Москва Цветаевой
«В век сплошных скоропадских,
Роковых скоростей -
Слава стойкому братству
Пешехожих ступней!»
Это написано словно сегодня, словно чтобы подчеркнуть, что из окна машины Москву не узнать, по городу надо ножками походить. Марина Цветаева гулять любила. «Исходи пешком - молодым шажком! - всё привольное Семихолмие».
Первые 20-ть лет Марина жила в доме отца в Трехпрудном переулке. На месте этого дома когда-то стоял одноэтажный деревянный дом в 11-ть комнат. Вход со двора. Ну а двор поросший травой с колодцем и выводком утят, которых разводил дворник. Еще во дворе были два погреба, флигель в семь комнат, каретный сарай, прачечная, и это все в начале 20-го века, словно и не Москва.
«Засыхали в небе изумрудном
Капли звезд - и пели петухи…
Это было в доме старом, в доме чудном…
Чудный дом, наш дивный дом в Трехпрудном -
Превратившийся теперь в стихи!»
После смерти профессора Цветаева здание разобрали на дрова. А на этом месте воздвигли шестиэтажную кирпичную громаду по проекту архитектора Булгакова. На доме прекрасные лепные балконы и другие ренессансные детали, как было принято в 1948-м году, в момент окончания строительства.
Марина поступила в 4-ю женскую гимназию на Садово-Кудринской, но у матери обнаружили туберкулез, и семья на несколько лет уехала за границу, где мать перебирала клиники, а Марина - учебные заведения, нигде долго не задерживались. Мама блестяще играла на фортепиано и гитаре, писала стихи на русском и немецком языках, и занималась живописью. И отец - знаток античности и древних языков, без дела не сидел.
Профессор Цветаев возглавлял отделение истории искусства Исторического факультета Московского университета. В отделении было 15 слепков античных скульптур, немного для изучения, и Цветаев задумал собрать коллекцию слепков, достойную Москвы, и построить для нее отдельное здание. Тихий и мягкий профессор обнаружил таланты психолога, он собирал пожертвования и мотался за экспонатами по европейским музеям.
Новый музей открыли в 1912-ом году в присутствии всей научной Москвы и императорской фамилии. Марина говорила, что музей есть четырехлетний бессеребряный труд ее отца, и таких же три бессеребряных миллиона Нечаева-Мальцова. Проект выполнил архитектор Клейн. С 1937-го года музей носит имя А.С. Пушкина.
Несмотря на постоянные увлечения, страсти, Марина любила мужа всю жизнь. Марина Цветаева и Сергей Эфрон познакомились в 1911-ом году в Крыму в Коктебеле у Максимилиана Волошина. Юная Марина на пляже сказала: «Тот, кто найдет мой любимый камень, станет моим мужем». И сразу же юный Сергей нашел на побережье ее любимый камень, сердолик. В Москву они вернулись вместе и поселились в доме № 19 в Сивцевом Вражке, в самом сердце старой Москвы.
«Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Все исчезаете вы…
Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, -
Грузные, в шесть этажей.
Домовладельцы - их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы»
С 1914-го года Марина и Сергей Эфрон жили в съемной квартире в Борисоглебском переулке. Квартира была настоящая старая московская, несуразная, неудобная, в полтора этажа, но чрезвычайно уютная. Из комнаты Эфрона можно было выйти прямо на крышу, и Марина выводила на нагретую кровлю двух своих дочерей.
Квартира была 200 кв. метров, хватало и для семьи, и для гостей, и для прислуги. Здесь Марина прожила 8 лет, до 1922-го года, когда уехала за границу. Здесь написаны ее самые известные стихи.
Марина была домашним человеком, она остро страдала от отсутствия собственного жилья, а квартиру в Борисоглебском очень любила. Ее собственная комната с 11-ю углами была для нее волшебным кораблем или пещерой Аладдина.
«Есть черный тополь, и в окне - свет,
И звон на башне, и в руке - цвет,
И шаг вот этот - никому - вслед,
И тень вот эта, а меня - нет»
Дом, где находится музей Марины Цветаевой, отстояла общественность, его хотели снести. Но внутри не осталось подлинных предметов, Марина после революции порубила все на дрова. Она тогда жила на кухне, варила похлебку в самоваре, а стихи писала на обоях.
