Исторический процесс - 1. Заметки на полях. Ч. 1.
Хороший разбор первой передачи Исторического процесса камрада visionarys
Три месяца назад на канале "Россия" запустили передачу "Исторический процесс". По сути - это продолжение передачи "Суд времени", той самой, что убедительно доказала результатами голосований несомненный факт, что людей, стоящих на просоветских позициях, в стране - подавляющее большинство. "Исторический процесс" - это проект тех же авторов, но заметно отличающийся от "Суда времени". Передачи теперь выходят еженедельно, по средам, в каждой из них проводится параллель между двумя историческими событиями, одно из которых произошло в прошлом, а другое - в настоящем. Млечина сменил Сванидзе, бывший судьей в прошлом проекте. Теперь он решил выступить против Кургиняна лично.
Но главное, что изменилось в передаче - формат дискуссии. Теперь в ней нет никакого судьи, соответственно, вместо нормальной дискуссии часто слышны крики, оскорбления. При таком формате выстроить последовательную аргументацию почти невозможно, приводить контраргументы в ответ на аргументы, задавать вопросы - тоже. В целом, все стало гораздо сумбурнее, эмоциональнее, истеричнее. Все же, лучше бы в передаче был модератор - без собственной точки зрения, только для того, чтобы соблюдался порядок дискуссии и у сторон было одинаковое время.
Зачастую, за всем сумбуром и криком теряются действительно интересные аргументы. Но присмотревшись к передачам внимательнее, можно заметить много любопытного. Именно этому и посвящена данная заметка - внимательному рассмотрению аргументации сторон, применяемым полемическим приемам и так далее.
Первая передача в цикле посвящена наиболее острой теме - политическим репрессиям. Эта тема - любимый конек либералов, которого они охотно оседлывают по любому поводу и без повода вовсе. Для них это уже не просто исторический факт, а религиозный символ, первородный грех, из которого выводится абсолютно все. К репрессиям сводится вся советская история, репрессиями перечеркиваются любые достижения. Хуже репрессий не может быть абсолютно ничего, и они ничем не могут быть оправданы. Про репрессии можно выдумывать любые ужастики, и они тут же превращаются в Правду. Любая же попытка взглянуть на вопрос критически воспринимается, как "оправдание ужасов сталинизма". К сожалению, эта действительно трагическая страница нашей истории постоянно используется для всевозможных спекуляций, хотя на наиболее острые вопросы о том, сколько же реально пострадавших невинно, каковы реальные причины репрессий, более-менее полных и вразумительных ответов не дано и по сей день. Эта нехватка достоверной информации, малоизученность темы и используется для радикального искажения всей картины случившегося.
Итак, передача. Заявленная тема - "Правовая защищенность: от сталинских чрезвычайных троек до дела Магницкого".
Первым свою позицию озвучивает Сванидзе, и сразу начинается феерия.
Сванидзе: У нас традиционная система пренебрежения к правам человека. К его личности, его достоинству.
Это, пожалуй, центральный тезис либералов - о том, что пренебрежение к правам человека - это наша, русская, традиция. На такой тезис даже возражать сложно, настолько он абсурден и ненаучен. Что, традиционный американский расизм - это уважение к правам человека? Или традиционный европейский колониализм? Как можно после пыток в Гуантанамо, проводимых без суда, говорить о какой-то нашей исключительности? Ведь речь именно об исключительности, о том, что это некая наша специфическая черта. Более того - традиционная, т.е. якобы это часть нашей политической культуры.
Сванидзе: Неизвестно во имя чего. Во имя государства? Но государство состоит из людей и для людей.
Можно было бы, конечно, отослать Сванидзе к руководству США - пусть у них поспрашивает, во имя чего они понастроили по всему миру десятки спецтюрем ЦРУ, в которых пытают людей без суда. Но ответ ясен и так: да, во многих случаях права людей нарушаются во имя государства. И слова о том, что "государство состоит из людей" - не более, чем подмена понятий. Здесь подразумевается, что государство нарушает права людей для них же самих, что выглядит абсурдно. Но в реальности, как правило, нарушаются права некоего меньшинства, в пользу абсолютного большинства. Например, одна из основных функций государства - нарушать право преступников на свободу перемещения и на жизнь. Во имя спокойствия всех остальных. Кроме того, государство действительно может нарушать какие-то права людей ради, например, сохранения их же собственной жизни.
