конечно же, нет никакого сомнения, что в общем всплеске против нового курса присутствовала и широкая поддержка классической мелкобуржуазной массы, тем более что для такой мелкобуржуазности ещё сохранялась объективная основа в производственных отношениях, в базисе. Но руководящим центром этого антисоциалистического процесса явно выступал какой-то более крупный класс, использовавший классическую мелкобуржуазность лишь как вспомогательное средство. Это предположение подтверждается и тем, что когда классическая буржуазность пошла дальше интересов этого руководящего центра, дальше той цели, которую этот центр считал достаточной для себя, пресловутая "хрущёвская оттепель" опять сменилась антидиссидентским централизаторским зажимом.
Следовательно, совершенно не сбрасывая со счетов широкую мелкобуржуазную психологию, всё же надо искать в качестве ведущей контрреволюционной силы буржуазный класс более крупного уровня. А поскольку речь идёт о его централизаторстве, - надо искать буржуазный класс, связанный с государством, с единой госсобственностью.
(Прямо физически чувствую, как в этом месте выскакивает троцкист и кричит: "Так мы ж об этом вам и толдоним! Высшие государственные бюрократы - вот этот класс!" Брысь, троцкист! Брысь! Не мешай, не отвлекай от правильного разбирательства.)
Итак, нужно найти такую буржуазию, которая осуществляет свою буржуазность не отдельным, приватным порядком, а через централизованную госсобственность и в силу этого не только не замахивается на неё, но и отстаивает её, укрепляет её как базу своего благополучия, изгоняя из этой централизованной государственной системы лишь диктатуру пролетариата и революцию.
Очень большим препятствием на пути такого поиска стоят два теоретических положения, твёрдо закреплённые в официальном советском обществоведении. Первое - в СССР был построен социализм. Второе - в социалистическом обществе буржуазия отсутствует. Если так, то всё. Рассуждать больше не о чем.
Понятно, что из-за авторитетности советской партии эти теоретические положения получили распространение и в коммунистическом движении в целом.
Прорваться к правильному объяснению происшедшего можно только через преодоление этой теоретической неправильности.
Вот почему, при всём общем осуждении хрущёвцев, в стане подлинных коммунистов произошло разделение. Очень немалая часть всё же осталась с версией "мелкобуржуазного оппортунизма", не идя дальше, и как естественное следствие отсюда - считала весь последующий позднесоветский период чередой мелкобуржуазных ошибок, ведущих к постепенному подрыву социализма. Другая же часть, тоже очень значительная, уверенно перешла к той версии, что во-первых, - социализм в СССР был построен ещё не полно, во-вторых, - та социалистичность, которая уже была достигнута, была ещё социалистичностью первоначального, недостаточно высокого уровня, и в силу сказанного эта часть коммунистов, конечно же, принимала за очевидное наличие очагов буржуазности в таком обществе, считала, что вследствие теоретических недоработок руководителей первой половины советской истории эта буржуазность сумела накопиться, самоорганизоваться и изменить характер власти, характер диктатуры. Ввиду этого, последующий позднесоветский период эта часть коммунистов представляла не постепенно разлагавшимся социализмом из-за оппортунистических недоразумений нового руководства, а строем специфического госкапитализма при сознательной, целенаправленной политике нового властного класса.
Подобные выводы звучали, например, в теоретических разработках близкого к Мао идеологического работника КПК Чэнь Бо-да. Эти же идеи высказывали и некоторые лидеры новых марксистско-ленинских партий Европы (многим, вероятно, известны взгляды Вилли Дикхута). Ходжаисты, насколько мне известно, не доходили до слишком крайних и слишком определённых выводов, полагая эти вопросы недостаточно исследованными и находящимися ещё в процессе разработки, но несоциалистичность строя позднего СССР всё же признавали.
