Две модели в сравнении.
Особенности мировоззрения древних евреев и литературно-художественное своеобразие Пятикнижия (отрывок), по И. Р. Тантлевский, Введение в Пятикнижие.
Литературные особенности, художественное своеобразие Торы и Библии в целом во многом обусловлены представлениями евреев о Боге и универсуме -'оламе (עולם; первоначальное значение данного термина: "век"; "далекое будущее", "далекое прошлое"; "продолжительность"; "всегда" [с футурологическим оттенком]). Сотворенный Богом 'олам движется в потоке времени (по сути, совпадает с ним), он вмещает и несет в себе все сущее; это - "мир как история" [1] или "мировое время" (в переводе иудаистских теологических экзистенциалистов М. Бубера и Ф. Розенцвейга "Weltzeit") [2]. (Греки передавали термин עולם словом αίών, римляне - seculum.) Господь Бог трансцендентен 'оламу, Он вне сотворенного Им времени, над историей [3]. С другой стороны, Господь открывается в 'оламе, движущемся к установленной Им Цели." 'Олам никак нельзя увидеть, но внутри него может звучать Голос Бога" [4], являться Его светозарная Слава; в 'оламе человек служит Господу, почитает Его.
Сопоставляя древнегреческое представление о космосе (под которым эллины понимали некую неизменную упорядоченную структуру, покоящуюся в пространстве) и еврейскую концепцию 'олама, С. С. Аверинцев замечает: «Греческий мир - это "космос", по изначальному смыслу слова такой "наряд", который есть "ряд" и "порядок"; иначе говоря, законосообразная и симметричная пространственная структура [5]... Внутри космоса даже время дано в модусе пространственности: в самом деле, учение о вечном возврате, явно или латентно присутствующее во всех греческих концепциях бытия, как мифологических, так и философских, отнимает у времени свойство необратимости и дает ему взамен мыслимое лишь в пространстве свойство симметрии. Внутри " 'олама" даже пространство дано в модусе временного движения - как "вместилище" необратимых событий» [6]. Древний еврей мыслит временными категориями, для него содержание мира главным образом выступает как движение во времени, а бытие - как участие в живом потоке событий; древний же грек мыслит пространственными категориями par excellence, его мир главным образом пространствен, а бытие - это существование в определенном месте космоса [7].
«Бог Зевс - это "олимпиец", т. е. существо, характеризующееся своим местом в мировом пространстве. Господь Бог - это Сотворивший небо и землю, т. е. Господин неотменяемого мгновения, с которого началась история, и через это - Господин истории, Господин времени. Структуру можно созерцать, в истории приходится участвовать. Поэтому мир как "космос" оказывается адекватно схваченным через незаинтересованное статичное описание, а мир как " 'олам", напротив - через направленное во время повествование, соотнесенное с концом, с исходом, с результатом, подгоняемое вопросом: "а что дальше?". Высшая мудрость античного человека состоит в том, чтобы доверять не времени, а пространству, не будущему, а настоящему, и его олимпийцы не могут лучше обласкать своего любимца, как подарив ему сегодняшний день в обмен на завтрашний... Напротив, сквозной мотив Библии - Обетование, на которое не только позволительно, но и безусловно необходимо без колебания променять наличные блага... Будущее - вот во что верят герои Библии. Многократно повторяемые в повествовании Пятикнижия благословения и обещания, которые вновь и вновь дает Господь Аврааму и его потомкам, создают ощущение неуклонно возрастающей суммы Божественных гарантий грядущего счастья... Итак, греческий "космос" покоится в пространстве, выявляя присущую ему меру; библейский " 'олам" движется во времени, устремляясь к переходящему его пределы смыслу (так развязка рассказа переходит пределы рассказа, или мораль притчи переходит пределы притчи). Вот почему поэтика Библии - это поэтика притчи, исключающая пластичность: природа и вещи должны упоминаться лишь по ходу действия и по связи со смыслом действия, никогда не становясь объектами самоцельного описания, выражающего незаинтересованную радость глаз; люди же предстают не как объекты художественного наблюдения, но как субъекты выбора и действия» [8].
