Извините, но это волшебно, не могу не поделиться )
Из жж моей прекрасной знакомой, оперной певицы, работающей в Германии
Оригинал взят у oduvanchik в post
Отсутствие рассказа про премьеру - это не драматическая пауза для достижения большего художественного эффекта, а мои собственные безуспешные попытки собраться с мыслями и понять, что это было.
Уже после спектакля, когда всем раздали по бокалу шампанского, а главный драматург театра произносил приветственную речь и называл под аплодисменты всех участников процесса, я поймала себя на том, что с некоторым удивлением смотрю по сторонам и думаю: "кто все эти незнакомые люди и почему они улыбаются и хлопают? а, это же зрители. неужели мы только что наконец-то показали это на публике? всё, премьера позади? как так?"
Я, конечно, тоже улыбалась и хлопала, и смущённо выслушивала поздравления и комплименты от главного дирижера театра, от своих будущих коллег, которые пришли посмотреть премьеру, от оркестрантов, которые восхищаются тем, что я смогла выучить всё это, от зрителей, которые как один говорили, что оба спектакля захватывают с первой минуты и не отпускают до конца. Ну, это им еще повезло - меня, вот, до сих пор так и не отпустило. Но это, наверное, нормально для такой степени напряжения. Думаю, спектаклю к третьему я расслаблюсь. Но пока что было очень много улыбок, объятий и добрых слов, которые обязательно до меня в полной мере дойдут, просто чуть позже.
Что касается самого представления, то прошло, конечно, очень смешно.
Всё слишком хорошо начиналось. Я провела первую половину дня в подписывании открыток и упаковке подарков. Ещё я повторяла текст, но с ним всё было в порядке. И еще, конечно, у меня уже пару дней как болело горло и начался насморк, так что я ела таблетки и пила чай с кармолисом, хотя очевидно было, что это психическое, но что же делать. Потом у меня начал болеть живот и я поняла, что пора идти в театр, пока я не умерла от страха прямо тут на месте.
В театре все сновали по чужим гримеркам и подсовывали друг другу подарки. Или наталкивались друг на друга в коридоре и обменивались прямо там. Мне досталось как никогда много алкоголя. Видимо, по моему состоянию в последние дни было видно, что это мне нужно больше, чем конфеты. Впрочем, конфеты тоже были в количестве. Я теперь вообще могу до следующего спектакля уйти в запой, закусывая шоколадками. Но кроме этого были еще открытки - то, что я больше всего люблю - и, что самое прекрасное, и режиссер, и дирижер написали что-то личное и персонифицированное, как и я им, не просто стандартное пожелание удачи. Это всё было очень мило, и я спокойно пошла переодеваться и готовиться к спектаклю.
Последним, кому я подписала открытку, был суфлёр, приятный как человек, но совершенно бесполезный в работе дядечка преклонных лет с самым непонятным произношением на земле даже когда он говорит на своем родном немецком, не то что на каком-то другом языке. Но я, будучи хорошей девочкой, написала ему что-то приятное, добавив в конце: "спасибо за помощь на репетициях (надеюсь, впрочем, что на спектаклях она мне не пригодится)" - подумав про себя, что даже если пригодится, от него я её всё равно не получу, ну да что уж.
"Сутра" прошла хорошо. Девочка снова пела в голос (до этого она болела и поэтому все все главные репетиции на прошлой неделе маркировала), мы все, на мой взгляд, дали чуть больше, чем этого требуют размеры сцены и произведение само по себе - но зрители встретили нас отлично, аплодисменты были какие-то нескончаемые. Я уже убежала перегримировываться на второй спектакль, но меня вернули на полпути обратно, потому что аплодисменты не заканчивались и нужно было выйти на поклон еще раз.
А потом был "Ворон". Я пробежала глазами клавир, отметила про себя места, где у меня периодически бывают неточности с ритмом, но в целом ощущение было спокойное - мы неоднократно репетировали с начала до конца, пре-генеральная вообще была практически идеальная, на генеральной была пара помарок, но всё в пределах нормы. Так что надо просто пойти и сделать.