- - - -
Об этой крупной разновидности буржуазии (так называемой "государственной буржуазии", которая, выступив, так сказать, в роли ферзя, повела за собой пешечную армию классической мелкой буржуазии и добилась всей полноты власти) уже много, очень много сказано в предыдущих текстах, и нет необходимости всё опять развёрнуто повторять. Можно было бы просто дать ссылки на прежние тексты. Но в этом, по-моему, будет какое-то неуважение к читателям. Дескать, ничего здесь не скажу, берегу своё время и силы, а если вам надо, сами идите и читайте. Как-то это не слишком хорошо выглядит. Вот почему я здесь очень кратко всё же напомню некоторые основные мысли.
Начать, разумеется, надо с определения. Что такое "государственная буржуазия"?
Сама суть этого термина не нова. И при обычном (как мы говорим - классическом) капитализме люди, содействующие капиталистам в эксплуатации пролетариата, получают свою долю прибавочной стоимости и поэтому относятся к классу буржуазии, хотя (и это очень-очень важно) капиталистами, то есть собственниками капитала, не являются. Тот, кто путает понятия "буржуазия" и "капиталисты", никогда не разберётся во многих важных вопросах.
Тех, кто содействует капиталистам в качестве, скажем, директоров, управляющих и т.п., при классическом капитализме следует именовать служащей буржуазией (если читатели не имеют ничего против такого названия; если имеют - пусть придумают своё). Но государственнойбуржуазией они не могут быть названы, так как осуществляют свою деятельность в самостоятельных, приватных хозяйствах.
Но уже и при обычном классическом капитализме значительные чины государства, тоже содействующие капиталистическому способу производства и, естественно, тоже получающие свою долю прибавочной стоимости, могут быть названы не просто служащей буржуазией, но буржуазией государственной, так как осуществляют свою деятельность в системе государства.
Представим, что буржуазное государство национализировало все предприятия. Капиталистическая эксплуатация будет осуществляться не множеством отдельных капиталистов, а государством в целом как одним большим собственником капитала, одним большим капиталистом. Понятно, что хотя капиталист здесь один, люди, относящиеся к классу буржуазии, по-прежнему множественны, и поскольку всё национализировано, вся эта буржуазия получает статус буржуазии государственной.
При каком условии она обеспечит своё буржуазное благополучие? При условии крепкой и успешной работы единого государственного хозяйства, извлекающего прибавочный продукт из пролетариата, "дольщиками", "пайщиками" которого становятся затем все члены этого буржуазного класса.
Если какие-либо буржуазно настроенные лица будут в этой системе проводить тайную собственную предпринимательскую деятельность (естественно - незаконную, естественно - с использованием не своих, а государственных ресурсов, но в свою, отдельную, приватную пользу), они будут представлять собой обычную классическую буржуазию, отдельных капиталистиков обычного типа, незаконных при данной системе. "Государственной буржуазией" они названы быть не могут.
Итак, определение: "государственной буржуазией называется буржуазия, осуществляющая своё частнособственническое право на прибавочную стоимость не непосредственно, а через посредство государства".
Ну что ж, с буржуазным огосударствлением собственности всё, кажется, понятно. Но как обстоит дело, когда всё национализируется государством диктатуры пролетариата?
И тут нужно сказать ещё об одной недоработке обществоведов первой половины советской истории. Эта недоработка до сих пор тяжело сковывает мозги многим коммунистическим теоретикам.
Национализация и обобществление, о котором говорит марксизм, - это не одно и то же. По отношению к национализации буржуазным государством многие это понимают (слава богу - потому что я знаю и таких, до которых не доходит даже это. "Раз всё взяло государство, - говорят они,- раз нет теперь частной собственности [??? частной собственностью они именуют только собственность отдельных лиц, - вот такой их уровень понимания], то значит собственность общественна.")
Итак, многие всё же понимают, что огосударствление собственности буржуазным государством не делает эту собственность общественной, а лишь придаёт частной собственности государственную форму. Но вот заблуждение насчёт национализации пролетарским государством всё же широко распространено. Если всё взято государством не буржуазным, а пролетарским, то, следовательно, национализация автоматически совпадает с обобществлением собственности, - считают они.