Для израильтян время линеарно, необратимо; это историческое время. Будучи сотворено Богом, оно имеет начало, равно как и будет иметь конец - Эсхатон, Конец дней, знаменующий собой переход от Истории (или, может быть, точнее, предыстории) человечества к Метаистории, эпохе с качественно отличными от исторических характеристиками продолжительности и последовательности процессов, другим состоянием индивидуальностей и вещей. Как замечает М. Элиаде, Господь "проявляется не в космическом Времени (подобно богам других религий), а во Времени историческом, необратимом. Каждое новое проявление Господа в истории сводится к какому-либо предшествовавшему проявлению. В падении Иерусалима нашел свое выражение гнев Господа на Свой народ, но это был вовсе не тот гнев, что обрушил Господь на Самарию. Деяния Господа - это Его Личные шаги в Истории: они открывают свой глубокий смысл лишь Его народу, тому народу, что был избран Господом. Историческое событие приобретает при этом новое звучание: оно становится Теофанией" [9]. Подлинно исторические произведения впервые в мировой литературе появляются в Библии. Авторы древнееврейских исторических повествований впервые же создали художественную прозу в собственном смысле этого слова, неритмизованную художественную прозу [10].
Что касается древних греков, то для них время циклично, его символом является круг. История - это часть природы, для нее характерно вечное повторение; «духовная жизнь "аисторична" [11], поэтому грек так мало интересуется своим прошлым (оно для него сразу же становится мифом, теряет реальное значение). Он живет настоящим» [12]. Как замечает А. Ф. Лосев [13], "это необычайно сужало и ограничивало античную философию истории и навсегда оставило ее на ступени таких концепций, как вечное возвращение, периодические мировые пожары, душепереселение и душевоплощение" [14].
Древний грек - это созерцатель, воспринимающий мир в целом, прежде всего как статичную пространственную структуру; основой его миропонимания являлась пластичность. Отсюда и особое предпочтение, которое эллины отдавали пластическим видам искусства - архитектуре и скульптуре, чьи произведения можно созерцать [15]. Даже древнегреческая религия, философия, математика, физика, астрономия - "скульптурны и осязательны" [16], а поэзия "пластична" [17].
Для израильтянина, участвующего в реализации Божественных Целей, пребывающего в динамике исторических событий, в потоке времени, "беге жизни", статичное и пластическое отходят на второй план. (В Еврейской Библии отсутствует термин, который бы соответствовал греческому понятию "форма" [18]; значимы явление или предмет в целом, их сущность и свойства, а не пластическая реализация [19].) 'Олам - поток времени - нельзя воспринять визуально, но внутри него может звучать Глас Божий. Поэтому израильтяне уделяют особое внимание таким видам искусства, как музыка, поэзия, пение. "Пением и музыкой славил древний еврей Господа. Греки сооружали своим богам храмы и статуи" [20].
[1] См.: Аверинцев С. С. Греческая "литература" и ближневосточная "словесность". Противостояние и встреча двух творческих принципов // Типология и взаимосвязь литератур древнего мира. М., 1971. С. 229.
[2] См., например: Hessen J. Platonismus und Prophetismus. 2. Aufl. München-Basel, 1955. S. 90; Boman Th. Das hebräische Denken im Vergleich mit dem Griechischen. 3.Aufl. Göttingen, 1959. S. 131-133; Аверинцев. Ibid. C. 229-231; 261, примеч. 58 f.; Бычков В. В. Эстетика поздней античности. М., 1981. С. 23.
А. Иеремиас истолковывает עולם как некую пространственно-временную целостность и переводит - Weltlauf. (Das Alte Testament im Lichte des Alten Orients. 4 Aufl. Lpz, 1930. S. 127.)
[3] В языческих религиях боги имманентны миру; "нуминозные" силы здесь воспринимаются как внутриприсущие явлениям и предметам, находящиеся в средоточии их существа и являющиеся той жизненной силой, которая вызвала их существование и развитие. (См., например: Якобсен Т. Сокровища тьмы. История месопотамской религии. Пер. с англ. С. Л. Сухарева. Отв. ред. И. М.Дьяконов. М„ 1995. С. 14-15.)
[4] Бычков. Ibid. С. 24.
[5] Первоначально слово κόσμος применялось либо по отношению к воинскому строю, либо к убранству (особенно женскому); этот термин был экстраполирован на мировую структуру Пифагором или, по другим сообщениям, Парменидом.
[6] Аверинцев. Ibid. С. 229 f.
[7] См., например, работы, указанные в примеч. 2.
[8] Аверинцев. Ibid. С. 230 f.
