"Дипломатический агент" Юлиана Семенова
На самом деле, здесь должна быть рецензия на роман "Polish Trilogy" Мартина, но не того, к которому все привыкли.
Но я подумала, что писать рецензию на книгу, опубликованную на грант American Polish Society небольшим тиражом и попавшуюся мне в руки совершенно случайно, да еще и не переведенную (и вряд ли ее когда-нибудь переведут, она того, если честно, недостойна) книгу не стоит.
Отрецензирую я более актуальное.
Юлиан Семенов, автор Штирлица, подвизался и на почве исторического боевика. Только получился у него не боевик и не особо исторический роман. Обычная советская агитка.
Вот что наблюдаю. Ист. романы, написанные при Сталине, выглядят основательно и ярко, прямо как одноименная вариация стиля "ампир", господствовавшая в те времена. Например, моя любимая "России верные сыны", несмотря на пафосное название - крепкий такой шпионский детектив.
Иван (правильнее - Ян) Виткевич может назваться "русским Лоуренсом Аравийским", только у него вместо Аравии был Афганистан. Попавшись в разгар "охоты за тайными обществами" в Польше и будучи сосланным в солдаты в дальний оренбургский гарнизон, сей начинающий польский патриот был так злобно угнетаем царизмом, что ему дали выучить несколько восточных языков, а потом и вовсе сделали "офицером по особым поручениям" при генерал-губернаторе Перовском. И все это - до 22 лет. Такая вот ужасная "Россия Николая Палкина".
Семенов делает упор на гуманитарную составляющую. Про то, как злобно угнетали его героя и какое bydlo окружало его (естественно, из офицеров - простые солдаты все прелесть что за люди). И про то, как Виткевич любил простых восточных людей.
Ну и британская коварная "военщина" такая коварная и такая британская... Понятно, что книга написана в самом начале "холодной войны", при продвинутом Хрущеве.
Я ожидала, что будет залихватская дуэль - так сказать, приквел к The Great Game, развернувшейся через 20 лет после описываемых событий. Так нет. Герой плачется по декабристам, пишет и переводит стишки, "ужасно страдает" и чуть не под полой пишет свои словари и переводы, весь из себя такой одухотворенный, непонятый и непонятный. И да, конечно же, встречается с Пушкиным и сотрудничает с ним по поводу публикаций его переводов из восточной поэзии в "Современнике", а Бенкендорф, ест-но, все вскрывает сам и самолично читает, и, конечно, усматривает крамолу. В общем, все яркие признаки того, что я называю "лотманщиной" - определенного идеологического клише в исторических романах и non-fiction книгах, которое предполагает то, что мир и история вращаются вокруг поэтов, писателей и "рукопожатных людей", а остальные - так, "скучные чиновники".
И все это - на менее чем 200 страниц повести. Потом автор спокойно убил своего персонажа (история смерти Виткевича и впрямь непонятная; вроде как самоубийство, но будущий автор главного шпионского романа уже уверен, что того "убрали"; с другой стороны, как его "убрали" - если действовали англичане, то весь корпус жандармерии вообще мышей не ловил или был наглухо подкуплен агентами бриттов) и на этом свой долг почел исполненным.
Однако историки-краеведы постарались и написали подробную статью про оного Виткевича, в которой одни факты, без лирики, и цитаты из его переписки.
"Оказывается" - и Семенов это никак не осветил - что главной обязанностью его было всячески обращаться с "азиатами", например, улаживать конфликты между племенами, выручать попавших в плен к "мирным киргизам" русских казаков. Естественно, СССР, дружба народа, национальные sensitivities, все дела.
И еще - в письмах Виткевича становится понятно, что никаких иллюзий по поводу азиатов он не испытывал. И Пушкина никогда в глаза не видел.
Книге ставлю 5 из 10. Все же иногда "первые повести молодых талантливых авторов" и должны оставаться забытыми после того, как автор миновал пору молодости.
Ввожу новый тэг The Great Game, так как тема внезапно заинтересовала и я в ней еще планирую копаться.
Из повести мне понравилась сцена с Нессельродом, который пошел на концерт Виельгорского в роли хориста, поет арию из "Гугенотов", а потом к нему пристают из Азиатского департамента чиновники, и он отмахивается от них по неотложному делу.
Сразу возникли ассоциации:
"Зато мы гарно спiваем" (pardonnez-moi, я не хотела)
или "Этот дебил еще и поет" (последнюю фразу с присущей ему конкретностью вполне мог сказать св. князь Ливен).