Однако никакой "автоматичности" тут нет. Национализация - это краткий административный акт, а обобществление - это такое овладение обществом всеми сферами хозяйственной жизни, при котором оно становится способным управлять экономикой так, как управляет один, единый хозяин одним, единым хозяйством. Ни состояние хозяйства, только ещё выходящего из капитализма, ни состояние общества, тоже только выходящего из капитализма, поначалу ещё не соответствуют этому уровню, до него ещё предстоит доработаться. Обобществление, таким образом, это не краткий акт, а длительный процесс, - тем более длительный, чем менее развитой была страна в начале революции.
Обобществление и революция - это, в общем-то, синонимы. Революция - это не одномоментная смена власти, а длительный путь, сменой власти и национализацией только начинаемый. В результате этого долгого пути и достигается действительное обобществление собственности. Итак, между национализацией пролетарским государством и полноценным социалистическим обобществлением собственности имеется очень немалая дистанция.
В непонимании этого и состоит недоработка раннесоветских обществоведов. В упорном, попугайском повторении этой неправильности, в примитивном убеждении, что один лишь акт революционной национализации моментально устраняет частнособственничество и антагонистические классы, состоит ошибка тех, кто добросовестно учит марксизм по учебникам этих обществоведов.
Не идёт ли это от формулировки самого Сталина о построении социализма В СССР? Я думаю, что товарищ Сталин смог бы выкрутиться. Он бы сказал так: "Провозглашая победу социализма, я имел в виду, что вступление в то состояние, которое уже можно назвать социалистическим, состоялось. Но я никогда не утверждал, что это состояние уже полноценно. Да, впереди ещё долгий процесс развития и совершенствования этого состояния, доведение его от первоначальных, недостаточных основ до полного социалистического обобществления, до социалистического обобществления в полном научном смысле этого слова."
То, что Сталин так бы сказал, очень вероятно ещё и потому, что подобную мысль выразил Молотов в 50-х годах. Очень предположительно, что он не пришёл к этому неожиданно и самостоятельно, а воспроизвёл лишь отголоски тех бесед и толкований, свидетелем которых он был в сталинском прошлом.
Молотов в хрущёвское время заявил (и по-моему, даже печатно), что сталинское выражение "социализм создан в основном" нужно понимать так, что созданы лишь основы социализма. Это вызвало колоссальное возмущение хрущёвцев, и Молотова под сильнейшим нажимом вынудили печатно взять эти слова назад. "Созданы не "основы социализма", а социализм , - причём полно", - утверждали хрущёвцы.
Некоторые историки даже высказывают удивление такой жёсткой реакцией на казалось бы мелкий нюанс в формулировке.Но такая резкая политическая реакция на молотовскую трактовку была, конечно же, не случайной. Очень важно правильно понимать, какой интерес стоял за этой гневной реакцией. Всякие мысли об остаточной капиталистичности и её угрозе нужно было выбить из голов слишком дотошных исследователей. Полный, окончательный социализм! - всё, больше не рассуждать!
Даже вынужденно покаявшись, Молотов не отошёл от этой мысли. В 70-х годах на вопрос, какое прилагательное будет правильным добавлять к построенному у нас социализму - "полный" ли, "развитой" или "первоначальный", Молотов ответил: "Примитивный".
Итак, будем считать, что Сталин "выкрутился". Хорошо, это было уже вступлением в социализм, следовательно, уже вступлением в обобществление, но ещё не в полноте своего качества.
Но если это так, то обязательно должен быть поставлен вопрос: какие конкретно элементы подлинной социалистичности ещё не таковы, как надо, и что находится на том месте, где социалистичность ещё не полноценна? Таким образом, упрёк к раннесоветскому обществоведению всё равно остаётся.
Ясные ответы на этот вопрос помогли бы понять, что там, где неполна социалистичность, остаётся капиталистичность, хоть и принимающая вид тоже будто бы социалистичности. Ясные ответы на эти вопросы показали бы те места нашей системы, в которых могла гнездиться (и гнездилась!) остаточная государственная буржуазия.
morozov5 поделился своими размышлениями на тему, выведенную мной в заголовок поста.
