Kandaules erasthe tes heotou gunaikos (Κανδαύλης ἠράσθη τῆς ἑωυτοῦ γυναικός)
Продолжим про Геродота. После вступления, и логоса о похищении женщин, начинается логос о царе Крёзе. Том самом, который "богат как". Он возникает в повествовании, когда Геродот обьявляет нам, что все эти стародавние байки персов и финикийцев о похищениях, кто их разберет, что там правда, а что нет. Но вот он сейчас нам расскажет о первом азиате, про которого он точно знает, что он неправедно учинил против греков вражду.
И рассказ о Крёзе, царе Лидии - один из прекраснейших во всей книге.
Но перед тем как рассказать нам его историю, нам нужно рассказать его предысторию. На Крёзе лежит проклятье за грехи его дальнего предка, который узурпировал власть над Лидией от правившего ей рода потомков Геракла. И вот Геродот начинает рассказывать историю этого предка
Логос царя Кандавла, его жены, и телохранителя Гигеса.
История эта вдохновила не одного писателя и художника на протяжении веков. Частично это потому, что ее сюжет стар как мир. Частично это потому, что она содержит в себе столь любимый в мире искусства, особенно изобразительного, сюжет - мужчина тайно лицезреет изысканно красивую женщину обнаженной. Как же любили средневековые миниатюристы изображать для частных клиентов в книгах часов классические библейские сюжеты на эту тему - царь Давид и Вирсавия, Сюзанна и старейшины, и т.д. Но в отличии от этих библейских сюжетов, здесь женщина далеко не играет роль пассивной жертвы. Она перехватывает на себя инициативу, и становится фокальной точкой происходящего.
“Что значит, безответная любовь..? Сейчас он мне за все ответит..!“
Получившаяся смесь политической интриги, эротики, и мистики не перестает вдохновлять читателей вот уже больше двух тысяч лет. И служить им уроком о том, что у лицезрения женщин обнаженными бывают последствия. :) Любители политического реализма и патриархального угнетения могут поспорить, что все это, разумеется, просто грамотный пиар распространенный Гигесом после успешной узурпации. Мол, я не хотел, это все царица меня заставила. Свалим все на женщину. Возможно в реальности это и было так. Но история, расказанная Геродотом мне нравится гораздо больше.
Впрочем не только мне. Нравилась она всем от Платона до бессчетного количества академических классицистов 19-го века. А из относительно современного, она лежит в основе взявшего Букер романа "Английский пациент" Майкла Ондатже, и взявшей 9 Оскаров одноименной его киноадаптации.
Впрочем, судите сами:
“...первым царем Сард из дома Гераклидов стал Агрон, сын Нина, внук Бела, правнук Алкея. Кандавл же, сын Мирса, был их последним царем. Цари, управлявшие этой страной до Агрона, были потомками Лида, сына Атиса, того лидийца, от которого весь нынешний народ (прежде называемый меонами) получил имя лидийцев. От них, по предсказанию оракула, получили власть Гераклиды. Последние вели свой род от Геракла и рабыни Иардана и правили в течение 22 людских поколений, 505 лет, причем всегда сын у них наследовал власть от отца вплоть до Кандавла, сына Мирса.
Этот Кандавл был очень влюблен в свою жену и, как влюбленный, считал, что обладает самой красивой женщиной на свете. Был у него среди телохранителей некий Гигес, сын Даскила, которого он особенно ценил. Этому‑то Гигесу Кандавл доверял самые важные дела и даже расхваливал красоту своей жены. Вскоре после этого (ведь Кандавлу предречен был плохой конец) он обратился к Гигесу с такими словами: “Гигес, ты, кажется, не веришь тому, что я говорил тебе о красоте моей жены (ведь ушам люди доверяют меньше, чем глазам), поэтому постарайся увидать ее обнаженной”. Громко вскрикнув от изумления, Гигес отвечал: “Что за неразумные слова, господин, ты говоришь! Ты велишь мне смотреть на обнаженную госпожу? Ведь женщины вместе с одеждой совлекают с себя и стыд! Давно уже люди узнали правила благопристойности и их следует усваивать. Одно из них главное: всякий пусть смотрит только за своим. Я верю, что она красивее всех женщин, но все же прошу: не требуй от меня ничего, противного обычаям”.