Сванидзе: Во имя светлого будущего? Но как можно мучить людей во имя их же светлого будущего?
Налицо неувядающая классика: боксирование с воображаемым противником, или приписывание оппоненту заведомо абсурдного тезиса. Кто мучал людей во имя их же светлого будущего? Может быть, кто-то предлагал делать это? Не было такого. Во-первых, сразу бросается в глаза приемчик, упомянутый в предыдущем абзаце - "..во имя их же...будущего". Как уже было отмечено выше, если кого-то сажают в тюрьму, то это делают не для его блага, а для блага окружающих. Во-вторых, утверждение, что чрезвычайные меры проводились для "светлого будущего" - это заведомый бред, никак не связанный с реальностью. К сведению г-на Сванидзе сообщаю, что чрезвычайные меры во всех странах и во все времена проводились с целью выхода из чрезвычайной же ситуации (гражданская война, голод, стихийное бедствие, война), когда традиционные меры не дают результата или подвергают страну чрезмерному риску. Выход из такой чрезвычайной ситуации является единственным мотивом и оправданием для подобного рода мер. Можно, конечно, дискутировать по поводу необходимости таких мер в каких-то конкретных случаях, или по поводу конкретных ошибок в ходе их организации. Эти проблемы возникают всегда, когда речь идет о чрезвычайных мерах. Но для чего начинать разговор с заведомо абсурдной постановки вопроса и приплетать сюда светлое будущее? Очевидно, для того, чтобы мазнуть в очередной раз само это понятие.
Сванидзе: у нас никогда не была осуждена практика сталинизма - ни юридически, ни морально
И не было ни двадцатого съезда, ни перестроечного воя советской интеллигенции об ужасах сталинизма, когда мозги доверчивых советских граждан были просто отданы ей на растерзание. Не было вечных постсоветских разоблачений. Если все это - не осуждение сталинизма, то какое тогда осуждение нужно сванидзам? Чтобы вся страна встала на колени и покаялась? Но страна не хочет каяться и не хочет осуждать. Страна не очень-то верит в карикатурный, гротескный сталинизм из фантазий Сванидзе, в котором всех мучают во имя светлого будущего. И страна понимает сложность и важность тех задач, которые решал (и решил!) реальный сталинизм. Индустриализация, победа в войне, создание ядерного щита. Речь ведь шла не столько о светлом будущем, сколько о будущем вообще. Речь шла о спасении. И все понимают, что это спасение далось дорогой ценой. Но и все понимают, что было бы в случае неудачи. Поэтому, вопреки всем стараниям сванидз, каяться никто не хочет, и осуждать все огульно - тоже. Если и осуждают, то очень осторожно и далеко не всё.
Сванидзе: А то, что не осуждено - разрешено. И именно это проявилось в деле Магницкого - человека, который без суда, то есть - будучи невинным по закону, был замучан в тюремной камере.
Опять-таки классика. Дотянулся проклятый Сталин. Обратите внимание на потрясающее построение: не был осужден сталинизм, и поэтому сейчас является нормой замучать человека до смерти. Пардон, но что именно не было осуждено? Пытки и издевательства? Их кто-то одобряет? Может быть, они вообще легализованы или официально санкционированы, как в тюрьмах ЦРУ? Может, кто-то высказал одобрение по поводу убийства Магницкого? Нет, не было такого. Тогда при чем тут Сталин? Это очень спорный вопрос - как связаны Сталин и пытки, но даже если связь есть, то можно одобрять деятельность Сталина в целом, а именно пытки - осуждать. Потому что деятельность Сталина к пыткам не сводится в любом случае. И что, Сванидзе всерьез считает, что те, кто положительно в целом относятся к сталинской политике - являются сторонниками пыток и беспредела властей? И из-за этого все нынешние проблемы? Не смешно. Днем с огнем не найти таких людей, но именно таков главный тезис Сванидзе.
Что характерно, это домашний, заготовленный заранее текст. И все равно - предельно идеологизированный, насыщенный штампами и манипуляциями. Можно было подготовиться и лучше.
