" Мир моей травмы"
Оригинал взят у ameli39 в " Мир моей травмы"
Девушка делится своим опытом переработки травмы...
"Наконец-то установилось внутреннее равновесие. Мне понадобилось 3 года, чтобы приспособиться к бреши, которая образовалась во мне после расставания с другом. Бреши, в которую мир просто хлынул, вызывая ужас и страх. Память стерла лишнее, остался опыт переживаний и новое знание о себе. Может быть, даже новая я. Пробую сейчас разобраться, почему так глубоко и сильно ранило, почему даже сейчас всплывают отголоски. Понимаю, что я внутренне живу по-другому после этого события.
Что такое шизоидный тип характера, я знаю изнутри. Я - отдельно, мир - отдельно. Между нами - мертвая территория, которая контролировалась бдительно и непрерывно. Каждый, кто попадал в зону взаимодействия, мгновенно тестировался - опасно, неопасно. Я бы не смогла объяснить, как и что делаю, это было на уровне ощущений. Результат один - мертвая территория между мною и другим или бесконечна и непреодолима, или преодолима, но расстояние все равно должно быть сохранено. Сейчас я понимаю все эти механизмы взаимодействия, но тогда я гордилась тем, что нет таких переживаний, которые могут вывести меня из равновесия, всегда ощущала некоторый внутренний холод и отчужденность от других. Это состояние создавало чувство полного комфорта и защищенности. Достать меня было невозможно. Снежная королева - любимый образ детства. Всегда одна, в своем собственном мире, полном чудес и открытий. Интеллектуализация - любимый способ справляться с любым напряжением. Вот только потребность делиться чудесами была непреодолимой. Мне всегда нужно было кому-то рассказывать свои наблюдения и открытия. Подспудно было чувство, похожее на тоску, объяснить которую не могла, будто не хватало чего-то. Сейчас знаю, что это неудовлетворенность была от невозможности быть с другим человеком рядом, чувствовать его и принимать его. Тогда я этого не знала. Внутреннее одиночество казалось единственным и лучшим способом существования.
И вдруг я встретила человека, который за всеми моими интеллектуальными маскировочными маневрами увидел меня реальную - чувствительную и тонкую. Он легко развеивал туман из многословия и многомыслия и общался со мной, понимая каждое движение души. Это была первая встреча за всю мою жизнь. Нет необходимости избегать и прятаться в свой мир - мы похожи, как близнецы. Взаимопонимание с полуслова, полувзгляда. Мой мир преобразился, в нем появился другой человек, за которого я могу отдать жизнь.
Раньше я посмеивалась над подобными метафорами, ведь равновесие и холод были идеалом, который поддерживался всеми силами. Но теперь хлынули чувства, и такие, что упасть в обморок от их избытка или умереть от любви, как описывают в романах, стало реальностью. Я это ощущала. Язык разума был бессилен это остановить. Никогда не думала, что способна на такое переживание полноты жизни, радости от всего, с чем соприкасалась - люди, природа, книги и все, все, все. И самое острое переживание - ощущение ни с чем не сравнимой безопасности. Будто в мире нет ничего, что может заставить трепетать меня в тревоге и вызывать страх. Это было как откровение.
Мои отношения с близкими стали теплее - появилось больше терпимости и мягкости. Я поняла, как это - чувствовать и понимать чувства других людей. Учеба в гештальт - программе была в самом разгаре. Я просто наслаждалась работой. Я научилась выдерживать приближение к другим людям и не убегать из контакта моментально. «Мертвая территория» стала обживаться и прорастать теплыми чувствами, тревога стала выносимой. Это было совершенно новое состояние для меня. Но это - внутри.
По фактам реальности я замужем, он тоже не свободен. Последние два года до этой встречи наши отношения с мужем были очень шаткими. Сил на развод у меня не хватало, а тут, влюбившись, я просто как ракета стремительно и быстро разорвала отношения и уехала к родителям.
