70-ые в СССР. Общепит
Взгляд иностранца на советскую Москву это почти что взгляд из нашего времени. Общепит в Москве 70-ых, он как бы есть, но его как бы и нет, кафе и ресторанов не много, они очень специфические, и в них тебе не всегда рады. Но в них ходят, отчасти потому, что другого общепита у них для вас нет.
Советская власть всегда была одержима культурой общественного питания, стремясь заставить граждан страны отказаться от домашней еды. Но почему-то столовые, кафе и рестораны в СССР разительно отличались от западных образцов, по принципу которых они были устроены. Вспомним несколько московских точек, наиболее популярных в те годы.
Начнем с пельменных. В советских пельменных обычно использовались те же, красно-белые пачки, что и везде. При домашнем использовании хотя бы была возможность проверить условное качество. Для этого коробку надо было потрясти. Если пельмени гремели, все в порядке, если нет, значит, слиплись.
А в пельменных проверить исходный продукт шансов не было никаких, потребитель получал пельмени в готовом виде. И не всегда этот вид был товарным. Но зато Москва была другая, с уютными домиками и буковками «пельмени». Вот несколько знаменитых пельменных точек Москвы. Ленивка.
Цветной бульвар, прямо напротив метро.
На Зубовской площади.
Разветвленная сеть пельменных растворилась безвозвратно. Но жальче всего, пожалуй, знаменитую пельменную на улице Красина. Ее закрыли только в 2016 году.
Именно сюда любил ходить Иосиф Бродский. Недалеко жили его друзья - Маша Слоним на Бутырском валу, и Виктор Голышев на Тишинке. Так что в гости Иосиф Александрович приходил сытый.
Маленький домик на 1-ой Останкинской улице - это знаменитая пончиковая в Останкино. Наверно, это самая легендарная пончиковая Москвы, она продает пончики с 1952 года.
Именно пончики, а не пышки. Вечная война между Москвой и Ленинградом вылилась, в частности, в ленинградские пышки против московских пончиков. А само слово «пончик» польское. Жаренное в масле тесто вызывает у нас, славян, особые чувства. И мягко стелет сверху сахарная пудра.
Вот как это место выглядело раньше, в 50-60 годах. Тогда пончиковая смотрелась по-настоящему уютным домиком. В семидесятническом романе писателя Владимира Орлова «Альтист Данилов» главный герой, живущий в Москве демон в облике человека, видит 36-летнего мужчину в нутриевой шапке, стоявшего у входа в Останкинский парк подле палатки «Пончики».
Даже когда пончиковую собирались закрыть, петиция с 10 тысячами подписей апеллировала к «Альтисту Данилову». Мол, про нее в книжках пишут, культурное наследие. И литературную пончиковую отстояли.
Еще одно легендарное заведение находилось на Юго-Западе. От него остались лишь руины. Для непосвященных и не догадаться, что это было.
Такая архитектура может родить ассоциации с самой передовой архитектурой - деконструктивизмом. Это пивной бар «Ракушка» на улице 26 бакинских комиссаров. Пиво здесь подавали неразбавленное, в графинах, и к нему подавали креветки, раков, даже крабов.
Кафе закрыли на волне антиалкогольной компании в 1985 году. Но креветок окрестные жители запомнили надолго. Контейнеры с креветками и их очистками стояли прямо у жилых подъездов. И летом дух моря долетал до всех этажей.
Кстати, и «Ракушка» попала в литературу. У братьев Стругацких в романе «Хромая судьба» она именуется «Жемчужницей» и архитектурно описывается так: «Более всего напоминает оно белофинский дот «Миллионный», разбитый прямым попаданием тысячекилограммовой бомбы: глыбы скучного серого бетона, торчащие вкривь и вкось, перемежаются клубками ржавой железной арматуры, долженствующими, по замыслу архитектора, изображать морские водоросли».
В застойные годы время течет небыстро, что верно для 1983, верно и для 70-ых. На Пушкинской улице, сейчас она Большая Дмитровка, на углу со Столешниковым находился пивной бар «Ладья», но под этим именем его никто не знал, все знали его под именем «Яма».
«Яма» была местом специфическим, к пиву не полагалось никакой закуски, кроме сушек с солью. Сушки были твердокаменными, не грызлись, а посасывались. Впрочем, особо запасливые могли принести с собой воблу, обычно такой же твердости.