[9] Элиаде. Священное и мирское. С. 73. Ср.: Id. Le Mythe de l'Etemel Retour. P., 1949. P. 152 ff. (русский перевод этого исследования опубликован в сборнике: М. Элиаде. Космос и история. Избранные произведения. М., 1987).
[10] Дьяконов И. М. Древнееврейская литература // Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973. С. 549 f.
Отметим, что, помимо исторических повествований, древнееврейская литература создала и такой оригинальный жанр, как короткая сюжетная назидательная повесть, или новелла. Напомним в связи с этим, что книга Бытия включает повесть об Иосифе, в которую в свою очередь вводится новелла об Иехуде и Фамари [гл. 38] (что создает эффект одновременности действия).
[11] См.: Вотап. Ibid. S. 148 f., 158; ср.: Hessen. Ibid. S. 88.
Языческим религиям вообще присуще циклическое и мифологическое понимание времени. Например, как замечает М. Элиаде, Новый год языческих религий, «представляя собой восстановление космогонии в настоящем, предполагает возобновление времени с самого начала, т. е. реставрацию первичного, "чистого" времени, существовавшего в момент сотворения»; сакральное примордиальное время воспроизводится всякий раз в повторении ритуала и рассказывании мифа. (См., например: Священное и мирское. С. 48-74.)
[12] Бычков. Ibid. С. 23. См. далее, например: Тахо-Годи А. А. Ионийское и аттическое понимание термина "история" и родственных с ним // Вопросы классической филологии. М., 1969. Т. II. С. 107-126 (ср.: Id., Эллинистическое понимание термина "история" и родственных с ним. - Ibid. С. 126-157); Гайденко В. П. Тема судьбы и представление о времени в греческом мировоззрении // Вопросы философии 9 (1969); Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977. См. также работы М. Элиаде, указанные в примеч. 9.
[13] Античная философия истории. С. 201.
[14] Сказанное справедливо во многом и по отношению к соответствующим представлениям брахманизма (индуизма), буддизма и других религий. (См. также, например, работы М. Элиаде, указанные в примеч. 9.)
[15] См.: Бычков. Ibid. С. 24.
[16] Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930, Т. I. С. 82 ff.
[17] Ibid. С. 76.
[18] См.: Вотап. Ibid. S. 135.
[19] См.: Бычков. Ibid. С. 26.
[20] Ibid. С. 24.
Литературные особенности, художественное своеобразие Торы и Библии в целом во многом обусловлены представлениями евреев о Боге и универсуме -'оламе (עולם; первоначальное значение данного термина: "век"; "далекое будущее", "далекое прошлое"; "продолжительность"; "всегда" [с футурологическим оттенком]). Сотворенный Богом 'олам движется в потоке времени (по сути, совпадает с ним), он вмещает и несет в себе все сущее; это - "мир как история" [1] или "мировое время" (в переводе иудаистских теологических экзистенциалистов М. Бубера и Ф. Розенцвейга "Weltzeit") [2]. (Греки передавали термин עולם словом αίών, римляне - seculum.) Господь Бог трансцендентен 'оламу, Он вне сотворенного Им времени, над историей [3]. С другой стороны, Господь открывается в 'оламе, движущемся к установленной Им Цели." 'Олам никак нельзя увидеть, но внутри него может звучать Голос Бога" [4], являться Его светозарная Слава; в 'оламе человек служит Господу, почитает Его.
Сопоставляя древнегреческое представление о космосе (под которым эллины понимали некую неизменную упорядоченную структуру, покоящуюся в пространстве) и еврейскую концепцию 'олама, С. С. Аверинцев замечает: «Греческий мир - это "космос", по изначальному смыслу слова такой "наряд", который есть "ряд" и "порядок"; иначе говоря, законосообразная и симметричная пространственная структура [5]... Внутри космоса даже время дано в модусе пространственности: в самом деле, учение о вечном возврате, явно или латентно присутствующее во всех греческих концепциях бытия, как мифологических, так и философских, отнимает у времени свойство необратимости и дает ему взамен мыслимое лишь в пространстве свойство симметрии. Внутри " 'олама" даже пространство дано в модусе временного движения - как "вместилище" необратимых событий» [6]. Древний еврей мыслит временными категориями, для него содержание мира главным образом выступает как движение во времени, а бытие - как участие в живом потоке событий; древний же грек мыслит пространственными категориями par excellence, его мир главным образом пространствен, а бытие - это существование в определенном месте космоса [7].