Далее, свою позицию озвучивает Кургинян.
Кургинян: Я берусь доказать, что никакого такого чрезвычайного и ни на что не похожего пренебрежения к человеку в нашей традиции нет. Что другие традиции растаптывали человека за милую душу, только об этом не принято говорить. А нам всё тычут в глаза, всё что угодно, резко преувеличивая. Я берусь далее доказать, что сталинская диктатура, которую называли "сталинщиной" - вам всем показали, что это было что-то чудовищное, чего никогда в мире не было - таковой не является. Что это нормальная левая диктатура. Я не берусь восхвалять диктатуру, но это такая же диктатура, как другие, чрезвычайное законодательство применялось в разных странах и в разные времена, и сталинская диктатура, при том, что делала всё, что присуще диктатуре, какие-то исторические задачи решала, причем, в интересах очень и очень многих. А то, что показывает дело Магницкого - это не продолжение традиции, это новая традиция скатывания в колониальное криминально-коррупционное болото, где обогащаются немногие, а все остальные - растаптываются, и где на человека плюют так, как не плевали никогда, а молятся тем, кто разворовывает Россию, в первую очередь, - международным силам.
К этому и добавить нечего, обе позиции обозначены вполне четко. Кургинян считает нынешний преступный беспредел чертой нового времени. Сванидзе же пытается вывести его из сталинизма.
Дальше - краткий вступительный ролик и "прения сторон". Слово опять переходит к Сванидзе.
Сванидзе выражает восхищение сталинскими законами и предлагает восхититься зрителям их четкостью и ясностью. Ну, это достаточно мелкий риторический приемчик, останавливаться на нем нет смысла. Всего лишь, небольшое усиление драматического эффекта. Но дальше историк Сванидзе переходит к документальным свидетельствам, и это куда интереснее.
Он ссылается на оперативный приказ под номером 00447 "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов", подписанный Ежовым 30 июля 1937 года. Для понимания сути вопроса настоятельно рекомендуется до прочтения дальнейшего текста ознакомиться с текстом самого приказа и с достаточно любопытным его разбором.
Здесь, пожалуй, есть смысл отвлечься от того, что происходит в студии, и сказать пару слов об этом приказе и о чрезвычайных мерах, как таковых. В чем смысл такого приказа, для чего он был издан? Какова вообще логика подобных чрезвычайных мер? Поясню на отвлеченном примере, стараясь не отходить, впрочем, ни от буквы, ни от духа документа.
Есть у нас, предположим, государство - Российская Федерация. И в нашем государстве есть большая проблема - наркомания. Массовая, повальная. С наркоманией борются, под это дело создана даже специальная служба, барыг ловят и сажают, но все равно, каждый год, от наркотиков в России умирает сто тысяч молодых людей.
При этом, если приглядеться, обнаружится, что граждане милиционеры, в принципе, владеют достаточно полной информацией о вопросе. Они знают, где торгуют, кто торгует, кто это дело крышует, на какие деньги строятся особняки и покупаются дорогие машины определенными гражданами и так далее. Это их работа - собирать оперативную информацию. Но если знают, то почему не сажают? А потому что знать мало, поскольку есть определенная процедура поимки и посадки, согласно которой нужно предъявить неопровержимые доказательства, то есть - поймать за руку в момент продажи. Дальше путем определенных соглашений, барыгу склоняют к сотрудничеству, он помогает ловить своих поставщиков и далее, по цепочке. Подобная процедура хороша тем, что позволяет до минимума свести число людей, попавших за решетку по ошибке или чьему-то злому умыслу. Плоха же она - понятно, чем. Барыги продолжают торговать, а сто тысяч молодых людей умирает за год от наркотиков, несмотря на работу всех служб.
Тут, конечно, надо отметить, что и при такой методике хорошо поставленная работа органов при отсутствии коррупции в рядах, позволяет достичь многого. Дело всегда в совокупности факторов и всегда существуют различные пути решения подобных проблем, пусть и достаточно сложные.
Но в особенно острых ситуациях, когда риски слишком высоки (война, голод, гражданская война) прибегают к чрезвычайным мерам. Подчеркиваю, чрезвычайные меры - это всегда вынужденные меры, к которым прибегают лишь тогда, когда другие способы не дают необходимого результата, подвергают страну чрезмерному риску.