Как-то к ней пришел незнакомый человек, она по близорукости приняла его какого-то за поэта, их много ходило, и предложила морковного чаю. Гость осмотрелся, откланялся, и быстро ушел, оставив на столе несколько рублей. Цветаева только потом догадалась, что это был вор.
Не в силах прокормить своих дочек, она отдала их в Кунцевский приют, в 20-ом году младшая умерла там от истощения. Памятник поэту в Борисоглебском переулке поставила скульптор Матвеева.
Современники говорили, что Цветаева придумывала легенду о мужчине, которого собиралась любить, а потом любила этот миф, а не человека, причем гневалась, что он не соответствует реальным людям. Но ее муж, Сергей Эфрон, это герой настоящий, не выдуманный. В набрякшей мятежом Москве 1917-го года прапорщик Эфрон срывает со столбов большевистские прокламации. Перед одним из столбов стоят солдаты, но он не может спасовать и срывает это воззвание тоже. Арестован, чудом избежал расправы.
Затем он участвует в октябрьских боях. Когда штаб защитников Москвы капитулировал, Эфрон ускользнул, поменяв офицерскую форму на рабочий полушубок. Уехал на Дон, участвовал в Ледяном походе и обороне Крыма.
«Под шинелью драной
Мрем, наган наставляя в бред.
Перестраивайте Бедламы:
Все малы для российских бед!»
После революции эпоха музеев и домов для Марины Цветаевой закончилась, и началось время квартир и углов. В доме в Мерзляковском переулке жила в двух комнатах 10 и 6 кв. метров в коммунальной квартире сестра Сергея Эфрона. «Нора без окна и стола» - говорила Цветаева. Но и спасительный остров, где в разные годы оказывались члены ее семьи. Именно сюда в 1920-ом году Марина привезла из приюта и выхаживала старшую дочь.
Узнав, что муж жив, Марина в 1922-ом году поехала к нему в Берлин. Берлин, Прага, пригороды Парижа. «Вот у Бодлера - поэт, это альбатрос - ну, какой же я альбатрос, просто общипанная пичуга, замерзающая от холода, а вернее всего - потусторонний дух, случайно попавший на эту чуждую, страшную землю».
В эмиграции Цветаевы жили очень бедно. У Марины даже не было письменного стола. Если получалось, она работала на кухонном. Но возвращаться не собиралась, считала, что забыть Россию может лишь тот, кто мыслит ее вне себя, у кого же Россия внутри, может потерять ее только вместе с жизнью.
От современности Марина была далека, свое творчество понимала как заговор против века, веса, счета, времени, дроби. В эмиграции Сергей Эфрон сделал кульбит, из белого офицера превратился в агента ГПУ. Его вызвали в Москву. Дочь Ариадна и сын Георгий в розовом свете представляли себе жизнь в Советском Союзе, и тоже рвались туда. Поехала с семьей и Марина.
Цветаева вернулась в Россию в июне 1939-го года. В Москве узнала, что сестра в лагере. В августе была арестована дочь Ариадна, а в октябре - муж Сергей. Их пытали, чтобы выбить показания в работе на французскую разведку. Марине с 14-летним сыном Георгием жить было негде и не на что. Литфонд разрешил столоваться в Доме творчества в Голицыно, но снимать комнату надо было на стороне.
За два года в России было опубликовано только одно стихотворение, переводами зарабатывать не получалось, и Марина занимала деньги. В 40-ом году Марина Цветаева с сыном въезжают после зимы в Голицыно в квартиру дочери известного биолога А.Н. Северцова Натальи Северцовой - в «комнату Зоологического Музея, выходящую на университетский двор». Их пускают ненадолго, на то время, пока Северцова с мужем уезжают отдыхать в Коктебель.
В усадьбе Куманиных, в квартире писателя-сатирика Виктора Ефимовича Ардова 7 июня 1941 г. состоялась единственная встреча двух поэтов - Марины Цветаевой и Анны Ахматовой. Они несколько часов общались и совершенно разочаровались друг в друге, не приняли друг друга в творчестве. Ахматова даже сказала потом про Цветаеву: «Она пришла и сидела семь часов».