Начало было прекрасным. После каждой строфы я мысленно выдыхала и ставила себе галочку за очередной пройденный этап. Всё шло здорово, дирижер давал мне вступления, я пела правильные интервалы и длительности, слилась в коротком экстазе дуэтом с трубой и даже без проблем забралась по стремянке наверх, водрузив на свою голову чудовищную конструкцию - смесь эмо-капюшона и детской люльки.
И там, с мрачным торжеством выступая из глубины сцены в лучи прожекторов, расправив руки-крылья и произнеся первый устрашающий "Невермор",.. я напрочь забыла, что должно происходить дальше.
И вот стою я как дебил с этой фигнёй, которую я только что сняла с головы, в руках, и думаю: "Так, сейчас кончится проигрыш и мне нужно будет что-то делать. У меня есть два варианта текста. Одна строфа и еще одна строфа. Что я только что говорила? Не могу вспомнить. Хм. Ладно, главное, не паниковать - мне поможет музыка. Я услышу вступление и автоматически начну то, что нужно," - как раз в этот момент барабан сделал "ба-бах" и всё остановилось. Я смотрю на дирижера. Он ждёт. Я думаю: "А. Наверное, мне надо начать что-то петь," - и начинаю что-то петь. Оркестр начинает играть. Через пару секунд я понимаю, что мы не совпадаем. Я думаю: "У них есть ноты, а у меня нет. Так что скорее всего они играют правильно. Что приводит нас к заключению, что я всё же начала не ту строфу. Ммм, интересненько, а какая тогда та? И как мне на неё переключиться посреди текста?" Меня прошибает пот и охватывает паника. Я останавливаюсь, оркестр продолжает играть дальше. Я думаю: "Ну что ты играешь? Куда? А я что? Надо срочно всё остановить, извиниться перед публикой и начать заново!!!" Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. В последней надежде я поворачиваюсь в сторону суфлёра, который ввиду особенностей зала сидит непосредственно в публике на приставном стуле сбоку от первого ряда и максимально далеко от, собственно, меня. Думаю, он ведь должен был уже к этому времени сообразить, что что-то пошло не так. Я всем своим нутром устремляюсь туда - и слышу спасительное: "Бвауфрл!" Ааааа!!! Что?? Что ты хочешь сказать мне, мерзкий старикашка??? Музыка идёт дальше. Я понимаю, что надо делать хоть что-то, и начинаю петь первое, что пришло мне в голову. К счастью, в этот раз я угадала со строфой. Яростно и поперек оркестра я спела вторую половину правильного текста, заканчивая уже под звук поставленного на фермату аккорда - я поняла, что оркестр закончил несколько раньше меня и теперь ждёт. Обливаясь ручьями пота, я смотрю на дирижёра, который совершенно спокойно, дождавшись окончания моей творческой интерпретации, поднимает палочку, даёт мне ауфтакт, и следующий "Невермор" мы исполняем уже вместе, как ни в чём не бывало.
Это было приблизительно в середине спектакля или чуть раньше. Как прошло всё остальное, спросите вы? Я понятия не имею. Я была в таком шоке от самой себя, что остальные двадцать с хвостиком минут провела в состоянии аффекта. Я больше ни разу не ошиблась - мой страх перевыполнил план и отступил. Всё было насыщенно и эмоционально, я бы даже сказала, искренне, особенно взывание к Богу или Дьяволу с призывом оставить меня в покое. Все скачки на верхние ноты удались, и интонация на пьяно была чистой и точной.
В моей голове пульсировало только одно: "Я всё испортила, как стыдно, я всё испортила".
Поэтому когда зажёгся свет и раздались первые крики, я сначала не очень поняла, что происходит. Мне хотелось сказать публике: "ребят, ну вы чо, вы же это видели и слышали, зачем делать вид, что всё в порядке?" Овации не смолкали. Я вывела на поклон дирижёра, мне было стыдно смотреть ему в глаза, а он как давай обнимать меня. Я пригласила режиссёрскую группу - а они улыбаются и счастливы. Я стояла под грудой оваций, не зная, куда деться от стыда. Нас вызывали на поклоны несколько раз, я измазала все ноги в разлитой по полу черной краске, улыбалась и благодарила и выглядела самым счастливым человеком на свете, но, разумеется, никак не могла отделаться от мысли, что всё тлен.
