Х-я глава "Онегина" - who is who? Коварные "звездочки"
Я уже писала про отсылки в творчестве "нашего всего" на кое-какие темы и на кое-каких персонажей, которых много в этом блоге:
Помнится, меня кое-кто честил за эту гипотезу (ну, на самом деле, ожидаемо). Как это солнце поэзии будет гнать "заказуху" про каких-то "царских холуев" (любимое школьное клише)? Как будто он не дружил крепко-накрепко с Зинаидой Волконской и не снимал квартиру у Софьи Волконской? Как будто бы он ни разу не видел в свете графа Ливена? (он даже в дневнике о нем писал; его отзыв с бессменного, казалось бы, поста чрезвычайного и полномочного посла при Сент-Джеймском дворе впечатлил Пушкина). И как это еще уживается с тем, что Пушкин - первый литератор-профессионал, не совмещавший занятия писательством ни с чем иным. На что он жил тогда, если еще и учесть довольно хаотичное и вечно разоренное состояние его имения, унаследованное им довольно поздно? Так что версию насчет литературной работы на заказ за нехилый гонорар отметать нельзя.
Теперь речь пойдет о 10 главе "Евгения Онегина". Пушкин отправил героя путешествовать по России, а потом он попал к декабристам. "Наше все" выдал все пароли и явки, но очень многое вымарал - видать, из исконно-посконного страха.
Как мы помним, Пушкин и сам вращался в кругах декабристов-"южан". Знал многих из них, беседовал с ними, впечатлялся, просился принять его в общество - но его "прокатили", якобы, не желая подвергать такой талант опасности, как утверждают восторженные пушкинисты. Люди циничные, вроде меня, полагают, что сочли его бесполезным для общества ("южане" сплошь были офицерами, за ними стояли полки и дивизии, за Пушкиным - никого), а то и вовсе настоящим или будущим провокатором и предателем (так активно лезет в заговорщики, на плохом счету у правительства, молод и отличается увлекающейся натурой). Но свои впечатления о знакомстве с южанами Пушкин перенес в свой эпохальный "роман в стихах", чтобы потом вымарать главы. Рассмотрим эту строфу:
Так было над Невою льдистой,
Но там, где ранее весна
Блестит над Каменкой тенистой
И над холмами Тульчина,
Где Витгенштейновы дружины
Днепром подмытые равнины
И степи Буга облегли,
Дела иные уж пошли.
Там Пестель *** (что он делал? - R.M.)
И рать *** набирал -
Холоднокровный генерал,
И Муравьев, его склоняя,
Напором дерзости и сил
Минуту вспышки торопил.
Имена казненных - Пестеля и Муравьева-Апостола - он не вымарал. Равно как и имя командующего 2-й Армией - с "дружинами". А вот имя "холоднокровного генерала" указано звездочками. Исследователи сломали голову над тем, кто скрывается под этими обозначениями.
Ясно только одно - в ритм и размер вписывается некто с 3 слогами в фамилии, и фамилия должна оканчиваться на "-ский". Кроме того, он должен быть генералом и активным членом Южного общества.
Генералов там, как и среди декабристов в целом, было негусто.
С.М. Бонди придерживался, что речь идет о Юшневском. Тот был и генерал (правда, по интендантской части), и близкий к Пестелю человек, и весьма хладнокровный товарищ.
Однако другие исследователи опровергают версию в пух и прах. Мол, интендант - это не героическая фигура, даже если он генерал, и оттого не может быть "хладнокровным" (и эти люди называют себя филологами... Хладнокровие может проявляться далеко не только на поле боя, а "наше все" не видал никого из указанных лиц в бою). Рать Юшневский тоже не мог набирать - из кого-де? Но вербовка в тайное общество, в "бойцы невидимого фронта" - это не столько и не только про конкретный набор рекрутов.