Действительно, разрушение первого в мире социалистического государства задало обильное поле для размышлений.
Почему я решил позаимствовать именно этот материал из всего множества? Просто потому,
- что в нем автор показывает, насколько могут быть вредными для прогрессивного мыслителя любые попытки упростить задачу, так сказать, "оптимизировать за очевидностью причин" очень непростые социальные явления;
- что принцип объективности просто-таки требует докапываться до глубинных процессов, условий их протекания и их движущих сил, касающихся общественно-политической жизни;
- что решение задач будущего строительства будет тщетным без осознания исторического опыта;
- ну, и еще потому что сам неоднократно вынужден был в дискуссиях обращать внимание оппонентов на тот факт, что без объективно существующего и неустраненного базиса капитализма в СССР никто и никогда не смог бы разрушить советскую власть в стране, уничтожив пусть и весьма успешные, но всё же еще неокрепшие зачатки социализма. Остаюсь верен своему тезису, что СССР был разрушен именно потому, что социализм в нем еще не был построен. И уж точно - не развитой. И уж совсем - не нужно было ждать «коммунизм через 20 лет».
Коммунистическое противодействие хрущёвцам. - 4(б). Итак, вопросы, вставшие перед коммунистическим движением, - вопросы о природе советского ревизионизма, о причине переворота, его сущности и последствиях, - были непростыми. Отбросив как негодное субъективистские ссылки на личные недостатки каких-то конкретных руководителей и любимые троцкистами идеи о роковой роли бюрократии, мы видим в мировом революционном движении и попытки серьёзного классового подхода. Как уже сказано, формирование этих взглядов ещё не закончено, формируются они очень трудно, и мы будем считать их пока лишь версией, предположением.
На движение мысли в правильном направлении повлияли дальнейшие действия нового советского руководства во всех сферах жизни. Стало понятно, что если бы была какая-то ошибка, какое-то отклонение в чём-то от правильного, то это и проявилось бы в каком-то отдельном вопросе. Если же изменения линии затронули и внешнюю политику, и внутреннюю, и отношения с другими партиями, и отношения с империалистическими государствами, если они коснулись и государственной системы, и планирования, и методов управления хозяйством, и культуры, и образования, и программы дальнейшего развития, и идеологии, - причём в сравнении с прежним курсом поворот был по содержанию практически на 180° (!), хотя и замаскированным по форме, - то здесь уже дело не в ошибке, а в прочной системе взглядов, имеющей весомое объективное основание.
Первые попытки подвести под природу хрущёвцев классовое обоснование изображали их проявлением мелкобуржуазности в психологии, такой в общем-то характерной для России. Казалось бы, выглядит правдоподобно. Мало того, что в нашей стране мелкобуржуазность была очень многочисленна, но к тому же она претерпела очень большое и очень болезненное давление со стороны централизаторской власти. Это давление было исторически обусловлено и оправдано, но тем не менее оно не могло не оставить негативных следов в мелкобуржуазной психологии, не могло не породить в значительной части этого слоя отрицательного отношения к прежней линии и большого желания перейти от тяжёлого напряжения прежних лет к спокойному нереволюционному потребительству.
Эта версия выглядит настолько правдоподобно, что и до сих пор многие коммунисты придерживаются её, объясняя этим природу хрущёвства. Но присмотревшись внимательно к новой политике, мы не можем не заметить таких черт в ней, которых у простой, классической мелкой буржуазии не было бы.
Посмотрите, например, на те политические силы, которые тянули назад в восточноевропейских странах советского лагеря. Они тянули сразу в классический капитализм, в многособственничество, в широкую рыночность. Сразу, без всяких сомнений ясно, какой класс они представляли.
Но позднесоветское антисоциалистическое политическое течение совершенно явно имело сильные централизационные, государственнические, однособственнические черты. На классическую мелкобуржуазную психологию это не похоже.