Делается это сравнительно просто: органам правопорядка даются чрезвычайные полномочия, т.е. - частично развязываются руки. "Вы же знаете, кто и где торгует? Так идите, ловите и сажайте." Естественно, у некоторых может возникнуть соблазн сажать "не тех". Это и есть обратная сторона любых чрезвычайных мер - в силу непрофессионализма или злого умысла исполнителей, они могут затрагивать непричастных. Это всеми осознается, но в определенных, особо острых ситуациях, когда непринятие таких мер с высокой вероятностью приведет к более трагическим последствиям, с этим мирятся. Но не просто мирятся, а еще и предпринимают ряд мер, чтобы снизить риски для непричастных и обуздать произвол исполнителей, ввести в определенные рамки. (прочтя упомянутый выше приказ, несложно убедиться, что он такие меры предусматривает)
Во-первых, четко очерчивается срок действия чрезвычайных мер.
Во-вторых, жестко ограничивается круг исполнителей. Такие дела не доверяют первым попавшимся, создаются разного вида трибуналы из квалифицированных специалистов. Так "сталинская тройка" формировалась из областного начальника милиции, областного же прокурора и секретаря областного комитета партии. Создавались специальные следственные группы, возглавляемые, опять же, ответственным представителем областного НКВД. Все это делалось для того, чтобы свести к минимуму возможные злоупотребления.
В-третьих, задаются рамки. Ведь есть у органов на местах оперативные данные на, в нашем случае, наркоторговцев? Есть. Их можно запросить заранее и заложить в основу неких лимитов. Сколько у вас барыжит? 1000 человек? Вот не более тысячи имеете право посадить. А если найдутся ещё, то лимит можно увеличить, но только с разрешения министра (наркома).
Взглянем ещё раз на документ, и убедимся, что он построен именно по этому принципу. Только речь идёт не о наркоторговцах, а о людях, активно борющихся с властью и об уголовниках. Обратите внимение - не рассказчики анекдотов, а активные враги Советской власти.
Там устанавливаются лимиты, на основе учётных данных, предоставленных местными управлениями НКВД. Специально акцентируется, что это ориентировочные цифры, которые можно уменьшать, но категорически запрещается увеличивать без разрешения лично Ежова.
Далее, утверждается порядок. Обязательно происходит следствие, сбор оперативных данных. Именно на их основе принимается решение об аресте.
В целом, всё происходит примерно так же, как и должно происходить всегда, только место обычного суда занимает специальный трибунал, как в военное или революционное время.
Отдельный вопрос - насколько серьёзными были основания для введения подобных чрезвычайных мер. Вероятно, речь шла о том, чтобы остановить рецидивы Гражданской войны или о том, чтобы уничтожить потенциальную "пятую колонну" перед лицом грядущей войны. Отдельный вопрос - какова была реальная практика. Проблема компетентности исполнителей часто вставала в строящемся государстве. Это вопросы непростые и, на мой взгляд, достаточно слабо изученные. Но речь сейчас не о них, речь о конкретном документе, на который ссылается Сванидзе. С какой стороны ни взгляни - документ этот является вполне типичным образцом введения чрезвычайных мер. Разобравшись с ним, посмотрим теперь, что скажет об этом историк Сванидзе.
Сванидзе: Это оперативный план. Даётся на выполнение 4 месяца. План по репрессиям по областям, районам и республикам. По цифрам. Но цифры даются такие, условные, ориентировочные. Их можно менять. То есть, как - менять? Конечно, не в меньшую сторону, в большую.
Это уже прямая ложь, достаточно взглянуть в документ:
3. Утвержденные цифры являются ориентировочными. Однако, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД не имеют права самостоятельно их превышать. Какие бы то ни было самочинные увеличения цифр не допускаются.
В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представлять мне соответствующие мотивированные ходатайства.
Уменьшение цифр <...> - разрешается.
То есть - ровно наоборот. После этого уже трудно удивляться, если где-то на местах данный документ мог быть понят исполнителями превратно. Если целый профессор истории не в состоянии понять этих чётких и простых формулировок, то что взять с НКВДшных начальников, которые и высшего образования могли не иметь.