Я - в другом городе за тысячу километров. У него - своя жизнь, сложные отношения с бывшей семьей. Два года ожидания и надежд. И потом - крушение всех надежд. Вместе быть невозможно. Мир треснул. Границы этого события для меня и сейчас очень четкие: он отдельно и недоступен вообще, я отдельно и меня переполняет нечто.
Волнение, возбуждение, обида, горечь, страх. Это был клубок очень сильных переживаний, вспыхнувших одновременно. Моя рациональная часть разлетелась в прах, захлестывало нечто и мозги просто не могли объяснить происходящее. Ведь все было под контролем, откуда взялось это крушение?
Взрыв, катастрофа, ужас - все одновременно. Меня било так, что я неделю после последнего разговора не могла есть, спать, сидеть на месте. Но самое отчетливое ощущение, которое просто захлестывало - ужас, ни с чем не сравнимый ужас и страх. Мир разделился на белое и черное. Казалось, что я сделала что-то неправильно, в какой-то момент совершила ошибку. И вся жизнь пронеслась перед глазами. Каждый поступок, заслуживающий быть ошибкой, представал в фатальном свете. Я чувствовала себя ничтожеством, недостойным любви. Это было как непрерывный крик ужаса. Чувство такой беспомощности, будто мир превратился в неприступную стену глухого молчания и невыносимого отчуждения. Даже дождливое небо казалось угрожающим и карающим. Я ощущала себя букашкой в мире, который надвигается стеной до неба, сжимающим тоннелем, реально давит и рвет на части. Ощущение невыносимой оголенности, беззащитности, беспомощности. Ужас уничтожения, будто смерть перед глазами. Внутренняя крепость была пробита или разрушена и меня затапливало. Контроль, как рычаг управления чувствами, перестал существовать.
На счастье, трехдневка по гештальт-терапии состоялась примерно через пару недель после этого внутреннего взрыва. Я помню только тренера, наше с ним общение, и мою попытку работать в группе, чтобы спастись. Ужас и горе от расставания лишали возможности видеть и слышать кого-либо. Группу штормило. Тогда я хорошо прочувствовала, что крепость из холода и рациональности защищала сердцевину шизоидной неприступности - чувствительность до полутонов, интуитивность, мягкость. Эта встреча с собой, такой беззащитной и уязвимой, меня потрясла. Способов защититься от угрожающего мира больше не было. Казалось, будто я разлетелась на кусочки, и собраться просто не возможно. Произошла потеря, непостижимая для всего моего существа. Даже сейчас мне трудно вспоминать это одновременное сосуществование беззащитности и надвигающегося, давящего мира.
Возможно, тогда я впервые по-настоящему заметила реакцию группы на свои действия. Теперь понимаю, что всегда действовала импульсивно - безоглядно влетала во взаимодействие от тревоги. Когда участники группы начинали реагировать на мои действия, уже легче было контролировать ситуацию. Моего напряжения становилось меньше или оно было не так ощутимо. Теперь ситуация изменилась. Группа была воплощением того мира, который вызывал ужас, поэтому внимательно, напряженно всматривалась в происходящее и привычно ждала, что буду уничтожена. А в реальности в ответ на свои провокации вдруг получила понимание и тепло. Это было новое потрясающее ощущение, причем повторить его было легко - достаточно обратиться к группе за поддержкой.
У меня и сейчас перед глазами люди, которых я тогда, пожалуй, впервые увидела по-настоящему. Ощущение тепла, принимающих и искренних объятий другого человека просто впечаталось в опыт тела. И появилась надежда, что все не так страшно и плохо, как у меня нарисовалось. Что я в порядке, и, главное - не одна. Мне трудно передать всю глубину этого знания и ощущения, но это был решающий в исцелении момент.