Другой генерал - Волконский. Версию, впервые высказанную Б. Томашевским в примечаниях к собранию сочинений Пушкина от 1957-го года, одобрил Ю.М. Лотман, непревзойденный авторитет по всем вопросам русской культуры и истории начала 19 века, составитель подробных примечаний к "Онегину". "По основательному предположению Б. В. Томашевского (см.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М., 1957. Т. 5. С. 608), С. Г. Волконский, а не А. П. Юшневский, как это обычно считают. Юшневский не был генералом - он был интендантским чиновником, занимавшим генеральскую должность (генерал-интендант 2-й армии). Он был штатский чиновник 4-го (т. е. генеральского) класса (см.: Восстание декабристов. М., 1953. Т. 10. С. 38-40). Юшневский не принимал участия в боях, и прозвище «холоднокровный» к нему мало подходит. Волконский Сергей Григорьевич (1788-1865) - один из руководителей Южного общества, генерал-майор, командир бригады. Осужден по 1-му разряду на 20 лет каторги. П встречался с Волконским в Кишиневе и Одессе. Имеются сведения, что Волконский получил поручение принять П в Общество, но не выполнил его (Лит. наследство. 1952. Т. 58. С. 162-166). Волконский был боевой генерал, и прозвание «холоднокровный» (видимо, известное в дружеском кругу) ему прекрасно подходило.
Источник: http://pushkin-lit.ru/pushkin/articles/lotman/onegin-kommentarij/onegin-comments-10.htm
У Волконского есть и хладнокровие (в котором ему почему-то потомки отказывают - начитались его записок, где он, тролля восторженных ебанашек своего времени, описывает примеры своего хулиганского поведения и пьянства, хотя все поступки князя Сержа - чего одно только его поведение во время гражданской казни стоит! - доказывают именно наличие этого качества), и полномочия по сбору "рати", и Муравьев-Апостол его тоже подзуживал на выступления, и хорошо его фамилия ложится в ритм пушкинского стиха.
Однако уже недавно появилась новая версия за авторством А.А. Чернова. Изложена здесь: https://imwerden.de/pdf/pushkin_evgeny_onegin_x-glava_chernov_2013__izd.pdf
Автор обоснованно полагает, что Юшневский не подходит, указывая на то, что создается неприятное сращение "И ратью-шневский набирал..."
Еще упоминается предположение Ермолова, который, однако ж, "сидел" на совсем другом Юге, считался сочувствующим заговорщикам, но в дело никак не вмешивался, и следов кавказского тайного общества, образовавшегося при нем, не нашли.
Версию Волконского отметают по той, кажущейся мне смехотворной причине, что де "холоднокровные генералы" не влюбляются напропалую и не женятся почти что накануне "решительного выступления". Но кто знал, что развязка дела выпадет именно на тот срок! Да и сами обстоятельства женитьбы Волконского надо бы поизучать. Смертельно влюбленные люди не отправляют друга свататься за него самого, уезжая при этом за тридевять земель.
Автор защищает версию Раевского.
Который тоже ни в коем случае не был декабристом, хотя прекрасно все знал. Рать он набирать тоже не мог, не будучи в обществе "никоим боком". Но Чернов утверждает: "Но окружив себя бунтовщиками, эту рать набирал именно Раевский: к нему, легенде Двенадцатого года и реальному спасителю отечества, они тянулись и под его защитой гнездились". Таким образом, Н.Н. - просто серый кардинал всего декабристского движения (и, похоже, не единственный). Автор исследования сравнивает его аж с генералом Жаном-Батистом Берноном, "французским декабристом", отстраненным от должности за бонапартизм и поднявшим восстание против Карла Х - правда, совсем неудачное.
Эх... Раевский, насколько я могла его изучить из записок и воспоминаний (того же Пушкина, упомянувшего, что его тогдашний патрон оказался человеком довольно язвительным и желчным, при близком общении, что не сильно монтировалось с образом "героической легенды" уже и тогда), много бы сказал про такое сравнение - в основном, матерного. Он был не из открытых бунтарей и ничего подобного не поддерживал - Орлова убеждал выйти из Общества и даже поставил это условием женитьбы того на своей любимой дочери Катерине; фраза "Как же ты венчался с эдаким-то грехом?" была им произнесена; желание дочери ехать к осужденному зятю во что бы то ни стало он, мягко говоря, не одобрил. В общем, Раевский мог дергать за ниточки вполне успешно, будучи, к тому же, не при дворе и никогда к оному двору не приближаясь. Героическая репутация позволяла его особо не трогать. Очень вероятно, что Николай Н. сделал свои ставки в этой игре, но сам в нее не входил, предпочитая наблюдать со стороны. От того он и не пострадал формально.
Кроме того, чисто из соображений транслитерации, выбор фамилии Раевского для этой строфы кажется мне не очень подходящим: "И рать Раевский набирал", ра-ра-ра, слишком громко.
Но если версия является верной, то, хм, сколько интересного тут открывается...
Однако я тут традиционалист, и "холоднокровным" полагаю князя Сержа.
