Империя и Imperium
«Тогда говорит им: итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу»
Мф 22:21.
Термин «империя» - один из наиболее сложных среди используемых в современном политическом дискурсе; дать четкую дефиницию непросто - различные исследователи, обращавшиеся к имперской тематике, выработали множество различных определений. Отчасти причина этой проблемы заключена в самой империи, как элементе реальности. Во-первых, понятие империи несет помимо научного смысла также и некоторую моральную, этическую, порой религиозную нагрузку, т.е. ученому, желающему концептуализировать понятие империи, приходится заглядывать и в область лишь косвенно связанную с научным познанием мира. Вернее, область, познание которой с позиций науки на данный момент мало представимо, что ставит сугубых материалистов в весьма сложное положение.Во-вторых, империя, как тип социально-политической системы «не порождала собственного эксплицированного, формализованного идеологического и теоретического описания и обоснования»(Каспэ С.И. Империя и модернизация: общая модель и российская специфика.).
Эта проблема связана и с тем, что империя является понятием, явлением многоуровневым и сложносоставным - можно выделить несколько «уровней» понимания империи.
Во-первых, империя может пониматься как один из видов монархического государства, характеризуемый некоторым набором признаков, отличающих его от других подвидов монархий. Например, согласно такому крайне формальному подходу империя характеризуется обширной территорией, полиэтническим составом, верховной властью в виде монарха - императора и т.п.
Во-вторых, империя может быть понята как политическая система и в этом случае стоит сослаться на Ш. Айзенштадта, который дал классическое определение империи как политической системы: «Термин «империя» обычно используется для обозначения политической системы, охватывающей большие, относительно сильно централизованные территории, в которых центр, воплощенный как в личности императора, так и в центральных политических институтах, образовывал автономную единицу... хотя империи обычно основывались на традиционной легитимации, они часто использовал более широкие, потенциально универсальные политические и культурные ориентации, выходившие за пределы того, что было свойственно любой из составных частей».
Однако такое понимание империи слишком однообразно - в принципе, теория политических систем в политической науке сложна и громоздка и без введения в нее нового пласта терминологии и понятийного аппарата. Поэтому подобную трактовку империи следует считать не более, чем попыткой сузить объект исследования и втиснуть его в соответсвующие рамки.
Также империя может быть понята с позиции антитезы национальному государству - империя состоит из множества этносов, один или несколько из которых занимают доминирующее положение. Это продуцирует присущую империи определенную культурную гибкость. Такая позиция, используемая вместе с осознанием империи, как политической системы приводит нас к пониманию, что империя является преимущественно комплексом систем (сверхсистемой), чем равнозначной единицей в ряду себе подобных.
Наконец, империя может быть понята как Идея, вернее сложный комплекс религозно-политических идей, которые являются первичными по отношению к последствиям в сфере политического. Речь идет об определенной системе взглядов, идеологии, менталитета народа, который доминирует в той или иной империи, которые и позволяют этому народу добиться подобных успехов. Такая Идея (совокупность идей) практически всегда имеет сходные черты - культурный универсализм (включающий полиэтничность) и политический изоляционизм. Забегая вперед, нужно отметить, что последнее является одной из уникальных характеристик имперской идеи - империя не считает какие-либо внешние силы ровней себе, даже если и признает их опасными для себя. Согласно такой точке зрения в мире есть лишь одно легитимное и имеющее право на существование (которое понимается как «сакральное право», т.е. освященное сверхъестественными силами) государство, остальные же лишь какие-то «недоразумения». Эта идея привлекательна тем, что империя обещает спасение людям, именно потому, что империя трансцендентна и имеет «прямую связь» с сверхъестественным, наконец, сама империя сверхъестественна.
Laudetur Jesus Christus!