На личную терапию тоже начала ходить сразу и много. Первое время встречались два раза в неделю - семь дней мне казались вечностью в этом шторме чувств, боялась, что не выдержу ощущения брошенности. Из опыта личной терапии поняла, что другой человек - это ниточка, за которую можно держаться, чтобы быть в равновесии. От отчаяния и страха вцепилась в возможность диалога. Вариантов, кроме как довериться другому человеку, не было: или доверять, или погибать. Было ощущение, что мой внутренний мир расползается на части, собрать которые нет сил. Теперь были боль, печаль и страх, но они были более переносимы, чем ужас уничтожения. Сила переживаний снижалась, я начинала слышать и видеть реальность вокруг себя. А уверенность моего терапевта вселяла в меня надежду. Постепенно, с помощью моего психотерапевта, восстанавливался привычный мир, привычный способ все расставлять по полочкам с помощью интеллекта и не тонуть в эмоциях. Я бесконечно благодарна своему психотерапевту за терпение и кропотливость, которые она проявляла, чтобы помочь мне собраться.
Через три месяца после разрыва отношений я нашла работу в детском саду. Моя профессиональная часть начала восстанавливаться и это поддерживало жизненный тонус. Я очень боялась, что после такого крушения не смогу больше быть психотерапевтом. Профессиональная часть восстанавливалась и в группе. Трехдневки продолжались, там ко мне возвращалось чувство устойчивости и безопасности мира. «Глаза открылись» - это была не метафора, а реальное ощущение. Я видела других людей, и мне с ними было хорошо, безопасно. Свой мир я собирала по кусочкам. Эмоции, ум, ощущение, что я есть в этом мире - все приходило в равновесие и поддавалось контролю.
Детский сад как работа был временным пристанищем. Я вернулась работать в кардиологический стационар, и теперь думаю, что это тоже метафора - выросла из детства, повзрослела, стала самостоятельной.
История моего восстановления может стать сюжетом для романа, так много там подробностей и нюансов, в которых легко раствориться и исчезнуть - любимый способ избегания тревоги. Сейчас тоже трудно говорить о главном. Что чувствую, когда встречаю других людей? Как удалось выжить, ведь удар попал в самую сердцевину - доверие и безопасность были сметены. Мне и сейчас очень трудно проявляться и сохранять равновесие между желанием быть и одновременно спрятаться. Но неожиданно, незаметно пришло ощущение равновесия и спокойствия.
Самое важное в опыте моего восстановления - это новые ощущения от присутствия других людей. Пожалуй, именно гештальт-группа помогла мне больше всего в понимании себя. Именно там мне удалось почувствовать, что такое тепло, забота, принятие, что можно чувствовать безопасность в контакте с другим человеком. Ощущение доверия отпечатывалось на уровне тела. В группе я рисковала, стремительно «вылетала» в контакт, не замечая и не слыша никого вокруг себя. Группа давала обратную связь, и я привыкала видеть других людей и осознавать свою тревогу. Из-за тревоги мне трудно слышать свои чувства. Но я учусь справляться с этим и не убегать, как раньше на первых секундах общения.
Кажется, могла бы бесконечно рассказывать историю своего возвращения. Каждый день был как первый, когда приходилось себя создавать заново с каким-то упорством и внутренней непримиримостью. Я училась жить с болью. Только сейчас, спустя три года, приходит понимание того, что я приобрела за это время борьбы и барахтанья. Опыт травматических переживаний помогает в работе. Мне понятно, что происходит с человеком, переживающим боль, страх, беспомощность, бессилие, отчаяние. Люди, с которыми я разговариваю об их тяжелых переживаниях, больше доверяют и легче принимают поддержку. Они видят и чувствуют - я жива, хотя и пережила нечто подобное, значит, и они справятся.
Сегодня в моей жизни установилось равновесие. Я закрываю глаза и слушаю тишину внутри. Покачивает на волнах тепла и спокойствия. Я улыбаюсь тем, о ком думаю, и кто думает обо мне. Вика, Олечка, Ира, Таня, Катюша. У меня никогда не было так много тех, кто рядом, с кем не страшно и тепло. Иду вперед по жизни, иногда чуть прихрамываю, но это - воспоминания и опыт. В том месте, где образовалась брешь, теперь строю калитку - открывается и закрывается для других, когда захочу. Но работа еще не закончена.
А сейчас дышу и лицо подставляю ветру, тихо улыбаюсь, когда с подружкой вышагиваем по улицам хорошеющего города. Я выжила."