Конечно же, нет никакого сомнения, что в общем всплеске против нового курса присутствовала и широкая поддержка классической мелкобуржуазной массы, тем более что для такой мелкобуржуазности ещё сохранялась объективная основа в производственных отношениях, в базисе. Но руководящим центром этого антисоциалистического процесса явно выступал какой-то более крупный класс, использовавший классическую мелкобуржуазность лишь как вспомогательное средство. Это предположение подтверждается и тем, что когда классическая буржуазность пошла дальше интересов этого руководящего центра, дальше той цели, которую этот центр считал достаточной для себя, пресловутая "хрущёвская оттепель" опять сменилась антидиссидентским централизаторским зажимом.
Следовательно, совершенно не сбрасывая со счетов широкую мелкобуржуазную психологию, всё же надо искать в качестве ведущей контрреволюционной силы буржуазный класс более крупного уровня. А поскольку речь идёт о его централизаторстве, - надо искать буржуазный класс, связанный с государством, с единой госсобственностью.
(Прямо физически чувствую, как в этом месте выскакивает троцкист и кричит: "Так мы ж об этом вам и толдоним! Высшие государственные бюрократы - вот этот класс!" Брысь, троцкист! Брысь! Не мешай, не отвлекай от правильного разбирательства.)
Итак, нужно найти такую буржуазию, которая осуществляет свою буржуазность не отдельным, приватным порядком, а через централизованную госсобственность и в силу этого не только не замахивается на неё, но и отстаивает её, укрепляет её как базу своего благополучия, изгоняя из этой централизованной государственной системы лишь диктатуру пролетариата и революцию.
Очень большим препятствием на пути такого поиска стоят два теоретических положения, твёрдо закреплённые в официальном советском обществоведении. Первое - в СССР был построен социализм. Второе - в социалистическом обществе буржуазия отсутствует. Если так, то всё. Рассуждать больше не о чем.
Понятно, что из-за авторитетности советской партии эти теоретические положения получили распространение и в коммунистическом движении в целом.
Прорваться к правильному объяснению происшедшего можно только через преодоление этой теоретической неправильности.
Вот почему, при всём общем осуждении хрущёвцев, в стане подлинных коммунистов произошло разделение. Очень немалая часть всё же осталась с версией "мелкобуржуазного оппортунизма", не идя дальше, и как естественное следствие отсюда - считала весь последующий позднесоветский период чередой мелкобуржуазных ошибок, ведущих к постепенному подрыву социализма. Другая же часть, тоже очень значительная, уверенно перешла к той версии, что во-первых, - социализм в СССР был построен ещё не полно, во-вторых, - та социалистичность, которая уже была достигнута, была ещё социалистичностью первоначального, недостаточно высокого уровня, и в силу сказанного эта часть коммунистов, конечно же, принимала за очевидное наличие очагов буржуазности в таком обществе, считала, что вследствие теоретических недоработок руководителей первой половины советской истории эта буржуазность сумела накопиться, самоорганизоваться и изменить характер власти, характер диктатуры. Ввиду этого, последующий позднесоветский период эта часть коммунистов представляла не постепенно разлагавшимся социализмом из-за оппортунистических недоразумений нового руководства, а строем специфического госкапитализма при сознательной, целенаправленной политике нового властного класса.
Подобные выводы звучали, например, в теоретических разработках близкого к Мао идеологического работника КПК Чэнь Бо-да. Эти же идеи высказывали и некоторые лидеры новых марксистско-ленинских партий Европы (многим, вероятно, известны взгляды Вилли Дикхута). Ходжаисты, насколько мне известно, не доходили до слишком крайних и слишком определённых выводов, полагая эти вопросы недостаточно исследованными и находящимися ещё в процессе разработки, но несоциалистичность строя позднего СССР всё же признавали.