Попытка осознания того, что есть империя неизбежно заставляет столкнуться с областями мало соотносимыми с областью политической науки или смежных дисциплин, даже с научным познанием как таковым. Речь идет об использовании и объяснении метафизических компонентов феномена империи, от которых нельзя отказаться. Построение сугубо материалистического концепта империи не может объяснить, почему именно империя вызывает такой интерес, столько споров и прений; почему, наконец, так сложно определить границы этого понятия.
Сложность заключается также и в том, что большинство определений носят синдромный характер - разработкой критериального набора для проверки той или иной системы по принципу "да-нет". Однако такой подход, представители которого порой признают существенное влияние сакрального на политическое в концепте империи, не может дать более или менее четкой картины места этого элемента в общей системе.
Таким образом, желание выработать такое гипотетическое определение для использования его в работе сталкивается с необходимостью использовать термин «сакральное», представляющий для научного исследования немалую сложность. Поэтому стоит отвлечься от империи как таковой и прежде дать определение понятию сакрального, попытавшись осмыслить и осознать этот термин и его значение.
В религиоведческой (пока мы затрагиваем лишь сугубо научный подход) мысли существует немало походов к осознанию концепции сакрального, среди основных можно выделить конфессиональный, культурологический и феноменологический подходы. Первый малоприменим в смежных дисциплинах, т.к. относится сугубо к трудам представителей духовенства различных конфессий (прежде всего, конечно, аврамистических религий). Такой подход представляет собой своеобразный «взгляд изнутри» и слабо соотносится с «внешним миром». Культурологический подход стремится к рассмотрению сакрального, как некоего историко-культурного феномена, который оказывает влияние на развитие того или иного общества. Таким образом, этот подход лишает сакральное самой его сути, превращая в предмет исследования формализованной профанной науки. Наконец, феноменологический подход предлагает осмысливать сакральное в противопоставлении его профанному, т.е. обыденному; также этот подход допускает существование сакрального вне религии, а также сакрального, которое не предполагает дальнейшего разви¬тия из него какой-либо религии. Так, Э. Дюркгейм допускает существование сакрального вне религии: "когда известное число священных явлений поддерживает между собой отно¬шения координации и субординации, то они образуют более или менее единую систему, не входящую, однако, ни в какую другую систему того же рода, тогда совокупность соответствующих верований и обрядов со¬ставляет определённую религию" , при этом религия является следствием проявлений сакрального.
М. Элиаде указывает на противостояние сакрального профанному, хотя и разделяет проявления первого на иерофанию (проявление сакрального в жизни человека) и кратофанию (воздействие непознанных объектов, которые по мере познания теряют свою мистическую власть над человеком).
Тем не менее, нужно отметить, что в феноменологическом подходе есть некоторая методологическая странность - говоря о влиянии сакрального на жизнь человека (а утверждать, что вся жизнь индивида состоит из различных аспектов сакрального означало бы разрушение самой идеи сакрального), авторы, как, например, Р. Маретт утверждают абсолютную разнородность двух миров - сакрального и профанного. Такая концепция приводит к утверждению, что эти две плоскости (или, иначе говоря, светское и священное) никак не связаны, едва ли не антагонистичны по своей сути. Однако такое разделение несколько чрезмерно и, скорее, можно говорить о том, что сакральное и профанное составляют тесно переплетенную общность и порой взаимно проникают.
Таким образом, после обзора основных школ определения сакрального представляется возможным сформулировать определение этого термина, в значении которого он и будет применяться в дальнейшей работе. Сакральное (лат."sacer" - "посвященный чему-то или кому-то") - нечто, не принадлежащее обыденному (профанному) миру, нечто божественное и находящееся вне пределов привычного восприятия человека; сакральное сверхъестественно и действия и события, совершаемые под влиянием сакрального также в немалой степени сверхъестественны.