автор Наталья Могучая
Девушка делится своим опытом переработки травмы...
"Наконец-то установилось внутреннее равновесие. Мне понадобилось 3 года, чтобы приспособиться к бреши, которая образовалась во мне после расставания с другом. Бреши, в которую мир просто хлынул, вызывая ужас и страх. Память стерла лишнее, остался опыт переживаний и новое знание о себе. Может быть, даже новая я. Пробую сейчас разобраться, почему так глубоко и сильно ранило, почему даже сейчас всплывают отголоски. Понимаю, что я внутренне живу по-другому после этого события.
Что такое шизоидный тип характера, я знаю изнутри. Я - отдельно, мир - отдельно. Между нами - мертвая территория, которая контролировалась бдительно и непрерывно. Каждый, кто попадал в зону взаимодействия, мгновенно тестировался - опасно, неопасно. Я бы не смогла объяснить, как и что делаю, это было на уровне ощущений. Результат один - мертвая территория между мною и другим или бесконечна и непреодолима, или преодолима, но расстояние все равно должно быть сохранено. Сейчас я понимаю все эти механизмы взаимодействия, но тогда я гордилась тем, что нет таких переживаний, которые могут вывести меня из равновесия, всегда ощущала некоторый внутренний холод и отчужденность от других. Это состояние создавало чувство полного комфорта и защищенности. Достать меня было невозможно. Снежная королева - любимый образ детства. Всегда одна, в своем собственном мире, полном чудес и открытий. Интеллектуализация - любимый способ справляться с любым напряжением. Вот только потребность делиться чудесами была непреодолимой. Мне всегда нужно было кому-то рассказывать свои наблюдения и открытия. Подспудно было чувство, похожее на тоску, объяснить которую не могла, будто не хватало чего-то. Сейчас знаю, что это неудовлетворенность была от невозможности быть с другим человеком рядом, чувствовать его и принимать его. Тогда я этого не знала. Внутреннее одиночество казалось единственным и лучшим способом существования.
И вдруг я встретила человека, который за всеми моими интеллектуальными маскировочными маневрами увидел меня реальную - чувствительную и тонкую. Он легко развеивал туман из многословия и многомыслия и общался со мной, понимая каждое движение души. Это была первая встреча за всю мою жизнь. Нет необходимости избегать и прятаться в свой мир - мы похожи, как близнецы. Взаимопонимание с полуслова, полувзгляда. Мой мир преобразился, в нем появился другой человек, за которого я могу отдать жизнь.
Раньше я посмеивалась над подобными метафорами, ведь равновесие и холод были идеалом, который поддерживался всеми силами. Но теперь хлынули чувства, и такие, что упасть в обморок от их избытка или умереть от любви, как описывают в романах, стало реальностью. Я это ощущала. Язык разума был бессилен это остановить. Никогда не думала, что способна на такое переживание полноты жизни, радости от всего, с чем соприкасалась - люди, природа, книги и все, все, все. И самое острое переживание - ощущение ни с чем не сравнимой безопасности. Будто в мире нет ничего, что может заставить трепетать меня в тревоге и вызывать страх. Это было как откровение.
Мои отношения с близкими стали теплее - появилось больше терпимости и мягкости. Я поняла, как это - чувствовать и понимать чувства других людей. Учеба в гештальт - программе была в самом разгаре. Я просто наслаждалась работой. Я научилась выдерживать приближение к другим людям и не убегать из контакта моментально. «Мертвая территория» стала обживаться и прорастать теплыми чувствами, тревога стала выносимой. Это было совершенно новое состояние для меня. Но это - внутри.
По фактам реальности я замужем, он тоже не свободен. Последние два года до этой встречи наши отношения с мужем были очень шаткими. Сил на развод у меня не хватало, а тут, влюбившись, я просто как ракета стремительно и быстро разорвала отношения и уехала к родителям.
Я - в другом городе за тысячу километров. У него - своя жизнь, сложные отношения с бывшей семьей. Два года ожидания и надежд. И потом - крушение всех надежд. Вместе быть невозможно. Мир треснул. Границы этого события для меня и сейчас очень четкие: он отдельно и недоступен вообще, я отдельно и меня переполняет нечто.