Ко мне в гримерку ворвались друзья с криками, какая я молодец. Я говорю: "вы видели, видели, что случилось?" Они смотрят на меня озадаченно. Я говорю, что перепутала текст, потом остановилась, а потом уже стала петь то, что нужно. Они сильно удивились. Потом мальчик сказал прекрасное: "Это было, когда ты была наверху? О, не переживай, оттуда всё равно было непонятно, что ты пела с этой хренью на голове!" И, хоть это по сути вытеснение одного большого недочёта другим большим недочётом, меня отпустило и я начала ржать как ненормальная.
Потом, когда я поговорила еще с парой человек, оказалось, что никто в зале ничего не заметил. Потому что, во-первых, никто не знает текст, во-вторых, я начала петь что-то, а потом продолжила петь что-то другое, а заминка посередине, когда у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь, но не нужные строки стихотворения, длилась на самом деле пару секунд. Ну а то, что оркестр эти пару секунд играл без меня, а потом я стала петь что-то, что с ними не совпадало, пока я их наконец не догнала - это не вызвало никакого удивление в контексте всего сочинения. Боже, храни современную музыку!
Когда я уже вышла в фойе на официальную часть, ко мне подходили разные люди с искренними поздравлениями и приятными словами, я поначалу подозрительно оглядывалась в поисках смешков и перешептываний, но нет, всё было искренне. Те люди, которым я в течение вечера позже рассказала о происшедшем со мной на сцене, слушали историю с удивлением и интересом и под конец смеялись вместе со мной. Особенно мы смеялись с дирижёром, когда обсуждали это на два голоса. Договорились, что в следующий раз я ошибусь где-нибудь еще, чтобы ему было не скучно дирижировать еще 5 спектаклей подряд одно и то же.
Нда. Хочется сказать, что самое страшное позади, но я боюсь таких высказываний. Я же талант, я и на ровном месте могу. Но да ладно, пока что пару дней можно выдыхать, а там посмотрим, как дальше пойдёт.
Оригинал взят у oduvanchik в post
Отсутствие рассказа про премьеру - это не драматическая пауза для достижения большего художественного эффекта, а мои собственные безуспешные попытки собраться с мыслями и понять, что это было.
Уже после спектакля, когда всем раздали по бокалу шампанского, а главный драматург театра произносил приветственную речь и называл под аплодисменты всех участников процесса, я поймала себя на том, что с некоторым удивлением смотрю по сторонам и думаю: "кто все эти незнакомые люди и почему они улыбаются и хлопают? а, это же зрители. неужели мы только что наконец-то показали это на публике? всё, премьера позади? как так?"
Я, конечно, тоже улыбалась и хлопала, и смущённо выслушивала поздравления и комплименты от главного дирижера театра, от своих будущих коллег, которые пришли посмотреть премьеру, от оркестрантов, которые восхищаются тем, что я смогла выучить всё это, от зрителей, которые как один говорили, что оба спектакля захватывают с первой минуты и не отпускают до конца. Ну, это им еще повезло - меня, вот, до сих пор так и не отпустило. Но это, наверное, нормально для такой степени напряжения. Думаю, спектаклю к третьему я расслаблюсь. Но пока что было очень много улыбок, объятий и добрых слов, которые обязательно до меня в полной мере дойдут, просто чуть позже.
Что касается самого представления, то прошло, конечно, очень смешно.
Всё слишком хорошо начиналось. Я провела первую половину дня в подписывании открыток и упаковке подарков. Ещё я повторяла текст, но с ним всё было в порядке. И еще, конечно, у меня уже пару дней как болело горло и начался насморк, так что я ела таблетки и пила чай с кармолисом, хотя очевидно было, что это психическое, но что же делать. Потом у меня начал болеть живот и я поняла, что пора идти в театр, пока я не умерла от страха прямо тут на месте.
