Наталья
Карлик Филя, автомат, на спине которого, выглядел, словно весло от драккара, настойчиво тарабанил в калитку. Позади него стояла нетрезвая Аня и еще пара бойцов обычного человеческого роста, тоже при оружии. Шел первый час ночи. Хозяева, окутанные ранним деревенским сном, на стук не поддавались, но и Филя отступать был не намерен, очень уж хотелось военной романтики…
Дело было в Фащевке, куда наша рота перебралась с двадцатого блокпоста из-под Шахтерска. Скрытное ночное передвижение по пересеченной местности вдоволь накормило тогда бойцов жирной, с примесями угля, пылью желтеющих донбасских прерий. Рота зашла на смену какого-то казачьего подразделения, от которого к нашему приходу в деревне практически не осталось и следа. Только лишь забытый в одном из гаражей, сломанный восьмидесяти двух миллиметровый миномет и с десяток ящиков мин к нему напоминали о присутствии здесь совсем еще недавно своих. Людей расквартировали по разным частям деревни повзводно, для несения караульной службы. И как это обычно бывает, тут и там начались пьянки и поиски свободной солдатской любви. Очень скоро обнаружились две сердобольные барышни, обе Натальи, готовые входить в положение повоевавшей окопной братии на условиях скромных вознаграждений в форме не самой качественной тушенки, из скудных припасов ополченцев.
Натальи, одна из которых, лет семнадцати, с широкой костью, сочными, налитыми задором ранней зрелости, торчащими вразлет грудями, маняще покачивающимися при ходьбе и другая, несколькими годами старше, являвшая собой полную противоположность подруги по внешним параметрам, худая, мелкая, с мальчишечьим лицом, с первого дня прогуливались по улицам, привлекая к себе внимание бойцов звонким нарочитым смехом. Первым на пленительный грудной размер младшей Натальи клюнул Питон, рыжий долговязый водитель никогда не упускавший возможность заправиться горячительным, но при этом являющийся романтиком. Разница в возрасте с жертвой, исчислявшаяся чуть менее двадцатью годами, никоим образом не повлияла на страстное обоюдное притяжение. Питон разбил пару неразлучных подружек и стал прогуливаться с младшей Натальей, прилюдно обмениваясь с нею томными взглядами, воздыханиями, а то и продолжительными страстными публичными поцелуями в губы.
- Эта девушка моя, - повторял он сослуживцам. - Я собираюсь на ней жениться, если кто ее тронет, застрелю, - добавлял Питон, пытаясь придать своим словам наибольшую значимость. Как правило, эти его откровения во взглядах сослуживцев вырисовывали лаконичную оценку, которую можно было бы сейчас выразить одним довольно точным словом из «великого русского», но я, мой дорогой читатель, воздержусь, дабы не скатываться в этом повествовании к матерщине, надеясь при этом, что ты меня однозначно понял.
Как я уже говорил, помимо того, что Питон любил выпить, он еще и был водителем, а, следовательно, свободное время у Натальи было. И тогда, совершенно без зазрения совести, обе Натальи выдавали бойцам оптом оральной любви, под честное слово о том, что Питону никто ничего не расскажет. И бойцы слово держали. Натальи расхаживали по всему селу, и пользовались огромным интересом у многих военных, остается лишь загадкой тот факт, как слухи не дошли до влюбленного Питона, ведь в мужском коллективе подобные вести разносятся довольно быстро. Было даже случай, когда Питон пришел куда-то, и с недоумением обнаружил, что его возлюбленная с подругой «просто зашли в гости» к квартирующемуся в пустующем доме отделению бойцов. И тогда, влюбленный мачо, дабы сразу расставить все точки над «и», и показать, что он тут главный, и это его женщина, схватил свою возлюбленную в охапку и показательно слился с нею в горячем поцелуе, поедая ее своим языком. Стоит ли говорить, что на лицах присутствующих при этом отразился весь несметный букет саркастических недоумений.
Где-то спустя месяц, рота вошла в Никишино, оставив Наталий и Фащевку в десятикилометровом тылу. Старшая Наталья куда-то уехала, а младшая одиноко прогуливалась по улицам, скучая и вздыхая по совсем еще недавним денькам, когда она была так популярна и страстно любима. Оставшиеся в тылу люди из взвода обеспечения в основном представляли собой довольно взрослый контингент, которому быстрая любовь была не столь надобна.
Но спустя, пару недель скуки и тоски, уже затемно, в село въехало пару тентованных Уралов. Минометчики устало выгружали свои пожитки, расселялись по опустевшим домам. Одним из них был карлик Филя - боец с ростом одиннадцатилетнего мальчика, но хваткой мужчины. Первым, о чем он поинтересовался у оставшихся здесь тыловиков, как тут обстоят дела с передним удовольствием, поглядев на него сверху вниз, кто-то из мужиков иронично ткнул пальцем в сторону калитки, ведущей во двор возлюбленной Питона. А тут еще, неясно откуда взялась слегка нетрезвая Аня, как оказалось, живущая на другом конце большого села. Видя нескольких головорезов с горящими взглядами, возглавляемых лилипутом, она никак не решалась разрешить им проводить себя домой и на выручку Филиной настойчивости пришла информация про Наталью.
Итак, карлик Филя продолжал настойчиво долбить в запертую изнутри железную калитку. Наконец, где-то во дворе протяжно скрипнула дверь, а следом послышались неуверенные шаги в темноте. Филя поправил на плече автомат и хыкнул, настраиваясь на серьезный разговор. Лязгнул засов и в полумраке нарисовалось помятое крепким сном мужское лицо. Отец Натальи, морщась, пытался разобрать присутствующих, знакомое лицо односельчанки вызвало его недоуменный кивок.
- Добрый вечер, - раздалось откуда-то снизу, голосом, который можно было бы принять за розыгрыш с использованием гелия. Мужчина, на уровне своего пояса, обнаружил впившийся в себя немигающий уверенный взгляд Фили. - Добрый вечер, - настойчиво повторил тот.
- Добрый вечер, - промямлил мужчина и еще более недоуменно оглядел стоящих позади Фили военных и односельчанку.
- Аня. Она одна боится идти домой, - продолжил лилипут.
- А? - вновь опустил глаза вниз мужик.
- Одна боится идти, время позднее уже. Позовите Наташу, пусть она ее проводит, - без тени какого-либо сомнения, заключил Филя. - Совсем ведь поздно уже, - добавил он пытаясь быть максимально убедительным.
Мужик еще раз оглядел двух, стоящих позади односельчанки лбов с автоматами. Противоречия, возникшие в его голове, исказили заспанное лицо недоуменной гримасой.
- Так она спит уже, - попытался возразить мужик.
- Просто Аня одна боится идти, совсем поздно уже, да, Аня? - для придания большего веса своим словам призвал на помощь девушку Филя. Аня стояла позади молча, хлопая расширенными нетрезвыми глазами, и все присутствующие, в буквальном смысле, кожей ощущали бесперспективность ситуации.
- Да, - вдруг, выдержав длинную паузу, неожиданно и как-то обреченно поддержала идею фикс Фили, Аня.
Мужчина онемел. Очевидность происходящего была настолько явной, что ее было видно словно днем.
- Проводим ее просто и придем, - непонятно уже, по какому кругу, повторил Филя.
Постояв еще мгновение, мужчина обреченно вздохнул и ушел в темноту…
Рано утром Наталья возвращалась домой походкой женщины, имевшей много страстной ночной любви и взглядом приторной сытости бренностью бытия.