Волнение, возбуждение, обида, горечь, страх. Это был клубок очень сильных переживаний, вспыхнувших одновременно. Моя рациональная часть разлетелась в прах, захлестывало нечто и мозги просто не могли объяснить происходящее. Ведь все было под контролем, откуда взялось это крушение?
Взрыв, катастрофа, ужас - все одновременно. Меня било так, что я неделю после последнего разговора не могла есть, спать, сидеть на месте. Но самое отчетливое ощущение, которое просто захлестывало - ужас, ни с чем не сравнимый ужас и страх. Мир разделился на белое и черное. Казалось, что я сделала что-то неправильно, в какой-то момент совершила ошибку. И вся жизнь пронеслась перед глазами. Каждый поступок, заслуживающий быть ошибкой, представал в фатальном свете. Я чувствовала себя ничтожеством, недостойным любви. Это было как непрерывный крик ужаса. Чувство такой беспомощности, будто мир превратился в неприступную стену глухого молчания и невыносимого отчуждения. Даже дождливое небо казалось угрожающим и карающим. Я ощущала себя букашкой в мире, который надвигается стеной до неба, сжимающим тоннелем, реально давит и рвет на части. Ощущение невыносимой оголенности, беззащитности, беспомощности. Ужас уничтожения, будто смерть перед глазами. Внутренняя крепость была пробита или разрушена и меня затапливало. Контроль, как рычаг управления чувствами, перестал существовать.
На счастье, трехдневка по гештальт-терапии состоялась примерно через пару недель после этого внутреннего взрыва. Я помню только тренера, наше с ним общение, и мою попытку работать в группе, чтобы спастись. Ужас и горе от расставания лишали возможности видеть и слышать кого-либо. Группу штормило. Тогда я хорошо прочувствовала, что крепость из холода и рациональности защищала сердцевину шизоидной неприступности - чувствительность до полутонов, интуитивность, мягкость. Эта встреча с собой, такой беззащитной и уязвимой, меня потрясла. Способов защититься от угрожающего мира больше не было. Казалось, будто я разлетелась на кусочки, и собраться просто не возможно. Произошла потеря, непостижимая для всего моего существа. Даже сейчас мне трудно вспоминать это одновременное сосуществование беззащитности и надвигающегося, давящего мира.
Возможно, тогда я впервые по-настоящему заметила реакцию группы на свои действия. Теперь понимаю, что всегда действовала импульсивно - безоглядно влетала во взаимодействие от тревоги. Когда участники группы начинали реагировать на мои действия, уже легче было контролировать ситуацию. Моего напряжения становилось меньше или оно было не так ощутимо. Теперь ситуация изменилась. Группа была воплощением того мира, который вызывал ужас, поэтому внимательно, напряженно всматривалась в происходящее и привычно ждала, что буду уничтожена. А в реальности в ответ на свои провокации вдруг получила понимание и тепло. Это было новое потрясающее ощущение, причем повторить его было легко - достаточно обратиться к группе за поддержкой.
У меня и сейчас перед глазами люди, которых я тогда, пожалуй, впервые увидела по-настоящему. Ощущение тепла, принимающих и искренних объятий другого человека просто впечаталось в опыт тела. И появилась надежда, что все не так страшно и плохо, как у меня нарисовалось. Что я в порядке, и, главное - не одна. Мне трудно передать всю глубину этого знания и ощущения, но это был решающий в исцелении момент.
