Романтическая литература - элитная ли?
Можно ли представить, чтобы писатель - один отдельно взятый писатель - был бы столь популярен как личность, так, чтобы его похороны превратились в национальное событие? Нам рассказывают про похороны Пушкина - но похороны Гюго и рядом не стояли по количеству "провожающих".
Чем же заслужил этот романтик всенародную любовь?
Тем, что писал "на потребу".
"Оригинальная" романтическая литература 19 века в целом, несмотря на нынешние претензии на "элитарность" у тех, кто ее читает не по школьной программе, а себе в охотку, на деле мало отличается от нынешней "попсы", которыми завалены стеллажи книжных магазинов. Авторы не интересовались развитием характеров персонажей, а шли по клише, сходу навешивая ярлыки злодеев или ходячих добродетелей своим героям. Вплетали обилие фантастических пейзажей, дальних стран (иногда впадая в смешные "ляпы", вроде "развесистой клюквы"), отдаленных от нас времен (исторический роман, как учат нас все, зародился именно в 19 веке и до сих пор мало поменялся как жанр), различных экстремальных ситуаций, мистики и ужасов.
Чем более рациональным становилось общество, чем более предсказуемой и менее опасной повседневность, тем больше возникло потребности в "жутком, страшном, пленительном". А если это все приправлено учениями морали и соответствующими выводами, то такая литература шла на ура.
Таково творчество Гюго, который любил писать и сентиментальные "сериалы" про современность (см. "Отверженных"), карикатурные памфлеты про недавнее прошлое ("Шуаны"), так и исторические романы и пьесы. При этом он ничуть не отходил от конвенциональных вкусов читателей той эпохи, не вносил того, что мы нынче называем "прогрессивным". Вспомним тех же "Отверженных" - нам нужны благородный мститель коварному другу, бедная чистосердечная сиротка "хороших корней", пылкие юноши (они требуются в обязательном порядке), ну и для развлечения - "грубые буржуа" или "грубые пролетарии", которые иногда вставляются для демонстрации нравов. То же самое мы видим в "Нотр-Даме". Даже "вольная цыганка" на поверку оказывается дворянским подменышем. Урод физический представляет животную, грубую силу, сочувственное его изображение в сравнительно "свежих" мюзиклах и фильмах - скорее, дань более поздним временам. А иначе, если не расставить такие акценты, никто и не поймет, и не полюбит. Вот автор и стал обожаем и стар, и младом. Писать "актуальное", но при этом играть по правилам, не давать читателям то, что их может оттолкнуть и возбудит непонимание.
Как и вся "острая" литература, популярная когда-то, романтическая литература не сильно хорошо состарилась. Нас вгоняют в тупик длинные описания - нынче, когда любой пейзаж, любая "коллизия" - в расстоянии двух кликов мышкой, читать длинные описания джунглей, морских путешествий и даже особенностей китобойного промысла составляет много труда. Нам нынешним кажется, будто писатель считал свою аудиторию начисто лишенной воображения, раз приходилось вводить столь детальные описания. Мы больше ценим проработку образа героя в развитии, а не ждем появления все тех же архетипов. У нас нынче совершенно иные каноны создания и восприятия литературных произведений. Это как с технологиями - мы можем искренне ценить печатные машинки, дисковые телефоны и ручные мельницы для кофе, любоваться ими издалека, но при попытке внедрить эти девайсы прошлого в нашу нынешнюю повседневность мы непременно столкнемся с тем, что использовать их совершенно неудобно, странно, отнимает у нас много времени и выдает "готовый продукт" менее высокого качества.
Отмечу так же, что еще менее романтической прозы актуальна романтическая поэзия. Сейчас так не пишут - или пишут большие дилетанты. Романтическая поэзия нужна для чтения "про себя" (отсюда популярность длинных поэм и романов в стихах), как альтернатива тягучей и цветистой прозе того же жанра. Нынешняя поэзия нацелена на декламирование вслух и на сопровождение музыкой. Поэтому она принимает именно такую форму.