«Бог Зевс - это "олимпиец", т. е. существо, характеризующееся своим местом в мировом пространстве. Господь Бог - это Сотворивший небо и землю, т. е. Господин неотменяемого мгновения, с которого началась история, и через это - Господин истории, Господин времени. Структуру можно созерцать, в истории приходится участвовать. Поэтому мир как "космос" оказывается адекватно схваченным через незаинтересованное статичное описание, а мир как " 'олам", напротив - через направленное во время повествование, соотнесенное с концом, с исходом, с результатом, подгоняемое вопросом: "а что дальше?". Высшая мудрость античного человека состоит в том, чтобы доверять не времени, а пространству, не будущему, а настоящему, и его олимпийцы не могут лучше обласкать своего любимца, как подарив ему сегодняшний день в обмен на завтрашний... Напротив, сквозной мотив Библии - Обетование, на которое не только позволительно, но и безусловно необходимо без колебания променять наличные блага... Будущее - вот во что верят герои Библии. Многократно повторяемые в повествовании Пятикнижия благословения и обещания, которые вновь и вновь дает Господь Аврааму и его потомкам, создают ощущение неуклонно возрастающей суммы Божественных гарантий грядущего счастья... Итак, греческий "космос" покоится в пространстве, выявляя присущую ему меру; библейский " 'олам" движется во времени, устремляясь к переходящему его пределы смыслу (так развязка рассказа переходит пределы рассказа, или мораль притчи переходит пределы притчи). Вот почему поэтика Библии - это поэтика притчи, исключающая пластичность: природа и вещи должны упоминаться лишь по ходу действия и по связи со смыслом действия, никогда не становясь объектами самоцельного описания, выражающего незаинтересованную радость глаз; люди же предстают не как объекты художественного наблюдения, но как субъекты выбора и действия» [8].
Для израильтян время линеарно, необратимо; это историческое время. Будучи сотворено Богом, оно имеет начало, равно как и будет иметь конец - Эсхатон, Конец дней, знаменующий собой переход от Истории (или, может быть, точнее, предыстории) человечества к Метаистории, эпохе с качественно отличными от исторических характеристиками продолжительности и последовательности процессов, другим состоянием индивидуальностей и вещей. Как замечает М. Элиаде, Господь "проявляется не в космическом Времени (подобно богам других религий), а во Времени историческом, необратимом. Каждое новое проявление Господа в истории сводится к какому-либо предшествовавшему проявлению. В падении Иерусалима нашел свое выражение гнев Господа на Свой народ, но это был вовсе не тот гнев, что обрушил Господь на Самарию. Деяния Господа - это Его Личные шаги в Истории: они открывают свой глубокий смысл лишь Его народу, тому народу, что был избран Господом. Историческое событие приобретает при этом новое звучание: оно становится Теофанией" [9]. Подлинно исторические произведения впервые в мировой литературе появляются в Библии. Авторы древнееврейских исторических повествований впервые же создали художественную прозу в собственном смысле этого слова, неритмизованную художественную прозу [10].
Что касается древних греков, то для них время циклично, его символом является круг. История - это часть природы, для нее характерно вечное повторение; «духовная жизнь "аисторична" [11], поэтому грек так мало интересуется своим прошлым (оно для него сразу же становится мифом, теряет реальное значение). Он живет настоящим» [12]. Как замечает А. Ф. Лосев [13], "это необычайно сужало и ограничивало античную философию истории и навсегда оставило ее на ступени таких концепций, как вечное возвращение, периодические мировые пожары, душепереселение и душевоплощение" [14].
Древний грек - это созерцатель, воспринимающий мир в целом, прежде всего как статичную пространственную структуру; основой его миропонимания являлась пластичность. Отсюда и особое предпочтение, которое эллины отдавали пластическим видам искусства - архитектуре и скульптуре, чьи произведения можно созерцать [15]. Даже древнегреческая религия, философия, математика, физика, астрономия - "скульптурны и осязательны" [16], а поэзия "пластична" [17].
Для израильтянина, участвующего в реализации Божественных Целей, пребывающего в динамике исторических событий, в потоке времени, "беге жизни", статичное и пластическое отходят на второй план. (В Еврейской Библии отсутствует термин, который бы соответствовал греческому понятию "форма" [18]; значимы явление или предмет в целом, их сущность и свойства, а не пластическая реализация [19].) 'Олам - поток времени - нельзя воспринять визуально, но внутри него может звучать Глас Божий. Поэтому израильтяне уделяют особое внимание таким видам искусства, как музыка, поэзия, пение. "Пением и музыкой славил древний еврей Господа. Греки сооружали своим богам храмы и статуи" [20].
