«Козлиное водительство»
Оригинал взят у fluffyduck2 в «Козлиное водительство»
О тайне династий.
Семья сына императора Александра II, будущего Императора Александра III, до восшествия на российский престол проживала в Аничковом дворце Санкт-Петербурга. В мае 1875 г. во дворце появляется новая обитательница - Александра Петровна Олленгрен. Её приняли на службу воспитательницей великих князей Николая Александровича и Георгия Александровича. Вместе с мамой в Аничков дворец переезжает её сын Володя, который с этого времени воспитывался и жил неразлучно с великими князьями: все трое вместе учились, играли, катались на шлейфах платьев великой княгини Марии Фёдоровны. Для Володи великие князья Николай и Георгий были просто Ники и Жоржик.
Сам Владимир Константинович в своих воспоминаниях, записанных писателем Ильёй Дмитриевичем Сургучёвым, так объясняет причину своей причастности к бытию великокняжеской семьи:
«…будущий Император Александр III (которого я считаю Государем гениальным), пони-мал, что детей своих не нужно особенно отдалять от земли и делать из них небожителей. Он понимал, что небожительство придет само собой, в свое время, а пока, суд да дело, нужно, чтобы они потоптались в обыкновенной земной жизни. Тепличные растения - непрочны. И потому на меня, на обыкновенного шалуна и забияку, он смотрел благосклонным глазом и прощал мне многие штуки. Я был представитель той простой, обыкновенной жизни, которую ведут миллионы его подданных, и, очевидно, по его плану нужно было, чтобы к этой обыкновенной жизни причастился будущий хозяин жизни, а пока что - его маленький сын».
«Император Александр III с семьёй у крыльца в Собственном саду» на Яндекс.Фотках
В любовном и благоговейном повествовании Олленгрена об «этой простой и очаровательной Семье» перед нами предстают удивительно живые образы маленького Ники и его родителей, картинки великокняжеской жизни, а также авторские размышления много пожившего и много повидавшего человека.
В одном из таких размышлений содержится насколько сильная и яркая, настолько же непонятная и неожиданная для современного городского жителя метафора:
«… в зрелые годы, я осознал свою аничковскую жизнь и понял, что тайна династий заключается в том, что они несут в себе особенную, я сказал бы - козлиную, кровь. Пример: если вы возьмёте самого лучшего, самого великолепного барана и поставите его во главе бараньего же стада, то рано или поздно он заведёт стадо в пропасть. Козлишко же, самый плохонький, самый шелудивенький, приведёт и выведет баранов на правильную дорогу.
На земле много учёных, но никому в голову не приходило изучить загадку династий, козлиного водительства, ибо таковая загадка несомненно существует. И еще другое ибо: стада человеческие, увы, имеют много общего со стадами бараньими. Я имею право сказать это, ибо едал хлеб из семидесяти печей.
И когда Ники, этот козлёнок, поправляя меня в пении, повелевал мне не ошибаться, он смотрел на меня такими глазами, которых я нигде не видал, и я чувствовал некоторую робость, совершенно тогда необъяснимую, как будто огонёк прикасался к моей крови».
Оказывается, в недалёком прошлом, а может быть и в наше время, в тех уголках земли, в которых ещё сохранилось сельское хозяйство патриархального типа, опытные пастухи используют козлов в качестве помощников. Если в отаре голов 15-20, пастух справляется сам, но для большой отары нужен вожак. Вот тогда пастух берёт козла, проводит его несколько раз по тропкам, с которых отаре сбиваться нежелательно. Козёл запоминает маршрут, и пастух вводит его в отару. Козёл нужен пастуху, поскольку баран осилить премудрость водительства не способен, и для того, чтобы овцы приняли вожака за своего.
В стадах человеческих что-то подобное происходит постоянно - порой незримо, а порой явно - достаточно вспомнить «болотное»: «вперёд, бараны!» Разница лишь в том, что в человечьих стадах слишком много баранов, мнящих себя умнее своих козлов, негодующих на них, стремящихся поставить во главе своей отары себе подобного барана и раз за разом замирать на краю очередной пропасти.
