Удивительно, хотя и неудивительно: он не был сионистом и, по-моему, единственный среди оставшихся в живых бойцов гетто после войны остался в Польше (и в 1967 тоже из Польши не уехал - один из совсем немногих). Хотя Анилевич тоже ведь не был сионистом, а его имя в Израиле всё же почитается. Я думаю дело не только в том, что он не был сионистом, но и в том, что из него, в отличие от Анилевича, статую было не сделать никак - он мало того, что был жив, так еще и имел необыквенно прямой и острый язык, и категорически не выносил всяческого пафоса и мифотворчества. Вы, если найдете книгу, про которую я упомянул, почитайте там, например, как он умудрился уже, по-моему, в 70-е годы восстановить против себя американские еврейские общины: его пригласили выступить с рассказом о восстании и героизме, а он стал рассказывать о том, что мать Анилевича торговала на рынке рыбой, и юный Мордехай помогал маме сбывать несвежую рыбу, подкрашивал ей жабры, чтобы выглядела свежей. Такое рассказывать про ГЕРОЯ! Приглашавшая строна не выдержала, была крайне возмущена, и больше его в Америку не приглашали.
Думаю, что именно так. В израильской школе вообще очень последовательно обходили стороной тематику евреев, которые после второй мировой не были бы фиксированы на государстве Израиль. Про прелести исторической диаспоры можно было рассказывать без конца, но воспевать послевоенную, или вообще о ней сколько либо подробно рассказывать, никому не приходило в голову.
Еще аспект (Вы про это писали): мои родители и их знакомые, которые, читая какую-нибудь Правду за пределы междустрочья и не выходили, такой уж особой критичности по отношению к текстам сионизма не проявляли. Это приходило медленно и далеко не ко всем.
Хотя Анилевич тоже ведь не был сионистом, а его имя в Израиле всё же почитается. Я думаю дело не только в том, что он не был сионистом, но и в том, что из него, в отличие от Анилевича, статую было не сделать никак - он мало того, что был жив, так еще и имел необыквенно прямой и острый язык, и категорически не выносил всяческого пафоса и мифотворчества.
Вы, если найдете книгу, про которую я упомянул, почитайте там, например, как он умудрился уже, по-моему, в 70-е годы восстановить против себя американские еврейские общины: его пригласили выступить с рассказом о восстании и героизме, а он стал рассказывать о том, что мать Анилевича торговала на рынке рыбой, и юный Мордехай помогал маме сбывать несвежую рыбу, подкрашивал ей жабры, чтобы выглядела свежей. Такое рассказывать про ГЕРОЯ! Приглашавшая строна не выдержала, была крайне возмущена, и больше его в Америку не приглашали.
Reply
Еще аспект (Вы про это писали): мои родители и их знакомые, которые, читая какую-нибудь Правду за пределы междустрочья и не выходили, такой уж особой критичности по отношению к текстам сионизма не проявляли. Это приходило медленно и далеко не ко всем.
Reply
Leave a comment