В театре все сновали по чужим гримеркам и подсовывали друг другу подарки. Или наталкивались друг на друга в коридоре и обменивались прямо там. Мне досталось как никогда много алкоголя. Видимо, по моему состоянию в последние дни было видно, что это мне нужно больше, чем конфеты. Впрочем, конфеты тоже были в количестве. Я теперь вообще могу до следующего спектакля уйти в запой, закусывая шоколадками. Но кроме этого были еще открытки - то, что я больше всего люблю - и, что самое прекрасное, и режиссер, и дирижер написали что-то личное и персонифицированное, как и я им, не просто стандартное пожелание удачи. Это всё было очень мило, и я спокойно пошла переодеваться и готовиться к спектаклю.
Последним, кому я подписала открытку, был суфлёр, приятный как человек, но совершенно бесполезный в работе дядечка преклонных лет с самым непонятным произношением на земле даже когда он говорит на своем родном немецком, не то что на каком-то другом языке. Но я, будучи хорошей девочкой, написала ему что-то приятное, добавив в конце: "спасибо за помощь на репетициях (надеюсь, впрочем, что на спектаклях она мне не пригодится)" - подумав про себя, что даже если пригодится, от него я её всё равно не получу, ну да что уж.
"Сутра" прошла хорошо. Девочка снова пела в голос (до этого она болела и поэтому все все главные репетиции на прошлой неделе маркировала), мы все, на мой взгляд, дали чуть больше, чем этого требуют размеры сцены и произведение само по себе - но зрители встретили нас отлично, аплодисменты были какие-то нескончаемые. Я уже убежала перегримировываться на второй спектакль, но меня вернули на полпути обратно, потому что аплодисменты не заканчивались и нужно было выйти на поклон еще раз.
А потом был "Ворон". Я пробежала глазами клавир, отметила про себя места, где у меня периодически бывают неточности с ритмом, но в целом ощущение было спокойное - мы неоднократно репетировали с начала до конца, пре-генеральная вообще была практически идеальная, на генеральной была пара помарок, но всё в пределах нормы. Так что надо просто пойти и сделать.
Начало было прекрасным. После каждой строфы я мысленно выдыхала и ставила себе галочку за очередной пройденный этап. Всё шло здорово, дирижер давал мне вступления, я пела правильные интервалы и длительности, слилась в коротком экстазе дуэтом с трубой и даже без проблем забралась по стремянке наверх, водрузив на свою голову чудовищную конструкцию - смесь эмо-капюшона и детской люльки.
И там, с мрачным торжеством выступая из глубины сцены в лучи прожекторов, расправив руки-крылья и произнеся первый устрашающий "Невермор",.. я напрочь забыла, что должно происходить дальше.
И вот стою я как дебил с этой фигнёй, которую я только что сняла с головы, в руках, и думаю: "Так, сейчас кончится проигрыш и мне нужно будет что-то делать. У меня есть два варианта текста. Одна строфа и еще одна строфа. Что я только что говорила? Не могу вспомнить. Хм. Ладно, главное, не паниковать - мне поможет музыка. Я услышу вступление и автоматически начну то, что нужно," - как раз в этот момент барабан сделал "ба-бах" и всё остановилось. Я смотрю на дирижера. Он ждёт. Я думаю: "А. Наверное, мне надо начать что-то петь," - и начинаю что-то петь. Оркестр начинает играть. Через пару секунд я понимаю, что мы не совпадаем. Я думаю: "У них есть ноты, а у меня нет. Так что скорее всего они играют правильно. Что приводит нас к заключению, что я всё же начала не ту строфу. Ммм, интересненько, а какая тогда та? И как мне на неё переключиться посреди текста?" Меня прошибает пот и охватывает паника. Я останавливаюсь, оркестр продолжает играть дальше. Я думаю: "Ну что ты играешь? Куда? А я что? Надо срочно всё остановить, извиниться перед публикой и начать заново!!!" Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу. В последней надежде я поворачиваюсь в сторону суфлёра, который ввиду особенностей зала сидит непосредственно в публике на приставном стуле сбоку от первого ряда и максимально далеко от, собственно, меня. Думаю, он ведь должен был уже к этому времени сообразить, что что-то пошло не так. Я всем своим нутром устремляюсь туда - и слышу спасительное: "Бвауфрл!" Ааааа!!! Что?? Что ты хочешь сказать мне, мерзкий старикашка??? Музыка идёт дальше. Я понимаю, что надо делать хоть что-то, и начинаю петь первое, что пришло мне в голову. К счастью, в этот раз я угадала со строфой. Яростно и поперек оркестра я спела вторую половину правильного текста, заканчивая уже под звук поставленного на фермату аккорда - я поняла, что оркестр закончил несколько раньше меня и теперь ждёт. Обливаясь ручьями пота, я смотрю на дирижёра, который совершенно спокойно, дождавшись окончания моей творческой интерпретации, поднимает палочку, даёт мне ауфтакт, и следующий "Невермор" мы исполняем уже вместе, как ни в чём не бывало.