«Белорученька моя, чернокнижница…
Невидимка, двойник, пересмешник,
Что ты прячешься в черных кустах,
То забьешься в дырявый скворечник,
То мелькнешь на погибших крестах»…
(Анна Ахматова, «Поздний ответ»)
Последние дни в Москве Цветаева с сыном жили в одной из комнат трехкомнатной квартиры инженера Шукста, уехавшего с семьей на работу в Заполярье, в другой комнате осталась дочь Шукста Ида, а третью занимала супружеская пара. Отсюда 8 августа 1941 Цветаева с Георгием уехали в эвакуацию в Елабугу.
Ни сбережений, ни работы у нее не было. Она написала заявление с просьбой принять ее судомойкой в столовую Литфонда. Через 10 дней пожарила сыну рыбу, написала записку друзьям с просьбой принять мальчика, и покончила с собой.
«Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух - не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!
Пляшущим шагом прошла по земле! - Неба дочь!
С полным передником роз! - Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на заре! - Ястребиную ночь
Бог не пошлет по мою лебединую душу»!
Храм Большого Вознесения у Никитских ворот москвичи знают прекрасно, здесь венчался Пушкин. Мало кто помнит, что здесь в 1991-ом году в 50-ю годовщину смерти Цветаевой по благословению патриарха Алеския II была совершена панихида по Марине Цветаевой.
Муж расстрелян, дочь Ариадна получила 8 лет лагерей, затем бессрочную ссылку, реабилитирована после смерти Сталина. Сестра Анастасия - 10 лет лагерей, бессрочная ссылка, реабилитирована после смерти Сталина. Стихи Цветаевой с трудом возвращались из небытия. Елабуга далеко, и почитатели таланта Цветаевой приходят вспомнить ее к семейному захоронению Цветаевых на Ваганьковском кладбище. Здесь похоронены мать, отец и сестра Марины, Анастасия.
«Раз! - опрокинула стакан!
И всё, что жаждало пролиться -
Вся соль из глаз, вся кровь из ран -
Со скатерти - на половицы.
И - гроба нет! Разлуки - нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть - на свадебный обед,
Я - жизнь, пришедшая на ужин»
Материал взят из передач Михаила Жебрака «Москва. Пешком». Фото без моих логотипов взяты из Сети.
Роковых скоростей -
Слава стойкому братству
Пешехожих ступней!»
Это написано словно сегодня, словно чтобы подчеркнуть, что из окна машины Москву не узнать, по городу надо ножками походить. Марина Цветаева гулять любила. «Исходи пешком - молодым шажком! - всё привольное Семихолмие».
Первые 20-ть лет Марина жила в доме отца в Трехпрудном переулке. На месте этого дома когда-то стоял одноэтажный деревянный дом в 11-ть комнат. Вход со двора. Ну а двор поросший травой с колодцем и выводком утят, которых разводил дворник. Еще во дворе были два погреба, флигель в семь комнат, каретный сарай, прачечная, и это все в начале 20-го века, словно и не Москва.
«Засыхали в небе изумрудном
Капли звезд - и пели петухи…
Это было в доме старом, в доме чудном…
Чудный дом, наш дивный дом в Трехпрудном -
Превратившийся теперь в стихи!»
После смерти профессора Цветаева здание разобрали на дрова. А на этом месте воздвигли шестиэтажную кирпичную громаду по проекту архитектора Булгакова. На доме прекрасные лепные балконы и другие ренессансные детали, как было принято в 1948-м году, в момент окончания строительства.
Марина поступила в 4-ю женскую гимназию на Садово-Кудринской, но у матери обнаружили туберкулез, и семья на несколько лет уехала за границу, где мать перебирала клиники, а Марина - учебные заведения, нигде долго не задерживались. Мама блестяще играла на фортепиано и гитаре, писала стихи на русском и немецком языках, и занималась живописью. И отец - знаток античности и древних языков, без дела не сидел.
Профессор Цветаев возглавлял отделение истории искусства Исторического факультета Московского университета. В отделении было 15 слепков античных скульптур, немного для изучения, и Цветаев задумал собрать коллекцию слепков, достойную Москвы, и построить для нее отдельное здание. Тихий и мягкий профессор обнаружил таланты психолога, он собирал пожертвования и мотался за экспонатами по европейским музеям.
Новый музей открыли в 1912-ом году в присутствии всей научной Москвы и императорской фамилии. Марина говорила, что музей есть четырехлетний бессеребряный труд ее отца, и таких же три бессеребряных миллиона Нечаева-Мальцова. Проект выполнил архитектор Клейн. С 1937-го года музей носит имя А.С. Пушкина.