О тайне династий.
Семья сына императора Александра II, будущего Императора Александра III, до восшествия на российский престол проживала в Аничковом дворце Санкт-Петербурга. В мае 1875 г. во дворце появляется новая обитательница - Александра Петровна Олленгрен. Её приняли на службу воспитательницей великих князей Николая Александровича и Георгия Александровича. Вместе с мамой в Аничков дворец переезжает её сын Володя, который с этого времени воспитывался и жил неразлучно с великими князьями: все трое вместе учились, играли, катались на шлейфах платьев великой княгини Марии Фёдоровны. Для Володи великие князья Николай и Георгий были просто Ники и Жоржик.
Сам Владимир Константинович в своих воспоминаниях, записанных писателем Ильёй Дмитриевичем Сургучёвым, так объясняет причину своей причастности к бытию великокняжеской семьи:
«…будущий Император Александр III (которого я считаю Государем гениальным), пони-мал, что детей своих не нужно особенно отдалять от земли и делать из них небожителей. Он понимал, что небожительство придет само собой, в свое время, а пока, суд да дело, нужно, чтобы они потоптались в обыкновенной земной жизни. Тепличные растения - непрочны. И потому на меня, на обыкновенного шалуна и забияку, он смотрел благосклонным глазом и прощал мне многие штуки. Я был представитель той простой, обыкновенной жизни, которую ведут миллионы его подданных, и, очевидно, по его плану нужно было, чтобы к этой обыкновенной жизни причастился будущий хозяин жизни, а пока что - его маленький сын».
«Император Александр III с семьёй у крыльца в Собственном саду» на Яндекс.Фотках
В любовном и благоговейном повествовании Олленгрена об «этой простой и очаровательной Семье» перед нами предстают удивительно живые образы маленького Ники и его родителей, картинки великокняжеской жизни, а также авторские размышления много пожившего и много повидавшего человека.
В одном из таких размышлений содержится насколько сильная и яркая, настолько же непонятная и неожиданная для современного городского жителя метафора:
«… в зрелые годы, я осознал свою аничковскую жизнь и понял, что тайна династий заключается в том, что они несут в себе особенную, я сказал бы - козлиную, кровь. Пример: если вы возьмёте самого лучшего, самого великолепного барана и поставите его во главе бараньего же стада, то рано или поздно он заведёт стадо в пропасть. Козлишко же, самый плохонький, самый шелудивенький, приведёт и выведет баранов на правильную дорогу.
На земле много учёных, но никому в голову не приходило изучить загадку династий, козлиного водительства, ибо таковая загадка несомненно существует. И еще другое ибо: стада человеческие, увы, имеют много общего со стадами бараньими. Я имею право сказать это, ибо едал хлеб из семидесяти печей.
И когда Ники, этот козлёнок, поправляя меня в пении, повелевал мне не ошибаться, он смотрел на меня такими глазами, которых я нигде не видал, и я чувствовал некоторую робость, совершенно тогда необъяснимую, как будто огонёк прикасался к моей крови».
Оказывается, в недалёком прошлом, а может быть и в наше время, в тех уголках земли, в которых ещё сохранилось сельское хозяйство патриархального типа, опытные пастухи используют козлов в качестве помощников. Если в отаре голов 15-20, пастух справляется сам, но для большой отары нужен вожак. Вот тогда пастух берёт козла, проводит его несколько раз по тропкам, с которых отаре сбиваться нежелательно. Козёл запоминает маршрут, и пастух вводит его в отару. Козёл нужен пастуху, поскольку баран осилить премудрость водительства не способен, и для того, чтобы овцы приняли вожака за своего.
В стадах человеческих что-то подобное происходит постоянно - порой незримо, а порой явно - достаточно вспомнить «болотное»: «вперёд, бараны!» Разница лишь в том, что в человечьих стадах слишком много баранов, мнящих себя умнее своих козлов, негодующих на них, стремящихся поставить во главе своей отары себе подобного барана и раз за разом замирать на краю очередной пропасти.