Это было приблизительно в середине спектакля или чуть раньше. Как прошло всё остальное, спросите вы? Я понятия не имею. Я была в таком шоке от самой себя, что остальные двадцать с хвостиком минут провела в состоянии аффекта. Я больше ни разу не ошиблась - мой страх перевыполнил план и отступил. Всё было насыщенно и эмоционально, я бы даже сказала, искренне, особенно взывание к Богу или Дьяволу с призывом оставить меня в покое. Все скачки на верхние ноты удались, и интонация на пьяно была чистой и точной.
В моей голове пульсировало только одно: "Я всё испортила, как стыдно, я всё испортила".
Поэтому когда зажёгся свет и раздались первые крики, я сначала не очень поняла, что происходит. Мне хотелось сказать публике: "ребят, ну вы чо, вы же это видели и слышали, зачем делать вид, что всё в порядке?" Овации не смолкали. Я вывела на поклон дирижёра, мне было стыдно смотреть ему в глаза, а он как давай обнимать меня. Я пригласила режиссёрскую группу - а они улыбаются и счастливы. Я стояла под грудой оваций, не зная, куда деться от стыда. Нас вызывали на поклоны несколько раз, я измазала все ноги в разлитой по полу черной краске, улыбалась и благодарила и выглядела самым счастливым человеком на свете, но, разумеется, никак не могла отделаться от мысли, что всё тлен.
Ко мне в гримерку ворвались друзья с криками, какая я молодец. Я говорю: "вы видели, видели, что случилось?" Они смотрят на меня озадаченно. Я говорю, что перепутала текст, потом остановилась, а потом уже стала петь то, что нужно. Они сильно удивились. Потом мальчик сказал прекрасное: "Это было, когда ты была наверху? О, не переживай, оттуда всё равно было непонятно, что ты пела с этой хренью на голове!" И, хоть это по сути вытеснение одного большого недочёта другим большим недочётом, меня отпустило и я начала ржать как ненормальная.
Потом, когда я поговорила еще с парой человек, оказалось, что никто в зале ничего не заметил. Потому что, во-первых, никто не знает текст, во-вторых, я начала петь что-то, а потом продолжила петь что-то другое, а заминка посередине, когда у меня перед глазами пронеслась вся моя жизнь, но не нужные строки стихотворения, длилась на самом деле пару секунд. Ну а то, что оркестр эти пару секунд играл без меня, а потом я стала петь что-то, что с ними не совпадало, пока я их наконец не догнала - это не вызвало никакого удивление в контексте всего сочинения. Боже, храни современную музыку!
Когда я уже вышла в фойе на официальную часть, ко мне подходили разные люди с искренними поздравлениями и приятными словами, я поначалу подозрительно оглядывалась в поисках смешков и перешептываний, но нет, всё было искренне. Те люди, которым я в течение вечера позже рассказала о происшедшем со мной на сцене, слушали историю с удивлением и интересом и под конец смеялись вместе со мной. Особенно мы смеялись с дирижёром, когда обсуждали это на два голоса. Договорились, что в следующий раз я ошибусь где-нибудь еще, чтобы ему было не скучно дирижировать еще 5 спектаклей подряд одно и то же.
Нда. Хочется сказать, что самое страшное позади, но я боюсь таких высказываний. Я же талант, я и на ровном месте могу. Но да ладно, пока что пару дней можно выдыхать, а там посмотрим, как дальше пойдёт.