Симонову сто лет!
Оригинал взят у shurigin в Симонову сто лет!
ТАНК
Вот здесь он шел. Окопов три ряда.
Цепь волчьих ям с дубовою щетиной.
Вот след, где он попятился, когда
Ему взорвали гусеницы миной.
Но под рукою не было врача,
И он привстал, от хромоты страдая,
Разбитое железо волоча,
На раненую ногу припадая.
Вот здесь он, все ломая, как таран,
Кругами полз по собственному следу
И рухнул, обессилевший от ран,
Купив пехоте трудную победу.
Уже к рассвету, в копоти, в пыли,
Пришли еще дымящиеся танки
И сообща решили в глубь земли
Зарыть его железные останки.
Он словно не закапывать просил,
Еще сквозь сон он видел бой вчерашний,
Он упирался, он что было сил
Еще грозил своей разбитой башней.
Чтоб видно было далеко окрест,
Мы холм над ним насыпали могильный,
Прибив звезду фанерную на шест -
Над полем боя памятник посильный.
Когда бы монумент велели мне
Воздвигнуть всем погибшим здесь, в пустыне,
Я б на гранитной тесаной стене
Поставил танк с глазницами пустыми;
Я выкопал его бы, как он есть,
В пробоинах, в листах железа рваных,-
Невянущая воинская честь
Есть в этих шрамах, в обгорелых ранах.
На постамент взобравшись высоко,
Пусть как свидетель подтвердит по праву:
Да, нам далась победа нелегко.
Да, враг был храбр.
Тем больше наша слава.
1939
...Это было первое стихотворение, которое я выучил сам, по своей инициативе. Мне было шесть лет. В нашей библиотеке был небольшой томик Симонова. Я до сих пор помню рисунок в конце стихотворения - застывший в пустыне танк с полуразвёрнутой башней и распущенной гусеницей. Я не знаю чем оно меня зацепило, но я читал его и перечитывал, пока не выучил наизусть. А уже к семи годам я знал наизусть уже десятка два его стихотворений и звонко читал их на семейных концертах. которые мы устраивали с сестрёнкой, превращая тёмную кладовку в двухкомнатной "хрущёвки" в сцену. Но это стихотворение я редко читал, потому что всегда на середине мне пероехватывало горло и слёзы застили глаза...
До сих пор Константин Симонов один из моих самых любимых авторов.
ТАНК
Вот здесь он шел. Окопов три ряда.
Цепь волчьих ям с дубовою щетиной.
Вот след, где он попятился, когда
Ему взорвали гусеницы миной.
Но под рукою не было врача,
И он привстал, от хромоты страдая,
Разбитое железо волоча,
На раненую ногу припадая.
Вот здесь он, все ломая, как таран,
Кругами полз по собственному следу
И рухнул, обессилевший от ран,
Купив пехоте трудную победу.
Уже к рассвету, в копоти, в пыли,
Пришли еще дымящиеся танки
И сообща решили в глубь земли
Зарыть его железные останки.
Он словно не закапывать просил,
Еще сквозь сон он видел бой вчерашний,
Он упирался, он что было сил
Еще грозил своей разбитой башней.
Чтоб видно было далеко окрест,
Мы холм над ним насыпали могильный,
Прибив звезду фанерную на шест -
Над полем боя памятник посильный.
Когда бы монумент велели мне
Воздвигнуть всем погибшим здесь, в пустыне,
Я б на гранитной тесаной стене
Поставил танк с глазницами пустыми;
Я выкопал его бы, как он есть,
В пробоинах, в листах железа рваных,-
Невянущая воинская честь
Есть в этих шрамах, в обгорелых ранах.
На постамент взобравшись высоко,
Пусть как свидетель подтвердит по праву:
Да, нам далась победа нелегко.
Да, враг был храбр.
Тем больше наша слава.
1939
...Это было первое стихотворение, которое я выучил сам, по своей инициативе. Мне было шесть лет. В нашей библиотеке был небольшой томик Симонова. Я до сих пор помню рисунок в конце стихотворения - застывший в пустыне танк с полуразвёрнутой башней и распущенной гусеницей. Я не знаю чем оно меня зацепило, но я читал его и перечитывал, пока не выучил наизусть. А уже к семи годам я знал наизусть уже десятка два его стихотворений и звонко читал их на семейных концертах. которые мы устраивали с сестрёнкой, превращая тёмную кладовку в двухкомнатной "хрущёвки" в сцену. Но это стихотворение я редко читал, потому что всегда на середине мне пероехватывало горло и слёзы застили глаза...
До сих пор Константин Симонов один из моих самых любимых авторов.