В 10 главе есть и что-то другое интересное, поставившее меня в тупик. Тоже обнаружено тем самым С.М. Бонди:
"Царя любовные затеи
*** демон поджигал,
Тряслися грозно Пиринеи,
Волкан Неаполя пылал".
Написано в 1834-м.
А.А. Чернов замечает: "Современники знали, что речь идет о любовнице Александра I (а по совместительству австрийской шпионке). Пушкин - не Лев Толстой. Он полагает, что
любовная тряска в одной, отдельно взятой монаршей постели, может привести не только к раскачиванию тронов, но и к таким последствиям, рядом с которыми даже извержение Везувия - сущая ерунда".
Тут я поняла, что знаю, что ничего не знаю.
Потому что не могу назвать любовницу АП (да еще и австрийскую шпионку впридачу), чья фамилия вошла бы в строфу без проблем (да-да, по этой причине кандидатура Доти Ливен отпадает, ну никак не влезет ни с какой стороны, даже с фонетической), и которая являлась бы таковой в 1821-м году (когда пылали Пиренеи и Неаполь). У АП постоянная фаворитка была одна (Мария Нарышкина, которая рожала ему детей), а тех, кого клали ему в постель - море. На ум приходит сначала и герцогиня Вильгельмина де Саган, она же Курляндская, - но я хз, было ли что у них на Венском конгрессе (хотя могло быть и раньше, когда она вместе с матерью тусила при дворе АП), а затем - опять все та же фамилия: Волконская. На сей раз - Зинаида, невестка нашего предполагаемого "холоднокровного генерала". Но была ли она австрийской шпионкой - это пока науке неизвестно. Да и вряд ли бы Пушкин, увлеченный той, кого сам назвал "царицей муз и красоты", назвал бы ее "демоном" (хотя к 1834-му году его мнение могло поменяться). Вильгельмина Курляндская - личность более "демоническая" (держала во френд-зоне аж самого Меттерниха, который из-за ее жестокости чуть было не провалил весь конгресс), но, опять-таки, ее связь с АП на момент восстания Риего никак не подтверждается.
Читателей сего поста попрошу поделиться предположениями, кто такая эта фам-фаталь, демонически действующая на царя (и шпионящая на Меттерниха). И кто по вашему мнению "холоднокровный генерал" - Раевский, Волконский или Юшневский?
Помнится, меня кое-кто честил за эту гипотезу (ну, на самом деле, ожидаемо). Как это солнце поэзии будет гнать "заказуху" про каких-то "царских холуев" (любимое школьное клише)? Как будто он не дружил крепко-накрепко с Зинаидой Волконской и не снимал квартиру у Софьи Волконской? Как будто бы он ни разу не видел в свете графа Ливена? (он даже в дневнике о нем писал; его отзыв с бессменного, казалось бы, поста чрезвычайного и полномочного посла при Сент-Джеймском дворе впечатлил Пушкина). И как это еще уживается с тем, что Пушкин - первый литератор-профессионал, не совмещавший занятия писательством ни с чем иным. На что он жил тогда, если еще и учесть довольно хаотичное и вечно разоренное состояние его имения, унаследованное им довольно поздно? Так что версию насчет литературной работы на заказ за нехилый гонорар отметать нельзя.
Теперь речь пойдет о 10 главе "Евгения Онегина". Пушкин отправил героя путешествовать по России, а потом он попал к декабристам. "Наше все" выдал все пароли и явки, но очень многое вымарал - видать, из исконно-посконного страха.
Как мы помним, Пушкин и сам вращался в кругах декабристов-"южан". Знал многих из них, беседовал с ними, впечатлялся, просился принять его в общество - но его "прокатили", якобы, не желая подвергать такой талант опасности, как утверждают восторженные пушкинисты. Люди циничные, вроде меня, полагают, что сочли его бесполезным для общества ("южане" сплошь были офицерами, за ними стояли полки и дивизии, за Пушкиным - никого), а то и вовсе настоящим или будущим провокатором и предателем (так активно лезет в заговорщики, на плохом счету у правительства, молод и отличается увлекающейся натурой). Но свои впечатления о знакомстве с южанами Пушкин перенес в свой эпохальный "роман в стихах", чтобы потом вымарать главы. Рассмотрим эту строфу:
Так было над Невою льдистой,
Но там, где ранее весна
Блестит над Каменкой тенистой
И над холмами Тульчина,
Где Витгенштейновы дружины
Днепром подмытые равнины
И степи Буга облегли,
Дела иные уж пошли.