Но профессор уже не может остановиться, профессора несёт.
Сванидзе: Конечно, не в меньшую сторону, а в большую. Это ж плановое хозяйство! И здесь возможен встречный план!
Это ничего, что само понятие "встречный план" относится скорее к 70-м годам, чем к 30-м. Это ничего что "плановое хозяйство" - это про экономику, а не про милицию. Это ничего, что планы на поимку преступников непременно существуют в любой правоохранительной системе. Сванидзе яростно валит всё в кучу, создавая очередную бредовую, абсурдную картину, в которой встречные экономические планы смешаны с деятельностью по обеспечению безопасности государства. В реальности существует простая проблема: для органов установлены лимиты, которые они не имеют права превышать. В основу этих лимитов заложена информация о численности активных врагов советской власти. Но что делать, если эта информация неполна и в реальности их окажется больше? Ловить и сажать их нельзя, приказ это запрещает. На этот случай и предусмотрена подача ходатайства на увеличение лимита лично Ежовым. Но в голове историка Сванидзе это преломляется каким-то удивительным образом и превращается в "плановое хозяйство", "встречные планы", "перевыполнение плана" и прочую антиисторическую дребедень.
Он театрально рисует картинку, где "энтузиасты" на местах жаждут "перевыполнить план" по посадкам и расстрелам, и хотят загрести ещё кого-нибудь, неважно даже кого, а их инициативу, конечно же, поддерживают наверху, потому что "человек же старается, человек же перевыполняет план". Неясно, основаны ли эти слова хоть на чём-то, или же они целиком являются плодом воображения Сванидзе, поскольку никаких фактов, их подтверждающих, он не приводит. По крайней мере, запрет на "перевыполнение плана" дважды чётко оговаривается в документе.
Сванидзе: И это было перевыполнение плана такое, какого не было, пожалуй что, в сталинских пятилетках.
В целом, передачи "Исторический процесс" показали, что историк Сванидзе не слишком уважает документы, факты и статистические данные. А тут он, несмотря ни на что, решил обратиться к документам и - надо же, такое разочарование.
Продолжение следует.
Click to viewТри месяца назад на канале "Россия" запустили передачу "Исторический процесс". По сути - это продолжение передачи "Суд времени", той самой, что убедительно доказала результатами голосований несомненный факт, что людей, стоящих на просоветских позициях, в стране - подавляющее большинство. "Исторический процесс" - это проект тех же авторов, но заметно отличающийся от "Суда времени". Передачи теперь выходят еженедельно, по средам, в каждой из них проводится параллель между двумя историческими событиями, одно из которых произошло в прошлом, а другое - в настоящем. Млечина сменил Сванидзе, бывший судьей в прошлом проекте. Теперь он решил выступить против Кургиняна лично.
Но главное, что изменилось в передаче - формат дискуссии. Теперь в ней нет никакого судьи, соответственно, вместо нормальной дискуссии часто слышны крики, оскорбления. При таком формате выстроить последовательную аргументацию почти невозможно, приводить контраргументы в ответ на аргументы, задавать вопросы - тоже. В целом, все стало гораздо сумбурнее, эмоциональнее, истеричнее. Все же, лучше бы в передаче был модератор - без собственной точки зрения, только для того, чтобы соблюдался порядок дискуссии и у сторон было одинаковое время.
Зачастую, за всем сумбуром и криком теряются действительно интересные аргументы. Но присмотревшись к передачам внимательнее, можно заметить много любопытного. Именно этому и посвящена данная заметка - внимательному рассмотрению аргументации сторон, применяемым полемическим приемам и так далее.
Первая передача в цикле посвящена наиболее острой теме - политическим репрессиям. Эта тема - любимый конек либералов, которого они охотно оседлывают по любому поводу и без повода вовсе. Для них это уже не просто исторический факт, а религиозный символ, первородный грех, из которого выводится абсолютно все. К репрессиям сводится вся советская история, репрессиями перечеркиваются любые достижения. Хуже репрессий не может быть абсолютно ничего, и они ничем не могут быть оправданы. Про репрессии можно выдумывать любые ужастики, и они тут же превращаются в Правду. Любая же попытка взглянуть на вопрос критически воспринимается, как "оправдание ужасов сталинизма". К сожалению, эта действительно трагическая страница нашей истории постоянно используется для всевозможных спекуляций, хотя на наиболее острые вопросы о том, сколько же реально пострадавших невинно, каковы реальные причины репрессий, более-менее полных и вразумительных ответов не дано и по сей день. Эта нехватка достоверной информации, малоизученность темы и используется для радикального искажения всей картины случившегося.