На личную терапию тоже начала ходить сразу и много. Первое время встречались два раза в неделю - семь дней мне казались вечностью в этом шторме чувств, боялась, что не выдержу ощущения брошенности. Из опыта личной терапии поняла, что другой человек - это ниточка, за которую можно держаться, чтобы быть в равновесии. От отчаяния и страха вцепилась в возможность диалога. Вариантов, кроме как довериться другому человеку, не было: или доверять, или погибать. Было ощущение, что мой внутренний мир расползается на части, собрать которые нет сил. Теперь были боль, печаль и страх, но они были более переносимы, чем ужас уничтожения. Сила переживаний снижалась, я начинала слышать и видеть реальность вокруг себя. А уверенность моего терапевта вселяла в меня надежду. Постепенно, с помощью моего психотерапевта, восстанавливался привычный мир, привычный способ все расставлять по полочкам с помощью интеллекта и не тонуть в эмоциях. Я бесконечно благодарна своему психотерапевту за терпение и кропотливость, которые она проявляла, чтобы помочь мне собраться.
Через три месяца после разрыва отношений я нашла работу в детском саду. Моя профессиональная часть начала восстанавливаться и это поддерживало жизненный тонус. Я очень боялась, что после такого крушения не смогу больше быть психотерапевтом. Профессиональная часть восстанавливалась и в группе. Трехдневки продолжались, там ко мне возвращалось чувство устойчивости и безопасности мира. «Глаза открылись» - это была не метафора, а реальное ощущение. Я видела других людей, и мне с ними было хорошо, безопасно. Свой мир я собирала по кусочкам. Эмоции, ум, ощущение, что я есть в этом мире - все приходило в равновесие и поддавалось контролю.
Детский сад как работа был временным пристанищем. Я вернулась работать в кардиологический стационар, и теперь думаю, что это тоже метафора - выросла из детства, повзрослела, стала самостоятельной.
История моего восстановления может стать сюжетом для романа, так много там подробностей и нюансов, в которых легко раствориться и исчезнуть - любимый способ избегания тревоги. Сейчас тоже трудно говорить о главном. Что чувствую, когда встречаю других людей? Как удалось выжить, ведь удар попал в самую сердцевину - доверие и безопасность были сметены. Мне и сейчас очень трудно проявляться и сохранять равновесие между желанием быть и одновременно спрятаться. Но неожиданно, незаметно пришло ощущение равновесия и спокойствия.
Самое важное в опыте моего восстановления - это новые ощущения от присутствия других людей. Пожалуй, именно гештальт-группа помогла мне больше всего в понимании себя. Именно там мне удалось почувствовать, что такое тепло, забота, принятие, что можно чувствовать безопасность в контакте с другим человеком. Ощущение доверия отпечатывалось на уровне тела. В группе я рисковала, стремительно «вылетала» в контакт, не замечая и не слыша никого вокруг себя. Группа давала обратную связь, и я привыкала видеть других людей и осознавать свою тревогу. Из-за тревоги мне трудно слышать свои чувства. Но я учусь справляться с этим и не убегать, как раньше на первых секундах общения.
Кажется, могла бы бесконечно рассказывать историю своего возвращения. Каждый день был как первый, когда приходилось себя создавать заново с каким-то упорством и внутренней непримиримостью. Я училась жить с болью. Только сейчас, спустя три года, приходит понимание того, что я приобрела за это время борьбы и барахтанья. Опыт травматических переживаний помогает в работе. Мне понятно, что происходит с человеком, переживающим боль, страх, беспомощность, бессилие, отчаяние. Люди, с которыми я разговариваю об их тяжелых переживаниях, больше доверяют и легче принимают поддержку. Они видят и чувствуют - я жива, хотя и пережила нечто подобное, значит, и они справятся.
Сегодня в моей жизни установилось равновесие. Я закрываю глаза и слушаю тишину внутри. Покачивает на волнах тепла и спокойствия. Я улыбаюсь тем, о ком думаю, и кто думает обо мне. Вика, Олечка, Ира, Таня, Катюша. У меня никогда не было так много тех, кто рядом, с кем не страшно и тепло. Иду вперед по жизни, иногда чуть прихрамываю, но это - воспоминания и опыт. В том месте, где образовалась брешь, теперь строю калитку - открывается и закрывается для других, когда захочу. Но работа еще не закончена.
А сейчас дышу и лицо подставляю ветру, тихо улыбаюсь, когда с подружкой вышагиваем по улицам хорошеющего города. Я выжила."
автор Наталья Могучая