Возвращаясь к проблеме определения империи как таковой, необходимо заметить, что фактор сакрального является одной из причин генезиса империи, как социально-политической системы. Возможно, концепт империи стоит разделить на два уровня, чтобы облегчить систематизацию познания. Первый уровень, который и будет назван империей - это концепт, всецело принадлежащий миру политического, профанного. Такая империя является полностью предметом политического анализа и может объясняться широким спектром определений, каждое из которых отражает те или иные черты этой системы. Суммировав такие определения, можно получить некоторое глобальное (все еще синдромное) определение, которое представит целый набор различных свойств и характеристик империи.
Второй же и более важный концепт империи, «империи духа», который обозначим латинским Imperium (данный термин используется без историко-смысловой нагрузки, которую он должен нести), принадлежит сакральному, вернее, лежит на границе сакрального и профанного, является больше комплексом идей, чем какой-то определенной и институционализированной процедурой или моделью. Imperium можно назвать и «имперской традицией», и «имперской идеей» - это сакрализованное представление о том, как и каким образом должны реализовываться функции государства и его институтов, как должна быть реализована общественно-политическая жизнь, какое, наконец, место занимают эти самые сакральные силы в жизни человека. Этот комплекс составляет суть мировоззрения этноса-носителя и дан ему некоей сакральной, высшей силой. Таким образом, ко всему вышеперечисленному, Imperium становится еще и миссией этого этноса. Подводя итог, можно сказать, что Imperium - это сплав иррациональных представлений этноса о сути власти, политики и наилучшем устройстве общества, государства и мира, определяющий развитие этого этноса и являющийся почвой, из которой вырастает империя а ее политическом смысле. Здесь уместно процитировать М. Ильина, сказанное им хотя и не совсем о рассмтариваемом здесь концепте: «Причина этого понятия кроется, вероятно, в том, что требовалось осмыслить и оценить значительную неопределенность, возникающую на пути империи от любого данного момента до идеальной точки обретения вечности и универсальности, свершения своей судьбы и миссии».
Imperium может и не приводить к созданию формальной империи, как субъекта мира профанного, навсегда оставаясь идеей. Здесь стоит обратиться к концепции центров, социологии Э. Шилза - согласно его теории Imperium можно назвать ценностным центром общества (или, central value system, CVS), в то время как империя мира профанного может считаться центром институциональным (central institutional system, CIS), хотя это, конечно, скорее верно для метрополии, центра самой империи. Это верно, конечно, не для каждого общества - можно привести примеры и воплощения Imperium вне имперской социально-политической системы. Именно существование такого концепта, такой идеи и позволяет обвинять, например, США в имперских устремлениях, называть США империей; или, как известно из истории, называть СССР «империей зла». Возникает вопрос, почему это так происходит?
Во-первых, сакральное имеет две стороны - позитивную и негативную. Для общества, переживающего сакральное в его позитивном значении - это величайший символ единства и то, что подталкивает общество в целом и отдельных индивидов к совершению различных, часто великих, деяний. В этом аспекте сакральное выступает как фактор, объединяющий общества вокруг позитивного центра - сакральное становится CVS общества, меняя или отбрасывая другие (предыдущие) ценности и установки. Однако в то же время та же идея становится негативом для тех, кто противостоит первому обществу, для них идея воплощает сверхъестественное зло, с которым необходимо бороться, чтобы сохранить свой собственный CVS. Но, что интересно, этот центр также претерпевает изменения, чтобы лучше подходить обществу, которое озабочено противостоянием некоей внешней силе. Получается, что сакральный образ врага не менее важен в концепции Imperium, чем позитивная сторона этой идеи - ведь тем самым оказывается влияние даже на антагонистов, противостоящих порядку.
Империя (вернее, в большей мере Imperium) всегда ассоциируется с порядком. Даже для этносов, выступающих противниками имперского миропорядка, она воспринимается как некий Порядок (Новый, Старый, Вечный и т.д.), который угрожает привычному устоявшемуся ходу вещей. Этому можно или противостоять или подчиниться, потому что империя не приемлет сосуществования, она абсолютна и стремится к абсолюту - пока существует нечто вне империи, она неполноценна.