Отдельно хочется сказать про исторические романы, новеллы и пьесы, сочиненные авторами-романтиками. Понятно, что исторические романы тогда подчинялись канонам "национализма" - интеллектуалы начали заново открывать историю именно нации, народа, со специфичными чертами, а так как настоящее было весьма уныло, то почему бы не показать прошлое? Кроме того, в прошлом так легко найти "злобных злодеев" и "ходячие добродетели" - история как наука, какой мы ее знаем нынче, еще находилась в весьма зачаточном состоянии, верность источников мало кто проверял, анализ их тоже не делали. Так, с легкой руки того же Гюго Борджиа, особенно эта несчастная Лукреция, сделались "демоническими людьми" (та же вошла в эталоны фам-фаталь, типичной причем). Да, нынче известно, что все не так, но образ из художественного произведения никуда не денешь, он так и останется в сознании людей (отравительница - непременно "Лукреция", "прекрасна как ангел небесный, как демон, коварна и зла"; добавим еще выразительные картины прерафаэлитов на ту же тему). То же самое - история про "хорошего" короля Ричарда Львиное Сердце и его "кошмарных" противников, в том числе, Конрада Монферрана (нормальный парень был, так-то, и кончил плохо), "трусливого принца Джона", и прочее, и тому подобное.
Лукреция травит всех. Данте Габриэль Россетти. Прерафаэлитские картины - еще один пример "массового творчества" 19 века, которое нынче считается чем-то элитно-утонченным.
Надо сказать, что романтическая литература так-то никуда не девалась. Тот жанр, который на английском языке весьма созвучно обозначается словом romance, - прямой его преемник, разве что акцент там сделан на любовной истории (однако в "классическом" романтическом произведении любовная линия присутствует обязательно, пусть и не всегда заполняет собой сюжет полностью). Разнообразное фэнтези отчасти относится к такому же жанру. Количество потребителей немалое.
Так что вряд ли романтическую литературу можно назвать элитной по меркам нынешнего времени. Да и тогдашнего тоже. Однако заметим, тогда вся литература была более-менее "не для всех", такого четкого "классового" разделения произведений на "чтиво" и "шедевры" не существовало, равно как и представлений о целевой аудитории, которые нынче должны учитывать все авторы, желающие издаваться и быть читаемыми, - Ричардсон, Руссо, Байрон и прочие составляли круг чтения провинциальной барышни, при этом Руссо и Байрона мы проходим как классику, Ричардсон же остался в "маргиналиях", интересный лишь литературоведам. Нынче эти авторы бы стояли на совершенно разных полках книжного магазина или библиотеки, а современная Татьяна Ларина устыдилась бы произносить имя Ричардсона среди "рафинированной публики".
Чем же заслужил этот романтик всенародную любовь?
Тем, что писал "на потребу".
"Оригинальная" романтическая литература 19 века в целом, несмотря на нынешние претензии на "элитарность" у тех, кто ее читает не по школьной программе, а себе в охотку, на деле мало отличается от нынешней "попсы", которыми завалены стеллажи книжных магазинов. Авторы не интересовались развитием характеров персонажей, а шли по клише, сходу навешивая ярлыки злодеев или ходячих добродетелей своим героям. Вплетали обилие фантастических пейзажей, дальних стран (иногда впадая в смешные "ляпы", вроде "развесистой клюквы"), отдаленных от нас времен (исторический роман, как учат нас все, зародился именно в 19 веке и до сих пор мало поменялся как жанр), различных экстремальных ситуаций, мистики и ужасов.
Чем более рациональным становилось общество, чем более предсказуемой и менее опасной повседневность, тем больше возникло потребности в "жутком, страшном, пленительном". А если это все приправлено учениями морали и соответствующими выводами, то такая литература шла на ура.
Таково творчество Гюго, который любил писать и сентиментальные "сериалы" про современность (см. "Отверженных"), карикатурные памфлеты про недавнее прошлое ("Шуаны"), так и исторические романы и пьесы. При этом он ничуть не отходил от конвенциональных вкусов читателей той эпохи, не вносил того, что мы нынче называем "прогрессивным". Вспомним тех же "Отверженных" - нам нужны благородный мститель коварному другу, бедная чистосердечная сиротка "хороших корней", пылкие юноши (они требуются в обязательном порядке), ну и для развлечения - "грубые буржуа" или "грубые пролетарии", которые иногда вставляются для демонстрации нравов. То же самое мы видим в "Нотр-Даме". Даже "вольная цыганка" на поверку оказывается дворянским подменышем. Урод физический представляет животную, грубую силу, сочувственное его изображение в сравнительно "свежих" мюзиклах и фильмах - скорее, дань более поздним временам. А иначе, если не расставить такие акценты, никто и не поймет, и не полюбит. Вот автор и стал обожаем и стар, и младом. Писать "актуальное", но при этом играть по правилам, не давать читателям то, что их может оттолкнуть и возбудит непонимание.