- - - -
Об этой крупной разновидности буржуазии (так называемой "государственной буржуазии", которая, выступив, так сказать, в роли ферзя, повела за собой пешечную армию классической мелкой буржуазии и добилась всей полноты власти) уже много, очень много сказано в предыдущих текстах, и нет необходимости всё опять развёрнуто повторять. Можно было бы просто дать ссылки на прежние тексты. Но в этом, по-моему, будет какое-то неуважение к читателям. Дескать, ничего здесь не скажу, берегу своё время и силы, а если вам надо, сами идите и читайте. Как-то это не слишком хорошо выглядит. Вот почему я здесь очень кратко всё же напомню некоторые основные мысли.
Начать, разумеется, надо с определения. Что такое "государственная буржуазия"?
Сама суть этого термина не нова. И при обычном (как мы говорим - классическом) капитализме люди, содействующие капиталистам в эксплуатации пролетариата, получают свою долю прибавочной стоимости и поэтому относятся к классу буржуазии, хотя (и это очень-очень важно) капиталистами, то есть собственниками капитала, не являются. Тот, кто путает понятия "буржуазия" и "капиталисты", никогда не разберётся во многих важных вопросах.
Тех, кто содействует капиталистам в качестве, скажем, директоров, управляющих и т.п., при классическом капитализме следует именовать служащей буржуазией (если читатели не имеют ничего против такого названия; если имеют - пусть придумают своё). Но государственнойбуржуазией они не могут быть названы, так как осуществляют свою деятельность в самостоятельных, приватных хозяйствах.
Но уже и при обычном классическом капитализме значительные чины государства, тоже содействующие капиталистическому способу производства и, естественно, тоже получающие свою долю прибавочной стоимости, могут быть названы не просто служащей буржуазией, но буржуазией государственной, так как осуществляют свою деятельность в системе государства.
Представим, что буржуазное государство национализировало все предприятия. Капиталистическая эксплуатация будет осуществляться не множеством отдельных капиталистов, а государством в целом как одним большим собственником капитала, одним большим капиталистом. Понятно, что хотя капиталист здесь один, люди, относящиеся к классу буржуазии, по-прежнему множественны, и поскольку всё национализировано, вся эта буржуазия получает статус буржуазии государственной.
При каком условии она обеспечит своё буржуазное благополучие? При условии крепкой и успешной работы единого государственного хозяйства, извлекающего прибавочный продукт из пролетариата, "дольщиками", "пайщиками" которого становятся затем все члены этого буржуазного класса.
Если какие-либо буржуазно настроенные лица будут в этой системе проводить тайную собственную предпринимательскую деятельность (естественно - незаконную, естественно - с использованием не своих, а государственных ресурсов, но в свою, отдельную, приватную пользу), они будут представлять собой обычную классическую буржуазию, отдельных капиталистиков обычного типа, незаконных при данной системе. "Государственной буржуазией" они названы быть не могут.
Итак, определение: "государственной буржуазией называется буржуазия, осуществляющая своё частнособственническое право на прибавочную стоимость не непосредственно, а через посредство государства".
Ну что ж, с буржуазным огосударствлением собственности всё, кажется, понятно. Но как обстоит дело, когда всё национализируется государством диктатуры пролетариата?
И тут нужно сказать ещё об одной недоработке обществоведов первой половины советской истории. Эта недоработка до сих пор тяжело сковывает мозги многим коммунистическим теоретикам.
Национализация и обобществление, о котором говорит марксизм, - это не одно и то же. По отношению к национализации буржуазным государством многие это понимают (слава богу - потому что я знаю и таких, до которых не доходит даже это. "Раз всё взяло государство, - говорят они,- раз нет теперь частной собственности [??? частной собственностью они именуют только собственность отдельных лиц, - вот такой их уровень понимания], то значит собственность общественна.")
Итак, многие всё же понимают, что огосударствление собственности буржуазным государством не делает эту собственность общественной, а лишь придаёт частной собственности государственную форму. Но вот заблуждение насчёт национализации пролетарским государством всё же широко распространено. Если всё взято государством не буржуазным, а пролетарским, то, следовательно, национализация автоматически совпадает с обобществлением собственности, - считают они.
