Не помню, кто и почему, но меня выдвинули от Академии наук на поприще борьбы за мир, и я стал бороться за мир. Был создан, как водится, комитет - советские ученые в борьбе за мир, - как я туда попал, не знаю, но как представитель этого самого движения я ездил в Америку, проехал по всей Калифорнии, в общем, получил массу удовольствия. И в Калифорнии я каждый день где-нибудь выступал с речами, в Станфордском университете, например, и все это было весьма забавно.
Надо сказать, что слушали меня всерьез, - почему было не послушать? Но случались и довольно странные коллизии, потому что иной раз выступать приходилось у кого-то дома, за чаем или за кофе, бывало по-всякому, но я всегда говорил какую-нибудь речь. Не помню уж, что я импровизировал, но всегда при мне состоял переводчик, который все повторял по-английски и, как это обычно бывает, «упорядочивал». Вопросы задавались разные, что я отвечал - убей Бог, не помню! Думаю, что отделывался какими-нибудь общими местами, расхожими фразами, потому что у меня не было никакой личной аргументации, а была та, которая выражалась и представлялась работами наших ученых, типа Никиты Моисеева и других - не только Моисеева, - и, значит, нащупывалась какая-то точка зрения, которую я излагал. Опять же, я опирался не на политику, а на науку, но в результате получалась все-таки политика, потому что иначе меня бы туда не послали.
Самое интересное произошло в пресловутой Санта-Барбаре, сериалы о которой идут по нашему телевидению бесконечно. А я, видя на экране знакомые пейзажи, вспоминаю, что везде там был. Это отнюдь не занюханный, а вполне фешенебельный уголочек Калифорнии, курортик уютный и ухоженный. Причем жил я там в отеле, который назывался «Романтический», и был он замечателен тем, что в нем не полагалось номеров комнатам, а все они имели соответствующее название, и мне повезло поселиться в комнате «Чеширский кот»! Это кот из «Алисы в стране чудес», улыбка которого еще оставалась, когда он сам исчезал.
Вообще природа Калифорнии - рай земной, но я там убедился, что единственный стоящий из ее городов это Сан-Франциско. Так что если бы меня сослали в Америку, то я выбрал бы для жизни Сан-Франциско. Мне все там нравится: и трамвай, который втаскивается на гору за веревку, - это такая местная достопримечательность, - и крутые спуски улочек, и знаменитый мост «Золотые Ворота». Но больше всего меня привлекло то, о чем рассказали мне местные жители: что в отличие от Лос-Анджелеса, который расположен сравнительно недалеко, Сан-Франциско продувается целиком от океана, постоянно проветривается, и там абсолютно чистый воздух. Над Лос-Анджелесом, когда подъезжаешь к нему и смотришь издали, стоит просто пылевое облако, не хочется туда и ехать, потому что чувствуешь, как там трудно дышится. А Сан-Франциско - идеальное место. Мне все там очень пришлось по душе.
Объехал я не всю Америку, а крутился по Калифорнии, а потом в районе Нью-Йорка. Центральную Америку я не знаю, хотя бывал в США несколько раз. Однажды мне удалось провести недели две-три в Калифорнии, где я ездил из университета в университет, из одного собрания в другое, и всюду докладывал, значит, о борьбе за мир; кроме того, мне приходилось бывать, как там говорят, на Восточном побережье. У нас Восток Дальний, а у них как раз то, что у нас называется Запад: Нью-Йорк, Вашингтон и так далее. Кто-то говорил, что Вашингтон напоминает ему Петербург, я бы этого не сказал. Вашингтон, вообще-то говоря, город своеобразный, «белая» часть жителей там минимальна, это негритянский город, на мой взгляд, - город сплошных негров, но центральная его часть вокруг Капитолия заселена белыми. Например, когда спускаешься в метро, там сидят одни чернокожие, но почему-то никто никогда об этом не писал. И, соответственно, в этом смысле и сказываются особенности Вашингтона. Негры живут по своим негритянским законам, и когда меня пригласили на церковную воскресную службу, то оказалось, что в негритянском храме все приплясывают во время молитвы - об этом я написал в «Пристрастии». Так и запомнилось на всю жизнь: пляшущие негры в Вашингтоне...