Закончилась «Яма» в начале 90-ых. На ее месте появился ресторан «Испанский погребок», который вскоре в буквальном смысле провалился в яму. «В ночь на 14 мая 1998 года в центре города на Большой Дмитровке в считанные минуты образовалась громадная яма площадью 500 м2 и глубиной около 30 метров. В нее провалился припаркованный рядом автомобиль «Тойота» и сползла стена двухэтажного дома», писали газеты. Сейчас это место выглядит вот так.
«Яма» осталась в памяти по фильму «Берегись автомобиля», а также о ней пела группа «Крематорий»:
Площадь в гранитных тисках,
Всадник с длинной рукой,
Три минуты ходьбы,
Тёплый подвал за углом,
В душе - саванна, в глазах - огонь,
В бокалах - пиво, я стою в «Яме».
Большинство заведений выглядело одинаково - белый пластиковый прилавок, алюминиевые вилки, отсутствующие ножи, оберточная бумага вместо салфеток, и не всегда это компенсировалось каким-то лоском фасада. Исключением было кафе на Соколе под названием «Сокол».
Изящная модернистская архитектура «Сокола» - заслуга архитектора Бориса Виленского, автора станций метро «Измайловский парк» и «Аэропорт». Везде Виленский был верен образу круга, ему удавалось вписывать архитектуру в круг во всех проектах, вот и кафе «Сокол» тоже.
Кафе находилось возле Ленинградки, рядом два гигантских ВУЗа - Автодорожный (МАДИ) и Авиационный (МАИ). Дипломы часто обмывались именно в «Соколе». Тут подавали мороженое и даже кофе Глясе - довольно изысканный по меркам 70-ых напиток.
Все закончилось в 1975, в кафе под тяжестью снега обвалилась крыша, вернее, козырек, из-за которого кафе называли в народе «Кепка». Кафе какое-то время поработало без козырька, но было уже обычной невзрачной коробкой. А потом перепрофилировалось в общественный туалет. Такой вот бесславный конец.
Кто застал светскую хронику 90-ых, конечно помнит репортажи из «Метелицы», там можно было встретить всех возможных звезд. Но и в 70-ые «Метелица» уже была, там же, на Новом Арбате. Тогда она была образцовым кафе, с уличной верандой и летними зонтиками. В обиходе - просто «Метла».
Интерьеры «Метелицы» смотрелись просто инопланетно, а по вечерам там была сцена, очень важный фактор. Подпольные менеджеры снимали целое кафе под предлогом, скажем, защиты диссертации, юбилея, встречи выпускников, и вместо этого устраивали здесь подпольные концерты. И брали за билеты от 3 до 5 рублей.
Часть денег шло, конечно, администрации и комсомольской крыше, но зато пришедшие свободно могли слушать каверы на Битлз и Дип Пёрпл. А кто слушает Пинк Флойд - гнать поганою метлой. А хотите Паваротти, так по харе огребете. «Метелица» существует и поныне.
Но не было, наверно, в 70-ых в Москве заведения желаннее, чем кафе «Лира» на Пушкинской площади. Она была местом притяжения всей советской золотой молодежи. Снаружи собиралась толпа, осаждала вход.
На входе стоял швейцар Костя, и, или пропускал, судя людей по внешности, или все равно пропускал, но за один рубль.
Что подтверждает текст песни Машины времени: «Но народа скопленье не имеет значенья, за дверями швейцар». Многим, кто родился значительно позже, название кафе «Лира» известно исключительно из-за песни Андрея Макаревича.
Но сам Макаревич считает, что «Лира» была не самым крутым местом, а самым крутым было кафе «Космос» и кафе «Московское», на улице Горького, ныне Тверской.
Помимо публики кафе «Лира» обладало еще одним большим достоинством - изысканным ассортиментом. Посмотрим на прейскурант. Звездой был коктейль «Шампань-коблер» за 1 руб. 18 коп., с коньяком, шампанским, ликерами и сиропом. Сладко и пьяно, и в отношении спутниц очень эффективно.
Итак, вот рецепт идеального московского свидания. Два билета в кино в кинотеатр «Россия» на Пушкинской площади, два по два «Шампань-коблера», или наоборот, но все равно стипендия-то всего 55 рублей, так что лучше бы из экономии сразу в «Яму», да только спутница не поймет.