Несмотря на постоянные увлечения, страсти, Марина любила мужа всю жизнь. Марина Цветаева и Сергей Эфрон познакомились в 1911-ом году в Крыму в Коктебеле у Максимилиана Волошина. Юная Марина на пляже сказала: «Тот, кто найдет мой любимый камень, станет моим мужем». И сразу же юный Сергей нашел на побережье ее любимый камень, сердолик. В Москву они вернулись вместе и поселились в доме № 19 в Сивцевом Вражке, в самом сердце старой Москвы.
«Слава прабабушек томных,
Домики старой Москвы,
Из переулочков скромных
Все исчезаете вы…
Домики с знаком породы,
С видом ее сторожей,
Вас заменили уроды, -
Грузные, в шесть этажей.
Домовладельцы - их право!
И погибаете вы,
Томных прабабушек слава,
Домики старой Москвы»
С 1914-го года Марина и Сергей Эфрон жили в съемной квартире в Борисоглебском переулке. Квартира была настоящая старая московская, несуразная, неудобная, в полтора этажа, но чрезвычайно уютная. Из комнаты Эфрона можно было выйти прямо на крышу, и Марина выводила на нагретую кровлю двух своих дочерей.
Квартира была 200 кв. метров, хватало и для семьи, и для гостей, и для прислуги. Здесь Марина прожила 8 лет, до 1922-го года, когда уехала за границу. Здесь написаны ее самые известные стихи.
Марина была домашним человеком, она остро страдала от отсутствия собственного жилья, а квартиру в Борисоглебском очень любила. Ее собственная комната с 11-ю углами была для нее волшебным кораблем или пещерой Аладдина.
«Есть черный тополь, и в окне - свет,
И звон на башне, и в руке - цвет,
И шаг вот этот - никому - вслед,
И тень вот эта, а меня - нет»
Дом, где находится музей Марины Цветаевой, отстояла общественность, его хотели снести. Но внутри не осталось подлинных предметов, Марина после революции порубила все на дрова. Она тогда жила на кухне, варила похлебку в самоваре, а стихи писала на обоях.
Как-то к ней пришел незнакомый человек, она по близорукости приняла его какого-то за поэта, их много ходило, и предложила морковного чаю. Гость осмотрелся, откланялся, и быстро ушел, оставив на столе несколько рублей. Цветаева только потом догадалась, что это был вор.
Не в силах прокормить своих дочек, она отдала их в Кунцевский приют, в 20-ом году младшая умерла там от истощения. Памятник поэту в Борисоглебском переулке поставила скульптор Матвеева.
Современники говорили, что Цветаева придумывала легенду о мужчине, которого собиралась любить, а потом любила этот миф, а не человека, причем гневалась, что он не соответствует реальным людям. Но ее муж, Сергей Эфрон, это герой настоящий, не выдуманный. В набрякшей мятежом Москве 1917-го года прапорщик Эфрон срывает со столбов большевистские прокламации. Перед одним из столбов стоят солдаты, но он не может спасовать и срывает это воззвание тоже. Арестован, чудом избежал расправы.
Затем он участвует в октябрьских боях. Когда штаб защитников Москвы капитулировал, Эфрон ускользнул, поменяв офицерскую форму на рабочий полушубок. Уехал на Дон, участвовал в Ледяном походе и обороне Крыма.
«Под шинелью драной
Мрем, наган наставляя в бред.
Перестраивайте Бедламы:
Все малы для российских бед!»
После революции эпоха музеев и домов для Марины Цветаевой закончилась, и началось время квартир и углов. В доме в Мерзляковском переулке жила в двух комнатах 10 и 6 кв. метров в коммунальной квартире сестра Сергея Эфрона. «Нора без окна и стола» - говорила Цветаева. Но и спасительный остров, где в разные годы оказывались члены ее семьи. Именно сюда в 1920-ом году Марина привезла из приюта и выхаживала старшую дочь.
Узнав, что муж жив, Марина в 1922-ом году поехала к нему в Берлин. Берлин, Прага, пригороды Парижа. «Вот у Бодлера - поэт, это альбатрос - ну, какой же я альбатрос, просто общипанная пичуга, замерзающая от холода, а вернее всего - потусторонний дух, случайно попавший на эту чуждую, страшную землю».