Однако никакой "автоматичности" тут нет. Национализация - это краткий административный акт, а обобществление - это такое овладение обществом всеми сферами хозяйственной жизни, при котором оно становится способным управлять экономикой так, как управляет один, единый хозяин одним, единым хозяйством. Ни состояние хозяйства, только ещё выходящего из капитализма, ни состояние общества, тоже только выходящего из капитализма, поначалу ещё не соответствуют этому уровню, до него ещё предстоит доработаться. Обобществление, таким образом, это не краткий акт, а длительный процесс, - тем более длительный, чем менее развитой была страна в начале революции.
Обобществление и революция - это, в общем-то, синонимы. Революция - это не одномоментная смена власти, а длительный путь, сменой власти и национализацией только начинаемый. В результате этого долгого пути и достигается действительное обобществление собственности. Итак, между национализацией пролетарским государством и полноценным социалистическим обобществлением собственности имеется очень немалая дистанция.
В непонимании этого и состоит недоработка раннесоветских обществоведов. В упорном, попугайском повторении этой неправильности, в примитивном убеждении, что один лишь акт революционной национализации моментально устраняет частнособственничество и антагонистические классы, состоит ошибка тех, кто добросовестно учит марксизм по учебникам этих обществоведов.
Не идёт ли это от формулировки самого Сталина о построении социализма В СССР? Я думаю, что товарищ Сталин смог бы выкрутиться. Он бы сказал так: "Провозглашая победу социализма, я имел в виду, что вступление в то состояние, которое уже можно назвать социалистическим, состоялось. Но я никогда не утверждал, что это состояние уже полноценно. Да, впереди ещё долгий процесс развития и совершенствования этого состояния, доведение его от первоначальных, недостаточных основ до полного социалистического обобществления, до социалистического обобществления в полном научном смысле этого слова."
То, что Сталин так бы сказал, очень вероятно ещё и потому, что подобную мысль выразил Молотов в 50-х годах. Очень предположительно, что он не пришёл к этому неожиданно и самостоятельно, а воспроизвёл лишь отголоски тех бесед и толкований, свидетелем которых он был в сталинском прошлом.
Молотов в хрущёвское время заявил (и по-моему, даже печатно), что сталинское выражение "социализм создан в основном" нужно понимать так, что созданы лишь основы социализма. Это вызвало колоссальное возмущение хрущёвцев, и Молотова под сильнейшим нажимом вынудили печатно взять эти слова назад. "Созданы не "основы социализма", а социализм , - причём полно", - утверждали хрущёвцы.
Некоторые историки даже высказывают удивление такой жёсткой реакцией на казалось бы мелкий нюанс в формулировке.Но такая резкая политическая реакция на молотовскую трактовку была, конечно же, не случайной. Очень важно правильно понимать, какой интерес стоял за этой гневной реакцией. Всякие мысли об остаточной капиталистичности и её угрозе нужно было выбить из голов слишком дотошных исследователей. Полный, окончательный социализм! - всё, больше не рассуждать!
Даже вынужденно покаявшись, Молотов не отошёл от этой мысли. В 70-х годах на вопрос, какое прилагательное будет правильным добавлять к построенному у нас социализму - "полный" ли, "развитой" или "первоначальный", Молотов ответил: "Примитивный".
Итак, будем считать, что Сталин "выкрутился". Хорошо, это было уже вступлением в социализм, следовательно, уже вступлением в обобществление, но ещё не в полноте своего качества.
Но если это так, то обязательно должен быть поставлен вопрос: какие конкретно элементы подлинной социалистичности ещё не таковы, как надо, и что находится на том месте, где социалистичность ещё не полноценна? Таким образом, упрёк к раннесоветскому обществоведению всё равно остаётся.
Ясные ответы на этот вопрос помогли бы понять, что там, где неполна социалистичность, остаётся капиталистичность, хоть и принимающая вид тоже будто бы социалистичности. Ясные ответы на эти вопросы показали бы те места нашей системы, в которых могла гнездиться (и гнездилась!) остаточная государственная буржуазия.