[1] См.: Аверинцев С. С. Греческая "литература" и ближневосточная "словесность". Противостояние и встреча двух творческих принципов // Типология и взаимосвязь литератур древнего мира. М., 1971. С. 229.
[2] См., например: Hessen J. Platonismus und Prophetismus. 2. Aufl. München-Basel, 1955. S. 90; Boman Th. Das hebräische Denken im Vergleich mit dem Griechischen. 3.Aufl. Göttingen, 1959. S. 131-133; Аверинцев. Ibid. C. 229-231; 261, примеч. 58 f.; Бычков В. В. Эстетика поздней античности. М., 1981. С. 23.
А. Иеремиас истолковывает עולם как некую пространственно-временную целостность и переводит - Weltlauf. (Das Alte Testament im Lichte des Alten Orients. 4 Aufl. Lpz, 1930. S. 127.)
[3] В языческих религиях боги имманентны миру; "нуминозные" силы здесь воспринимаются как внутриприсущие явлениям и предметам, находящиеся в средоточии их существа и являющиеся той жизненной силой, которая вызвала их существование и развитие. (См., например: Якобсен Т. Сокровища тьмы. История месопотамской религии. Пер. с англ. С. Л. Сухарева. Отв. ред. И. М.Дьяконов. М„ 1995. С. 14-15.)
[4] Бычков. Ibid. С. 24.
[5] Первоначально слово κόσμος применялось либо по отношению к воинскому строю, либо к убранству (особенно женскому); этот термин был экстраполирован на мировую структуру Пифагором или, по другим сообщениям, Парменидом.
[6] Аверинцев. Ibid. С. 229 f.
[7] См., например, работы, указанные в примеч. 2.
[8] Аверинцев. Ibid. С. 230 f.
[9] Элиаде. Священное и мирское. С. 73. Ср.: Id. Le Mythe de l'Etemel Retour. P., 1949. P. 152 ff. (русский перевод этого исследования опубликован в сборнике: М. Элиаде. Космос и история. Избранные произведения. М., 1987).
[10] Дьяконов И. М. Древнееврейская литература // Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973. С. 549 f.
Отметим, что, помимо исторических повествований, древнееврейская литература создала и такой оригинальный жанр, как короткая сюжетная назидательная повесть, или новелла. Напомним в связи с этим, что книга Бытия включает повесть об Иосифе, в которую в свою очередь вводится новелла об Иехуде и Фамари [гл. 38] (что создает эффект одновременности действия).
[11] См.: Вотап. Ibid. S. 148 f., 158; ср.: Hessen. Ibid. S. 88.
Языческим религиям вообще присуще циклическое и мифологическое понимание времени. Например, как замечает М. Элиаде, Новый год языческих религий, «представляя собой восстановление космогонии в настоящем, предполагает возобновление времени с самого начала, т. е. реставрацию первичного, "чистого" времени, существовавшего в момент сотворения»; сакральное примордиальное время воспроизводится всякий раз в повторении ритуала и рассказывании мифа. (См., например: Священное и мирское. С. 48-74.)
[12] Бычков. Ibid. С. 23. См. далее, например: Тахо-Годи А. А. Ионийское и аттическое понимание термина "история" и родственных с ним // Вопросы классической филологии. М., 1969. Т. II. С. 107-126 (ср.: Id., Эллинистическое понимание термина "история" и родственных с ним. - Ibid. С. 126-157); Гайденко В. П. Тема судьбы и представление о времени в греческом мировоззрении // Вопросы философии 9 (1969); Лосев А. Ф. Античная философия истории. М., 1977. См. также работы М. Элиаде, указанные в примеч. 9.
[13] Античная философия истории. С. 201.
[14] Сказанное справедливо во многом и по отношению к соответствующим представлениям брахманизма (индуизма), буддизма и других религий. (См. также, например, работы М. Элиаде, указанные в примеч. 9.)
[15] См.: Бычков. Ibid. С. 24.
[16] Лосев А. Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1930, Т. I. С. 82 ff.
[17] Ibid. С. 76.
[18] См.: Вотап. Ibid. S. 135.
[19] См.: Бычков. Ibid. С. 26.
[20] Ibid. С. 24.