В эмиграции Цветаевы жили очень бедно. У Марины даже не было письменного стола. Если получалось, она работала на кухонном. Но возвращаться не собиралась, считала, что забыть Россию может лишь тот, кто мыслит ее вне себя, у кого же Россия внутри, может потерять ее только вместе с жизнью.
От современности Марина была далека, свое творчество понимала как заговор против века, веса, счета, времени, дроби. В эмиграции Сергей Эфрон сделал кульбит, из белого офицера превратился в агента ГПУ. Его вызвали в Москву. Дочь Ариадна и сын Георгий в розовом свете представляли себе жизнь в Советском Союзе, и тоже рвались туда. Поехала с семьей и Марина.
Цветаева вернулась в Россию в июне 1939-го года. В Москве узнала, что сестра в лагере. В августе была арестована дочь Ариадна, а в октябре - муж Сергей. Их пытали, чтобы выбить показания в работе на французскую разведку. Марине с 14-летним сыном Георгием жить было негде и не на что. Литфонд разрешил столоваться в Доме творчества в Голицыно, но снимать комнату надо было на стороне.
За два года в России было опубликовано только одно стихотворение, переводами зарабатывать не получалось, и Марина занимала деньги. В 40-ом году Марина Цветаева с сыном въезжают после зимы в Голицыно в квартиру дочери известного биолога А.Н. Северцова Натальи Северцовой - в «комнату Зоологического Музея, выходящую на университетский двор». Их пускают ненадолго, на то время, пока Северцова с мужем уезжают отдыхать в Коктебель.
В усадьбе Куманиных, в квартире писателя-сатирика Виктора Ефимовича Ардова 7 июня 1941 г. состоялась единственная встреча двух поэтов - Марины Цветаевой и Анны Ахматовой. Они несколько часов общались и совершенно разочаровались друг в друге, не приняли друг друга в творчестве. Ахматова даже сказала потом про Цветаеву: «Она пришла и сидела семь часов».
«Белорученька моя, чернокнижница…
Невидимка, двойник, пересмешник,
Что ты прячешься в черных кустах,
То забьешься в дырявый скворечник,
То мелькнешь на погибших крестах»…
(Анна Ахматова, «Поздний ответ»)
Последние дни в Москве Цветаева с сыном жили в одной из комнат трехкомнатной квартиры инженера Шукста, уехавшего с семьей на работу в Заполярье, в другой комнате осталась дочь Шукста Ида, а третью занимала супружеская пара. Отсюда 8 августа 1941 Цветаева с Георгием уехали в эвакуацию в Елабугу.
Ни сбережений, ни работы у нее не было. Она написала заявление с просьбой принять ее судомойкой в столовую Литфонда. Через 10 дней пожарила сыну рыбу, написала записку друзьям с просьбой принять мальчика, и покончила с собой.
«Знаю, умру на заре! На которой из двух,
Вместе с которой из двух - не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!
Пляшущим шагом прошла по земле! - Неба дочь!
С полным передником роз! - Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на заре! - Ястребиную ночь
Бог не пошлет по мою лебединую душу»!
Храм Большого Вознесения у Никитских ворот москвичи знают прекрасно, здесь венчался Пушкин. Мало кто помнит, что здесь в 1991-ом году в 50-ю годовщину смерти Цветаевой по благословению патриарха Алеския II была совершена панихида по Марине Цветаевой.
Муж расстрелян, дочь Ариадна получила 8 лет лагерей, затем бессрочную ссылку, реабилитирована после смерти Сталина. Сестра Анастасия - 10 лет лагерей, бессрочная ссылка, реабилитирована после смерти Сталина. Стихи Цветаевой с трудом возвращались из небытия. Елабуга далеко, и почитатели таланта Цветаевой приходят вспомнить ее к семейному захоронению Цветаевых на Ваганьковском кладбище. Здесь похоронены мать, отец и сестра Марины, Анастасия.
«Раз! - опрокинула стакан!
И всё, что жаждало пролиться -
Вся соль из глаз, вся кровь из ран -
Со скатерти - на половицы.
И - гроба нет! Разлуки - нет!
Стол расколдован, дом разбужен.
Как смерть - на свадебный обед,
Я - жизнь, пришедшая на ужин»
Материал взят из передач Михаила Жебрака «Москва. Пешком». Фото без моих логотипов взяты из Сети.