Там Пестель *** (что он делал? - R.M.)
И рать *** набирал -
Холоднокровный генерал,
И Муравьев, его склоняя,
Напором дерзости и сил
Минуту вспышки торопил.
Имена казненных - Пестеля и Муравьева-Апостола - он не вымарал. Равно как и имя командующего 2-й Армией - с "дружинами". А вот имя "холоднокровного генерала" указано звездочками. Исследователи сломали голову над тем, кто скрывается под этими обозначениями.
Ясно только одно - в ритм и размер вписывается некто с 3 слогами в фамилии, и фамилия должна оканчиваться на "-ский". Кроме того, он должен быть генералом и активным членом Южного общества.
Генералов там, как и среди декабристов в целом, было негусто.
С.М. Бонди придерживался, что речь идет о Юшневском. Тот был и генерал (правда, по интендантской части), и близкий к Пестелю человек, и весьма хладнокровный товарищ.
Однако другие исследователи опровергают версию в пух и прах. Мол, интендант - это не героическая фигура, даже если он генерал, и оттого не может быть "хладнокровным" (и эти люди называют себя филологами... Хладнокровие может проявляться далеко не только на поле боя, а "наше все" не видал никого из указанных лиц в бою). Рать Юшневский тоже не мог набирать - из кого-де? Но вербовка в тайное общество, в "бойцы невидимого фронта" - это не столько и не только про конкретный набор рекрутов.
Другой генерал - Волконский. Версию, впервые высказанную Б. Томашевским в примечаниях к собранию сочинений Пушкина от 1957-го года, одобрил Ю.М. Лотман, непревзойденный авторитет по всем вопросам русской культуры и истории начала 19 века, составитель подробных примечаний к "Онегину". "По основательному предположению Б. В. Томашевского (см.: Пушкин А. С. Полн. собр. соч.: В 10 т. М., 1957. Т. 5. С. 608), С. Г. Волконский, а не А. П. Юшневский, как это обычно считают. Юшневский не был генералом - он был интендантским чиновником, занимавшим генеральскую должность (генерал-интендант 2-й армии). Он был штатский чиновник 4-го (т. е. генеральского) класса (см.: Восстание декабристов. М., 1953. Т. 10. С. 38-40). Юшневский не принимал участия в боях, и прозвище «холоднокровный» к нему мало подходит. Волконский Сергей Григорьевич (1788-1865) - один из руководителей Южного общества, генерал-майор, командир бригады. Осужден по 1-му разряду на 20 лет каторги. П встречался с Волконским в Кишиневе и Одессе. Имеются сведения, что Волконский получил поручение принять П в Общество, но не выполнил его (Лит. наследство. 1952. Т. 58. С. 162-166). Волконский был боевой генерал, и прозвание «холоднокровный» (видимо, известное в дружеском кругу) ему прекрасно подходило.
Источник: http://pushkin-lit.ru/pushkin/articles/lotman/onegin-kommentarij/onegin-comments-10.htm
У Волконского есть и хладнокровие (в котором ему почему-то потомки отказывают - начитались его записок, где он, тролля восторженных ебанашек своего времени, описывает примеры своего хулиганского поведения и пьянства, хотя все поступки князя Сержа - чего одно только его поведение во время гражданской казни стоит! - доказывают именно наличие этого качества), и полномочия по сбору "рати", и Муравьев-Апостол его тоже подзуживал на выступления, и хорошо его фамилия ложится в ритм пушкинского стиха.
Однако уже недавно появилась новая версия за авторством А.А. Чернова. Изложена здесь: https://imwerden.de/pdf/pushkin_evgeny_onegin_x-glava_chernov_2013__izd.pdf
Автор обоснованно полагает, что Юшневский не подходит, указывая на то, что создается неприятное сращение "И ратью-шневский набирал..."
Еще упоминается предположение Ермолова, который, однако ж, "сидел" на совсем другом Юге, считался сочувствующим заговорщикам, но в дело никак не вмешивался, и следов кавказского тайного общества, образовавшегося при нем, не нашли.
Версию Волконского отметают по той, кажущейся мне смехотворной причине, что де "холоднокровные генералы" не влюбляются напропалую и не женятся почти что накануне "решительного выступления". Но кто знал, что развязка дела выпадет именно на тот срок! Да и сами обстоятельства женитьбы Волконского надо бы поизучать. Смертельно влюбленные люди не отправляют друга свататься за него самого, уезжая при этом за тридевять земель.