Так говорил Гигес, пытаясь отклонить предложение царя в страхе попасть из‑за этого в беду. Кандавл же возразил ему такими словами: “Будь спокоен, Гигес, и не бойся: я сказал это не для того, чтобы испытать тебя, и моя жена тебе также не причинит никакого вреда. Я подстрою сначала все так, что она даже и не заметит, что ты ее увидел. Тебя я поставлю в нашем спальном покое за закрывающейся дверью. За мной войдет туда и жена, чтобы возлечь на ложе. Близко от входа стоит кресло, куда жена, раздеваясь, положит одну за другой свои одежды. И тогда ты сможешь спокойно ею любоваться. Если же она направится от кресла к ложу и повернется к тебе спиной, то постарайся выйти через дверь, чтобы она тебя не увидела”.
Тогда Гигес уже не мог уклониться от такого предложения и выразил свою готовность. Когда Кандавл решил, что настала пора идти ко сну, то провел Гигеса в спальный покой, куда затем тотчас же пришла и жена. И Гигес любовался, как она вошла и сняла одежды. Как только женщина повернулась к нему спиной, Гигес постарался, незаметно ускользнув, выйти из покоя. Тем не менее женщина видела, как он выходил. Хотя, она поняла, что все это подстроено ее мужем, но не закричала от стыда, а, напротив, показала вид, будто ничего не заметила, в душе же решила отомстить Кандавлу. Ведь у лидийцев и у всех прочих варваров считается великим позором, даже если и мужчину увидят нагим.
Как ни в чем ни бывало женщина хранила пока что молчание. Но лишь только наступил день, она велела своим самым преданным слугам быть готовыми и позвать к ней Гигеса. Гигес же пришел на зов, уверенный, что ей ничего не известно о происшествии, так как и прежде он обычно приходил всякий раз, как царица его призывала к себе. Когда Гигес предстал перед ней, женщина обратилась к нему с такими словами: “Гигес, перед тобой теперь два пути; даю тебе выбор, каким ты пожелаешь идти. Или ты убьешь Кандавла и, взяв меня в жены, станешь царем лидийцев, или сейчас же умрешь, для того чтобы ты, как верный друг Кандавла, и в другое время не увидел, что тебе не подобает. Так вот, один из вас должен умереть: или он, соблазнивший тебя на этот поступок, или ты, который совершил непристойность, увидев мою наготу”. Пораженный ее словами, Гигес сначала не знал, что ответить, а затем стал молить царицу не вынуждать его к такому страшному выбору. Гигесу не удалось все же убедить ее. Тогда, видя, что выбор неизбежен - или убить своего господина, или самому пасть от руки палачей,- он избрал себе жизнь и обратился к царице с таким вопросом: “Так как ты заставляешь меня против воли убить моего господина, то скажи же, как мы с ним покончим?”. На это царица дала такой ответ: “Мы нападем на него на том самом месте, откуда он показал тебе меня обнаженной, и ты убьешь его во время сна”.
Обдумав совместно этот коварный план, Гигес с наступлением ночи проник в спальный покой вслед за женщиной (ведь она не отпускала Гигеса; выход ему был отрезан, и предстояло или самому умереть, или умертвить Кандавла). Тогда царица дала ему кинжал и спрятала за той же дверью. Когда же Кандавл заснул, Гигес, крадучись, пробрался к нему и, заколов его, овладел таким образом его женой и царством. Об этом рассказывает также Архилох из Пароса, который жил в то время, в ямбическом триметре.
Так‑то Гигес овладел царством, и дельфийский оракул подтвердил его право на престол изречением. Лидийцы же после убиения Кандавла в негодовании взялись за оружие, но приверженцы Гигеса договорились с остальными лидийцами о том, что Гигес останется их царем, если только оракул признает его. Оракул же изрек признание, и таким образом Гигес стал царем. Впрочем, Пифия добавила еще я такое изречение: Гераклиды будут отмщены в пятом потомке Гигеса. Однако лидийцы и их царь вовсе не придали значения этому оракулу, пока он не исполнился...”