Материал взят из цикла передач «Москва Раевского». Фото без моих логотипов взяты из Сети.
Советская власть всегда была одержима культурой общественного питания, стремясь заставить граждан страны отказаться от домашней еды. Но почему-то столовые, кафе и рестораны в СССР разительно отличались от западных образцов, по принципу которых они были устроены. Вспомним несколько московских точек, наиболее популярных в те годы.
Начнем с пельменных. В советских пельменных обычно использовались те же, красно-белые пачки, что и везде. При домашнем использовании хотя бы была возможность проверить условное качество. Для этого коробку надо было потрясти. Если пельмени гремели, все в порядке, если нет, значит, слиплись.
А в пельменных проверить исходный продукт шансов не было никаких, потребитель получал пельмени в готовом виде. И не всегда этот вид был товарным. Но зато Москва была другая, с уютными домиками и буковками «пельмени». Вот несколько знаменитых пельменных точек Москвы. Ленивка.
Цветной бульвар, прямо напротив метро.
На Зубовской площади.
Разветвленная сеть пельменных растворилась безвозвратно. Но жальче всего, пожалуй, знаменитую пельменную на улице Красина. Ее закрыли только в 2016 году.
Именно сюда любил ходить Иосиф Бродский. Недалеко жили его друзья - Маша Слоним на Бутырском валу, и Виктор Голышев на Тишинке. Так что в гости Иосиф Александрович приходил сытый.
Маленький домик на 1-ой Останкинской улице - это знаменитая пончиковая в Останкино. Наверно, это самая легендарная пончиковая Москвы, она продает пончики с 1952 года.
Именно пончики, а не пышки. Вечная война между Москвой и Ленинградом вылилась, в частности, в ленинградские пышки против московских пончиков. А само слово «пончик» польское. Жаренное в масле тесто вызывает у нас, славян, особые чувства. И мягко стелет сверху сахарная пудра.
Вот как это место выглядело раньше, в 50-60 годах. Тогда пончиковая смотрелась по-настоящему уютным домиком. В семидесятническом романе писателя Владимира Орлова «Альтист Данилов» главный герой, живущий в Москве демон в облике человека, видит 36-летнего мужчину в нутриевой шапке, стоявшего у входа в Останкинский парк подле палатки «Пончики».
Даже когда пончиковую собирались закрыть, петиция с 10 тысячами подписей апеллировала к «Альтисту Данилову». Мол, про нее в книжках пишут, культурное наследие. И литературную пончиковую отстояли.
Еще одно легендарное заведение находилось на Юго-Западе. От него остались лишь руины. Для непосвященных и не догадаться, что это было.
Такая архитектура может родить ассоциации с самой передовой архитектурой - деконструктивизмом. Это пивной бар «Ракушка» на улице 26 бакинских комиссаров. Пиво здесь подавали неразбавленное, в графинах, и к нему подавали креветки, раков, даже крабов.
Кафе закрыли на волне антиалкогольной компании в 1985 году. Но креветок окрестные жители запомнили надолго. Контейнеры с креветками и их очистками стояли прямо у жилых подъездов. И летом дух моря долетал до всех этажей.
Кстати, и «Ракушка» попала в литературу. У братьев Стругацких в романе «Хромая судьба» она именуется «Жемчужницей» и архитектурно описывается так: «Более всего напоминает оно белофинский дот «Миллионный», разбитый прямым попаданием тысячекилограммовой бомбы: глыбы скучного серого бетона, торчащие вкривь и вкось, перемежаются клубками ржавой железной арматуры, долженствующими, по замыслу архитектора, изображать морские водоросли».
В застойные годы время течет небыстро, что верно для 1983, верно и для 70-ых. На Пушкинской улице, сейчас она Большая Дмитровка, на углу со Столешниковым находился пивной бар «Ладья», но под этим именем его никто не знал, все знали его под именем «Яма».
«Яма» была местом специфическим, к пиву не полагалось никакой закуски, кроме сушек с солью. Сушки были твердокаменными, не грызлись, а посасывались. Впрочем, особо запасливые могли принести с собой воблу, обычно такой же твердости.