Автор защищает версию Раевского.
Который тоже ни в коем случае не был декабристом, хотя прекрасно все знал. Рать он набирать тоже не мог, не будучи в обществе "никоим боком". Но Чернов утверждает: "Но окружив себя бунтовщиками, эту рать набирал именно Раевский: к нему, легенде Двенадцатого года и реальному спасителю отечества, они тянулись и под его защитой гнездились". Таким образом, Н.Н. - просто серый кардинал всего декабристского движения (и, похоже, не единственный). Автор исследования сравнивает его аж с генералом Жаном-Батистом Берноном, "французским декабристом", отстраненным от должности за бонапартизм и поднявшим восстание против Карла Х - правда, совсем неудачное.
Эх... Раевский, насколько я могла его изучить из записок и воспоминаний (того же Пушкина, упомянувшего, что его тогдашний патрон оказался человеком довольно язвительным и желчным, при близком общении, что не сильно монтировалось с образом "героической легенды" уже и тогда), много бы сказал про такое сравнение - в основном, матерного. Он был не из открытых бунтарей и ничего подобного не поддерживал - Орлова убеждал выйти из Общества и даже поставил это условием женитьбы того на своей любимой дочери Катерине; фраза "Как же ты венчался с эдаким-то грехом?" была им произнесена; желание дочери ехать к осужденному зятю во что бы то ни стало он, мягко говоря, не одобрил. В общем, Раевский мог дергать за ниточки вполне успешно, будучи, к тому же, не при дворе и никогда к оному двору не приближаясь. Героическая репутация позволяла его особо не трогать. Очень вероятно, что Николай Н. сделал свои ставки в этой игре, но сам в нее не входил, предпочитая наблюдать со стороны. От того он и не пострадал формально.
Кроме того, чисто из соображений транслитерации, выбор фамилии Раевского для этой строфы кажется мне не очень подходящим: "И рать Раевский набирал", ра-ра-ра, слишком громко.
Но если версия является верной, то, хм, сколько интересного тут открывается...
Однако я тут традиционалист, и "холоднокровным" полагаю князя Сержа.
В 10 главе есть и что-то другое интересное, поставившее меня в тупик. Тоже обнаружено тем самым С.М. Бонди:
"Царя любовные затеи
*** демон поджигал,
Тряслися грозно Пиринеи,
Волкан Неаполя пылал".
Написано в 1834-м.
А.А. Чернов замечает: "Современники знали, что речь идет о любовнице Александра I (а по совместительству австрийской шпионке). Пушкин - не Лев Толстой. Он полагает, что
любовная тряска в одной, отдельно взятой монаршей постели, может привести не только к раскачиванию тронов, но и к таким последствиям, рядом с которыми даже извержение Везувия - сущая ерунда".
Тут я поняла, что знаю, что ничего не знаю.
Потому что не могу назвать любовницу АП (да еще и австрийскую шпионку впридачу), чья фамилия вошла бы в строфу без проблем (да-да, по этой причине кандидатура Доти Ливен отпадает, ну никак не влезет ни с какой стороны, даже с фонетической), и которая являлась бы таковой в 1821-м году (когда пылали Пиренеи и Неаполь). У АП постоянная фаворитка была одна (Мария Нарышкина, которая рожала ему детей), а тех, кого клали ему в постель - море. На ум приходит сначала и герцогиня Вильгельмина де Саган, она же Курляндская, - но я хз, было ли что у них на Венском конгрессе (хотя могло быть и раньше, когда она вместе с матерью тусила при дворе АП), а затем - опять все та же фамилия: Волконская. На сей раз - Зинаида, невестка нашего предполагаемого "холоднокровного генерала". Но была ли она австрийской шпионкой - это пока науке неизвестно. Да и вряд ли бы Пушкин, увлеченный той, кого сам назвал "царицей муз и красоты", назвал бы ее "демоном" (хотя к 1834-му году его мнение могло поменяться). Вильгельмина Курляндская - личность более "демоническая" (держала во френд-зоне аж самого Меттерниха, который из-за ее жестокости чуть было не провалил весь конгресс), но, опять-таки, ее связь с АП на момент восстания Риего никак не подтверждается.
Читателей сего поста попрошу поделиться предположениями, кто такая эта фам-фаталь, демонически действующая на царя (и шпионящая на Меттерниха). И кто по вашему мнению "холоднокровный генерал" - Раевский, Волконский или Юшневский?