Вторая важная особенность Imperium заключается в том, что некоторые важные характеристики империи как социально-политической системы вовсе не обязательны и не предусматриваются идеей Imperium. Выявить синдромные критерии империи достаточно сложно, потому что любое исследование на такую тему неизбежно несет отпечаток субъективных воззрений автора. Тем не менее, проанализировав несколько наборов критериев, разработанных различными авторами, представляющими различные школу политической науки и смежных дисциплин, можно составить некоторое синтетическое определение, которое затем будет использоваться в работе.
Прежде всего, необходимо обраться к формальным признакам империи, которые были разработаны еще Ш. Айзенштадтом, а позднее более четко сформулированы другими исследователями, как, например, А. Шопар Ле-Бра:
- Территория империи должна быть существенно больше, чем средняя для эпохи и региона.
- Империя этнически неоднородна (в противовес т.н. национальному государству). Империя объединена некими другими факторами, которые стоят над этнической идентификацией.
- Империя имеет относительно большую временную протяженность.
- Власть в империи монолитна и находится в руках одного лица или группы.
- Империи свойственно стремление к неограниченной гегемонии.
В российской политической науке не так много трудов, посвященных имперской проблематике, которые бы давали четкие определения, но, например, можно обратиться к исследованиям Г.С. Кнабе, который выделял следующие критерии империи:
- Империя возникает в результате завоевания или экономической или политической интеграции одного этноса другим.
- Покоренные территории и народы включаются в единую государственную структуру, единую с народом, который выступает «ядром» этой структуры.
- Иерархизированная структура, которая основана на дифференциации этносов для создания максимальных преференций «главному» народу, который создает империю.
- Высокая роль армии и военной элиты, империи свойственна особая эстетика, своеобразный имидж имперской государственности.
- Этническая и прочая разнородность империи и большое значение военного элемента приводит к обострению национальных устремлений у народов, включенных в империю, а иногда приводит к развитию комплекса национального превосходства у народа-«ядра».
- Тяга империи к пирамидальной иерархии, приводящая к усилению роли центра и сведению всех нитей управления в одни руки.
Можно привести критерии, приведенные уже упоминавшейся Л.С. Гатаговой:
- Сакральный характер власти, обычно осуществляемой без посредничества промежуточных - между правителем и народом - органов и учреждений.
- Экспансия, как неизменная интенция и как «modus Vivendi», и ее следствие - размеры, масштабы территории (при этом ядро государства может быть совсем небольшим, приращение обеспечит экспансия).
- Наличие центра и периферии.
- Полиэтничность и доминирующий (хотя не всегда численно) этнос.
- Общая идеология или религия (не обязательно разделяемая большинством).
- Претензии на мировое значение или даже мировое господство.
Любопытна и классификация, построенная на противопоставлении, предложенная О.Ю. Малиновой. Классификацию («семантическую карту», как ее называет сама автор) можно представить в виде краткой текстовой схемы:
Многосоставность государства, в которое включено много народов, политических организаций и т.д. VS. Национальное государство
Центр и периферия (метрополии и колонии) + насильственное удержание VS.Федеративное или унитарное государство
Автократический способ интеграции территорий и общества «сверху», бесправие подданных. VS. Nation state, государство, ГО, демократия
Наличие универсальной объединяющей идеи, некоего глобального проекта VS. «Ночной сторож»
Влияние в мире, стремление распространить влияние на другие государства при сохранении ими формально независимости VS. «Нормальная страна»
Эту схему стоит прокомментировать - в антитезе с национальным государством с развитым гражданским обществом и демократией под автократическим способом подразумевается притеснение имперской системой групп и индивидов, нарушение их прав и свобод. Под «нормальной страной» подразумевается термин, введенный А. Шлейфером и Д. Трейманом для обозначения государства без лишних амбиций и устремлений.