Закончилась «Яма» в начале 90-ых. На ее месте появился ресторан «Испанский погребок», который вскоре в буквальном смысле провалился в яму. «В ночь на 14 мая 1998 года в центре города на Большой Дмитровке в считанные минуты образовалась громадная яма площадью 500 м2 и глубиной около 30 метров. В нее провалился припаркованный рядом автомобиль «Тойота» и сползла стена двухэтажного дома», писали газеты. Сейчас это место выглядит вот так.
«Яма» осталась в памяти по фильму «Берегись автомобиля», а также о ней пела группа «Крематорий»:
Площадь в гранитных тисках,
Всадник с длинной рукой,
Три минуты ходьбы,
Тёплый подвал за углом,
В душе - саванна, в глазах - огонь,
В бокалах - пиво, я стою в «Яме».
Большинство заведений выглядело одинаково - белый пластиковый прилавок, алюминиевые вилки, отсутствующие ножи, оберточная бумага вместо салфеток, и не всегда это компенсировалось каким-то лоском фасада. Исключением было кафе на Соколе под названием «Сокол».
Изящная модернистская архитектура «Сокола» - заслуга архитектора Бориса Виленского, автора станций метро «Измайловский парк» и «Аэропорт». Везде Виленский был верен образу круга, ему удавалось вписывать архитектуру в круг во всех проектах, вот и кафе «Сокол» тоже.
Кафе находилось возле Ленинградки, рядом два гигантских ВУЗа - Автодорожный (МАДИ) и Авиационный (МАИ). Дипломы часто обмывались именно в «Соколе». Тут подавали мороженое и даже кофе Глясе - довольно изысканный по меркам 70-ых напиток.
Все закончилось в 1975, в кафе под тяжестью снега обвалилась крыша, вернее, козырек, из-за которого кафе называли в народе «Кепка». Кафе какое-то время поработало без козырька, но было уже обычной невзрачной коробкой. А потом перепрофилировалось в общественный туалет. Такой вот бесславный конец.
Кто застал светскую хронику 90-ых, конечно помнит репортажи из «Метелицы», там можно было встретить всех возможных звезд. Но и в 70-ые «Метелица» уже была, там же, на Новом Арбате. Тогда она была образцовым кафе, с уличной верандой и летними зонтиками. В обиходе - просто «Метла».
Интерьеры «Метелицы» смотрелись просто инопланетно, а по вечерам там была сцена, очень важный фактор. Подпольные менеджеры снимали целое кафе под предлогом, скажем, защиты диссертации, юбилея, встречи выпускников, и вместо этого устраивали здесь подпольные концерты. И брали за билеты от 3 до 5 рублей.
Часть денег шло, конечно, администрации и комсомольской крыше, но зато пришедшие свободно могли слушать каверы на Битлз и Дип Пёрпл. А кто слушает Пинк Флойд - гнать поганою метлой. А хотите Паваротти, так по харе огребете. «Метелица» существует и поныне.
Но не было, наверно, в 70-ых в Москве заведения желаннее, чем кафе «Лира» на Пушкинской площади. Она была местом притяжения всей советской золотой молодежи. Снаружи собиралась толпа, осаждала вход.
На входе стоял швейцар Костя, и, или пропускал, судя людей по внешности, или все равно пропускал, но за один рубль.
Что подтверждает текст песни Машины времени: «Но народа скопленье не имеет значенья, за дверями швейцар». Многим, кто родился значительно позже, название кафе «Лира» известно исключительно из-за песни Андрея Макаревича.
Но сам Макаревич считает, что «Лира» была не самым крутым местом, а самым крутым было кафе «Космос» и кафе «Московское», на улице Горького, ныне Тверской.
Помимо публики кафе «Лира» обладало еще одним большим достоинством - изысканным ассортиментом. Посмотрим на прейскурант. Звездой был коктейль «Шампань-коблер» за 1 руб. 18 коп., с коньяком, шампанским, ликерами и сиропом. Сладко и пьяно, и в отношении спутниц очень эффективно.
Итак, вот рецепт идеального московского свидания. Два билета в кино в кинотеатр «Россия» на Пушкинской площади, два по два «Шампань-коблера», или наоборот, но все равно стипендия-то всего 55 рублей, так что лучше бы из экономии сразу в «Яму», да только спутница не поймет.
Материал взят из цикла передач «Москва Раевского». Фото без моих логотипов взяты из Сети.