Но я подумала, что писать рецензию на книгу, опубликованную на грант American Polish Society небольшим тиражом и попавшуюся мне в руки совершенно случайно, да еще и не переведенную (и вряд ли ее когда-нибудь переведут, она того, если честно, недостойна) книгу не стоит.
Отрецензирую я более актуальное.
Юлиан Семенов, автор Штирлица, подвизался и на почве исторического боевика. Только получился у него не боевик и не особо исторический роман. Обычная советская агитка.
Вот что наблюдаю. Ист. романы, написанные при Сталине, выглядят основательно и ярко, прямо как одноименная вариация стиля "ампир", господствовавшая в те времена. Например, моя любимая "России верные сыны", несмотря на пафосное название - крепкий такой шпионский детектив.
Иван (правильнее - Ян) Виткевич может назваться "русским Лоуренсом Аравийским", только у него вместо Аравии был Афганистан. Попавшись в разгар "охоты за тайными обществами" в Польше и будучи сосланным в солдаты в дальний оренбургский гарнизон, сей начинающий польский патриот был так злобно угнетаем царизмом, что ему дали выучить несколько восточных языков, а потом и вовсе сделали "офицером по особым поручениям" при генерал-губернаторе Перовском. И все это - до 22 лет. Такая вот ужасная "Россия Николая Палкина".
Семенов делает упор на гуманитарную составляющую. Про то, как злобно угнетали его героя и какое bydlo окружало его (естественно, из офицеров - простые солдаты все прелесть что за люди). И про то, как Виткевич любил простых восточных людей.
Ну и британская коварная "военщина" такая коварная и такая британская... Понятно, что книга написана в самом начале "холодной войны", при продвинутом Хрущеве.
Я ожидала, что будет залихватская дуэль - так сказать, приквел к The Great Game, развернувшейся через 20 лет после описываемых событий. Так нет. Герой плачется по декабристам, пишет и переводит стишки, "ужасно страдает" и чуть не под полой пишет свои словари и переводы, весь из себя такой одухотворенный, непонятый и непонятный. И да, конечно же, встречается с Пушкиным и сотрудничает с ним по поводу публикаций его переводов из восточной поэзии в "Современнике", а Бенкендорф, ест-но, все вскрывает сам и самолично читает, и, конечно, усматривает крамолу. В общем, все яркие признаки того, что я называю "лотманщиной" - определенного идеологического клише в исторических романах и non-fiction книгах, которое предполагает то, что мир и история вращаются вокруг поэтов, писателей и "рукопожатных людей", а остальные - так, "скучные чиновники".
И все это - на менее чем 200 страниц повести. Потом автор спокойно убил своего персонажа (история смерти Виткевича и впрямь непонятная; вроде как самоубийство, но будущий автор главного шпионского романа уже уверен, что того "убрали"; с другой стороны, как его "убрали" - если действовали англичане, то весь корпус жандармерии вообще мышей не ловил или был наглухо подкуплен агентами бриттов) и на этом свой долг почел исполненным.
Однако историки-краеведы постарались и написали подробную статью про оного Виткевича, в которой одни факты, без лирики, и цитаты из его переписки.
"Оказывается" - и Семенов это никак не осветил - что главной обязанностью его было всячески обращаться с "азиатами", например, улаживать конфликты между племенами, выручать попавших в плен к "мирным киргизам" русских казаков. Естественно, СССР, дружба народа, национальные sensitivities, все дела.
И еще - в письмах Виткевича становится понятно, что никаких иллюзий по поводу азиатов он не испытывал. И Пушкина никогда в глаза не видел.
Книге ставлю 5 из 10. Все же иногда "первые повести молодых талантливых авторов" и должны оставаться забытыми после того, как автор миновал пору молодости.
Ввожу новый тэг The Great Game, так как тема внезапно заинтересовала и я в ней еще планирую копаться.
Из повести мне понравилась сцена с Нессельродом, который пошел на концерт Виельгорского в роли хориста, поет арию из "Гугенотов", а потом к нему пристают из Азиатского департамента чиновники, и он отмахивается от них по неотложному делу.
Сразу возникли ассоциации:
"Зато мы гарно спiваем" (pardonnez-moi, я не хотела)
или "Этот дебил еще и поет" (последнюю фразу с присущей ему конкретностью вполне мог сказать св. князь Ливен).