Конечно, некоторые из этих критериев спорны - например, критерий включения покоренных структур в состав империи слишком размыт и может быть отнесен практически к любой социально-политической системе, которая интегрирует покоренные структуры, не менее сомнительно и утверждение непрерывном давление на население и насильственном удержании земель - существование многих имперских систем и способы их взаимодействия с интегрированными элементами доказывает обратное. «Империя есть принципиально разомкнутая, интенционально безграничная, устремленная к совпадению с Ойкуменой структура. Государство, напротив, всегда принципиально ограничено, это сообщество возникает в результате двойного тотализирующего действия - включения (inclusion) «своих» людей территорий и исключения (exclusion) «чужих» ( Каспэ С.И. Суррогат империи: о природе и происхождении федеративной политической формы.).
Так же и обуславливать империю сугубо обширностью территорий или непрерывной экспансией было бы чрезмерным. Например, последние века существования Византии - это история почти непрерывных потерь земли и отторжения территорий. Тем не менее, даже когда Византия контролировала только окрестности Константинополя и несколько островов, Константин XI оставался басилевсом, т.е. императором.
На основе приведенных критериев можно синтезировать несколько факторов, которые являются критическими для определения социально-политической системы как империи.
Во-первых, практически все авторы отмечают полиэтнический состав империй и большое разнообразие культур входящих в империю народов. Таким образом, можно признать, что империя представляет собой огромный конгломерат разнородных этносов с доминантой одного из них. Такую «пестроту» можно считать первым из признаков империи.
Во-вторых, большая территория также является неоспоримым свойством империи, хотя бы потому, что это напрямую следует из предыдущего критерия - большому количеству народов сложно или даже невозможно сосуществовать на ограниченной территории. При этом, необходимо учесть, что и стремление к экспансии является важным свойством империи, хотя это происходит, скорее, по причине проявления метафизического Imperium в реальной жизни, о чем будет говориться позднее. Имперские властные институты редко приводят к тотальной интеграции регионов - часто они остаются квазисамостоятельными, сохраняя определенные традиции и устои, которые не вступают в противоречие с декларируемыми метрополией и не опасны для целого.
В-третьих, у империи есть центр, и есть периферия, отношения между которыми достаточно специфичны в сравнении с другими социально-политическими системами. Речь идет как о духовно-ценностном центре (CVS), которые и обуславливает существование империи, оправдывает перед историей ее действия (конечно, это и есть Imperium), так и центр политический (CIS), который является проводником власти империи. Более того, сама империя стремится стать центром, метрополией известной ойкумены, гегемоном территорий - иначе идея о превосходстве имперского миропорядка и мироустройства будет подорвана и империя разрушится.
Итак, если привести эти критерии в систематический вид, то получится следующая схема:
- Существует Imperium, некий сакральный, духовный концепт-зародыш империи, сакральная санкция, обуславливающая осуществление миссии империи (это гипотетическое положение, рассматриваемое далее).
- Территория империи обширна.
- Империя включает в себя много этносов с одним доминирующим.
- Империя экспансивна и стремится к поглощению других систем.
- Империя относительно универсальна и приемлет самостоятельность субъектов, пока это не угрожает ей.
- Для империи важно деление на центр и периферию.