Как и вся "острая" литература, популярная когда-то, романтическая литература не сильно хорошо состарилась. Нас вгоняют в тупик длинные описания - нынче, когда любой пейзаж, любая "коллизия" - в расстоянии двух кликов мышкой, читать длинные описания джунглей, морских путешествий и даже особенностей китобойного промысла составляет много труда. Нам нынешним кажется, будто писатель считал свою аудиторию начисто лишенной воображения, раз приходилось вводить столь детальные описания. Мы больше ценим проработку образа героя в развитии, а не ждем появления все тех же архетипов. У нас нынче совершенно иные каноны создания и восприятия литературных произведений. Это как с технологиями - мы можем искренне ценить печатные машинки, дисковые телефоны и ручные мельницы для кофе, любоваться ими издалека, но при попытке внедрить эти девайсы прошлого в нашу нынешнюю повседневность мы непременно столкнемся с тем, что использовать их совершенно неудобно, странно, отнимает у нас много времени и выдает "готовый продукт" менее высокого качества.
Отмечу так же, что еще менее романтической прозы актуальна романтическая поэзия. Сейчас так не пишут - или пишут большие дилетанты. Романтическая поэзия нужна для чтения "про себя" (отсюда популярность длинных поэм и романов в стихах), как альтернатива тягучей и цветистой прозе того же жанра. Нынешняя поэзия нацелена на декламирование вслух и на сопровождение музыкой. Поэтому она принимает именно такую форму.
Отдельно хочется сказать про исторические романы, новеллы и пьесы, сочиненные авторами-романтиками. Понятно, что исторические романы тогда подчинялись канонам "национализма" - интеллектуалы начали заново открывать историю именно нации, народа, со специфичными чертами, а так как настоящее было весьма уныло, то почему бы не показать прошлое? Кроме того, в прошлом так легко найти "злобных злодеев" и "ходячие добродетели" - история как наука, какой мы ее знаем нынче, еще находилась в весьма зачаточном состоянии, верность источников мало кто проверял, анализ их тоже не делали. Так, с легкой руки того же Гюго Борджиа, особенно эта несчастная Лукреция, сделались "демоническими людьми" (та же вошла в эталоны фам-фаталь, типичной причем). Да, нынче известно, что все не так, но образ из художественного произведения никуда не денешь, он так и останется в сознании людей (отравительница - непременно "Лукреция", "прекрасна как ангел небесный, как демон, коварна и зла"; добавим еще выразительные картины прерафаэлитов на ту же тему). То же самое - история про "хорошего" короля Ричарда Львиное Сердце и его "кошмарных" противников, в том числе, Конрада Монферрана (нормальный парень был, так-то, и кончил плохо), "трусливого принца Джона", и прочее, и тому подобное.
Лукреция травит всех. Данте Габриэль Россетти. Прерафаэлитские картины - еще один пример "массового творчества" 19 века, которое нынче считается чем-то элитно-утонченным.
Надо сказать, что романтическая литература так-то никуда не девалась. Тот жанр, который на английском языке весьма созвучно обозначается словом romance, - прямой его преемник, разве что акцент там сделан на любовной истории (однако в "классическом" романтическом произведении любовная линия присутствует обязательно, пусть и не всегда заполняет собой сюжет полностью). Разнообразное фэнтези отчасти относится к такому же жанру. Количество потребителей немалое.
Так что вряд ли романтическую литературу можно назвать элитной по меркам нынешнего времени. Да и тогдашнего тоже. Однако заметим, тогда вся литература была более-менее "не для всех", такого четкого "классового" разделения произведений на "чтиво" и "шедевры" не существовало, равно как и представлений о целевой аудитории, которые нынче должны учитывать все авторы, желающие издаваться и быть читаемыми, - Ричардсон, Руссо, Байрон и прочие составляли круг чтения провинциальной барышни, при этом Руссо и Байрона мы проходим как классику, Ричардсон же остался в "маргиналиях", интересный лишь литературоведам. Нынче эти авторы бы стояли на совершенно разных полках книжного магазина или библиотеки, а современная Татьяна Ларина устыдилась бы произносить имя Ричардсона среди "рафинированной публики".