Stranger than Paradise
Есть такой американский артхаузный кинорежиссер немецко-ирландско-чешских кровей, Джим Джармуш. Больше все его сейчас знают за великолепный “Only Lovers Left Alive", вышедший в русском прокате как “Выживут только любовники". Ага, только любовники, и плохие переводчики. Прекрасность фильма это впрочем не отменяет. В нем показаны не просто идеальные отношения, но идеальное восприятие мира. Идеальная гармония между двумя. А возмущенный вопль Авы, “You are just a couple of condescending snobs!“, нужно вообще в золото, по мрамору, и на фамильный герб. :)
Так же Джармуша знают и за "Dead Man" (Мертвец) с Джонни Деппом. Этюд в стиле магического реализма, разворачивающийся в мистическом пространстве XIX-вечного американского Запада, его коренного населения, а так же поэзии Уильяма Блэйка. Для всех любителей точек сборки, ритуалов перехода, и состояний измененного сознания.
Как и со многими другими артхаузными режиссерами, мы с Алиной решили планомерно отсмотреть все фильмы Джармуша в хронологическом порядке. Это очень здорово делать с режиссерами, которых ты хочешь понять. Видишь как формируется и оттачивается их фирменный стиль, столь привлекший тебя в их поздних фильмах. Видишь из каких компонентов он собирался воедино, видишь где и как впервые появлялись элементы, которые потом рафинировались и становились центральными. Видишь так же полемику режиссера с самим собой, понимаешь где он разговаривает со своими старыми фильмами, где он зацикливается, а где происходит прорыв.
Один из моих любимых примеров - знаменитый пятый фильм Гринэвэя, "The Cook, The Thief, His Wife, and Her Lover". Если всмотреться в первые четыре его фильма, то в конце каждого из них, так или иначе, фигуру яркого и неординарного творца растаптывает обыденный мир потребителей и потребления. Простые и непростые человеческие потребности - секс, еда, власть, улитки, картины фламандских мастеров, неизбежный тлен всего сущего, триединая богиня - перемалывают творца своими жерновами, в пыль. А вот в пятом фильме происходит прорыв инферно. Яркое и творческое начало собирается воедино и наносит ответный удар. И только зная ту схему, которую здесь наконец ломают, понимаешь всю глубину наболевшего и весь хлещущий на экране энергетический гейзер. :)
Но я отвлекся. Этот пост про то, что мы с Алиной сели и посмотрели "Stranger than Paradise" (Страннее чем в Раю). Этот фильм был снят в 1984-м году, и это первый фильм Джармуша, если не считать “Permanent vacation” (Отпуск без конца), его дипломной работы.
Я был совершенно поражен тем, насколько он эстетически безупречен.
Он не создал у меня впечатление первого фильма. Да, он снят на соплях и бантиках, в трех с половиной локациях, почти без монтажа, и очевидно за смешные деньги. Но при этом не чувствуется ни творческого поиска, ни шероховатостей, ни недопиленностей. Фильм совершенно целостен, он представляет собой законченную, завершенную картинку. И она на удивление мало отличается от того, что мы видим в “Only Lovers Left Alive”.
Такое ощущение, что Джармуш пришел в кинематограф с уже полностью сформированной кинематографической эстетикой, а дальше просто искал точки и способы приложения.
С возрастом Джармуш, конечно, подобрел и научился прикладывать себя к ярким, модным, фантастическим элементам поп-культуры, гарантирующих немедленный контакт со зрителем: вампиры, там, зомби, Адам Драйвер... В "Stranger than Paradise" все совсем по другому, тогда режиссерский эквивалент юношеского максимализма воплощался в творческом минимализме.
Никаких рюшечек, только хардкор, только артхауз.
Сюжет минимален: на голову Вилли, венгерского иммигранта, мелкого игрока и жулика, живущего в Бруклине, в Нью-Йорке, на десять дней сваливается Ева (да-да), его юная кузена, только что прибывшая из Венгрии. Вилли изначально принимает это счастье в штыки, но потом начинает свыкаться. Затем Ева отбывает к тете в Кливленд. И вот, выиграв много денег на скачках Вилли и его друг Эдди, еще один игрок и мелкий жулик, отправляются за Евой чтобы увести ее из замерзшего Кливленда в солнечную Флориду...
Черно-белая палитра фильма минимальна. Диалоги миминальны. Декорации тоже минимальны. “Тот, кто хочет стать ближе к Богу - должен создать в себе пустоту". Кинематографическая красота подается зрителю в чистом виде, не будучи подслащенной ничем из того, что обычно делает ее удобоваримой для зрителя. Но смотрится все это на одном дыхании, и от чистоты визуального звучания это дыхание частенько перехватывает.
Имя фильма обыгрывает расхожее выражение "stranger in paradise" (чужой в раю), сделанное популярным одноименной песней, написанной для мьюзикла "Кисмет" в 1960х на мотив "Половецких танцев" Бородина. Все герои фильма - чужие в раю, каждый в своем, и каждый по своему. И Вилли, отчаянно пытающийся быть американцем, и Ева, отказывающаяся быть кем-либо кроме себя, и добрый, но ведомый Эдди. Прибыв вместе во Флориду, они оказываются гораздо сложнее, и страннее, окружающего их рая.
“Take my hand,
I'm a stranger in paradise
All lost in a wonderland
A stranger in paradise...”
Отдельно меня впечатлило то, насколько этот фильм пропитан готической эстетикой 90-х за десять лет до нее. :) Да, я знаю, что ранние 80-е это и есть время кристаллизации готической музыки из постпанка. Но пока оно там кристаллизировалось, тут нам уже выдают расфасованые кубики готического рафинада. Люблю находить малые истоки того, что впоследствие станет бурной рекой.
В образе Евы, в частности, невозможно не видеть сейчас прототип того, что потом назвали "девушкой Нила Геймана". Квинтэссенциальный типаж готической девушки, на который в 90-х равнялись все, кому не лень. И только увидев этот ранний вариант, ты понимаешь сколько в нем на самом деле из французского кинематографа "новой волны", которым вдохновлялся Джармуш.
“If I stand starry-eyed
That's the danger in paradise
For mortals who stand beside an angel like you...”
Посмотрев фильм, я восхищенно полез в интернет смотреть, что же это за актриса так великолепно сыграла Еву. Выяснилось, что это не совсем актриса. Это венгерская музыкантка, скрипачка, дочь театрального режиссера и драматурга, выросшая на подмостках авангардного нью-йоркского театра со скрипкой в руках.
Еще одна, оказавшаяся страннее, чем в раю.
Из всех промо-материалов фильма, больше чем официальные афиши и плакаты, мне нравится фотография, где Джармуш стоит в кадре и держит режиссерскую хлопушку, открывая одну из прекраснейших сцен фильма. Нравится тем, что он совершенно не выглядит чем-то чужим, или инородным. Наоборот, он кажется настолько частью кадра, что делает его законченным. Как будто-то бы это огромное пустое пространство в правой половине кадра существовало специально для него.
Как будто бы рай - это огромное пустое пространство, ждущее того, чтобы быть наполненным.