«Относительную» универсальность империи можно проиллюстрировать событиями римской истории - римской потому, что именно Древний Рим представляет собой наиболее яркое воплощение идеи империи и, фактически, ее колыбель. Конечно, еще до Рима были различные социально-политические образования, которые с теми или иными оговорками можно считать империями, но именно Рим дал миру империю «дистиллированную». Рим инкорпорировал самые различные этносы по мере расширения своих границ вне зависимости от агрессивности и свободолюбия этих народов. В каком-то смысле, это был процесс не столько военного завоевания, хотя слава римских легионов шла впереди них, сколько процесс политической, экономической и культурной интеграции. Религиозные и культурные традиции народов нередко встраивались в римскую систему (боги становились еще одним дополнением к римскому пантеону, а обычаи народа оставались его делом). Даже «завоевание» Рима варварам, за исключением сугубо военных столкновений, происходило с обратным знаком, чем завоевание одного, например, племени другим. Германские племена, которые в V веке переходили границу Рима, становились foederati (федераты, военные союзники), на них были возложены функции вспомогательных отрядов при римских легионах, а потом уже и самостоятельных военных частей по мере того, как вожди племен и племенная знать получали больший вес в рамках империи. Это, конечно, сыграло определенную роль в разрушении Римской империи. Нередко причины "падения" империй приписываются нашествиям варваров. Строго говоря, это совсем не так. Происходит нечто прямо противоположное. «Коллапс империи просто "засасывает" варваров, прежде всего те экзополитарные дружины, которые "пасли" оседлые роды (gentes) и порождения (nationes). В случае с Римом процесс засасывания начался раньше. В его ходе происходило частичное цивилизовывание варваров, равно как и варваризиция цивилизации» (Бакка П. Ильин М. Разгадывая Европу).
Из этого правила были и исключения, как, например, Карфаген и вся история Пунических войн. Карфаген представлял собой практически антипод Рима, основываясь на торговле и морском могуществе. Войны хорошо показали преимущества политики, организации и Идеи Рима. Так, во время Второй Пунической Войны, несмотря на ряд побед, одержанных Ганнибалом над римскими войсками, исход войны оказался решен в битве при Заме на территории Северной Африки (т.е. на территории Карфагена). Причин поражений во войнах, а затем и полного разрушения после третьей войны, Карфагена можно несколько:
- Карфаген использовал в войнах большей частью наемные войска, которые не отличались верностью потому, что они никак, кроме денежных выплат, с Карфагеном связаны не были. Рим же опирался на легионы, состоящие из граждан, которые сражались за вечный город и его интересы добровольно и из чувства патриотизма. Многое зависело и от успехов в боях - пока Ганнибал побеждал, союзники Карфагена множились, но как только дела (особенно в Испании) для Карфагена пошли неважно, многие наемники их предали, порой даже переходя на сторону римлян
- На стороне Рима оказалось преимущество, как в ресурсах, так и в стратегии. Тактически, победы одерживал Ганнибал, но Карфаген растянул коммуникации и не мог поставлять подкрепления своей италийской армии. В первый год войны Рим имел всего 6 полных легионов, к концу же сражалось уже 25.
- Рим не мог проиграть эту войну в принципе, т.к. воевал не с равным врагом, а некоей внешней угрозой, представляющей опасность для порядка, олицетворяемого Римом. Морально - психологическое превосходство, один из самых важны в военной науке факторов, оказался полностью на стороне Рима.
После поражения в третьей войне Карфаген (в исполнение мечты Катона) наконец был разрушен, такая же судьба постигла и некоторых его союзников. Такое поведение Рима несколько не соответствует универсализму империи, но нужно понимать, что иного исхода быть не могло. Для римских граждан и правителей Карфаген олицетворял абсолютно чуждое мировоззрение и миропонимание, которое было не лишено экспансивных амбиций и бросало тем самым империи вызов.
Говоря об Imperium в свете выделенных критериев империи профанной, нужно отметить, что при попытке исполнения своей миссии народом-носителем этой Идеи, начинают складываться и исполняться те качества империи, что были выделены. Если наблюдается перекос в какую-либо сторону или же что-то остается несоблюденным, то империю ждет достаточно печальная судьба. Тем не менее, нельзя думать, что Imperium подобно кулинарной книге содержит набор рецептов по созданию империи - большинство критериев соблюдаются этносом-носителем в процессе созидания по наитию. Представив Imperium как предвестника создания империи, можно говорить о том, что он представляет собой некое «зерно», или своего рода «ДНК» империи мира профанного, без которой ее построение практически невозможно.