Итак, передача. Заявленная тема - "Правовая защищенность: от сталинских чрезвычайных троек до дела Магницкого".
Первым свою позицию озвучивает Сванидзе, и сразу начинается феерия.
Сванидзе: У нас традиционная система пренебрежения к правам человека. К его личности, его достоинству.
Это, пожалуй, центральный тезис либералов - о том, что пренебрежение к правам человека - это наша, русская, традиция. На такой тезис даже возражать сложно, настолько он абсурден и ненаучен. Что, традиционный американский расизм - это уважение к правам человека? Или традиционный европейский колониализм? Как можно после пыток в Гуантанамо, проводимых без суда, говорить о какой-то нашей исключительности? Ведь речь именно об исключительности, о том, что это некая наша специфическая черта. Более того - традиционная, т.е. якобы это часть нашей политической культуры.
Сванидзе: Неизвестно во имя чего. Во имя государства? Но государство состоит из людей и для людей.
Можно было бы, конечно, отослать Сванидзе к руководству США - пусть у них поспрашивает, во имя чего они понастроили по всему миру десятки спецтюрем ЦРУ, в которых пытают людей без суда. Но ответ ясен и так: да, во многих случаях права людей нарушаются во имя государства. И слова о том, что "государство состоит из людей" - не более, чем подмена понятий. Здесь подразумевается, что государство нарушает права людей для них же самих, что выглядит абсурдно. Но в реальности, как правило, нарушаются права некоего меньшинства, в пользу абсолютного большинства. Например, одна из основных функций государства - нарушать право преступников на свободу перемещения и на жизнь. Во имя спокойствия всех остальных. Кроме того, государство действительно может нарушать какие-то права людей ради, например, сохранения их же собственной жизни.
Сванидзе: Во имя светлого будущего? Но как можно мучить людей во имя их же светлого будущего?
Налицо неувядающая классика: боксирование с воображаемым противником, или приписывание оппоненту заведомо абсурдного тезиса. Кто мучал людей во имя их же светлого будущего? Может быть, кто-то предлагал делать это? Не было такого. Во-первых, сразу бросается в глаза приемчик, упомянутый в предыдущем абзаце - "..во имя их же...будущего". Как уже было отмечено выше, если кого-то сажают в тюрьму, то это делают не для его блага, а для блага окружающих. Во-вторых, утверждение, что чрезвычайные меры проводились для "светлого будущего" - это заведомый бред, никак не связанный с реальностью. К сведению г-на Сванидзе сообщаю, что чрезвычайные меры во всех странах и во все времена проводились с целью выхода из чрезвычайной же ситуации (гражданская война, голод, стихийное бедствие, война), когда традиционные меры не дают результата или подвергают страну чрезмерному риску. Выход из такой чрезвычайной ситуации является единственным мотивом и оправданием для подобного рода мер. Можно, конечно, дискутировать по поводу необходимости таких мер в каких-то конкретных случаях, или по поводу конкретных ошибок в ходе их организации. Эти проблемы возникают всегда, когда речь идет о чрезвычайных мерах. Но для чего начинать разговор с заведомо абсурдной постановки вопроса и приплетать сюда светлое будущее? Очевидно, для того, чтобы мазнуть в очередной раз само это понятие.
Сванидзе: у нас никогда не была осуждена практика сталинизма - ни юридически, ни морально
И не было ни двадцатого съезда, ни перестроечного воя советской интеллигенции об ужасах сталинизма, когда мозги доверчивых советских граждан были просто отданы ей на растерзание. Не было вечных постсоветских разоблачений. Если все это - не осуждение сталинизма, то какое тогда осуждение нужно сванидзам? Чтобы вся страна встала на колени и покаялась? Но страна не хочет каяться и не хочет осуждать. Страна не очень-то верит в карикатурный, гротескный сталинизм из фантазий Сванидзе, в котором всех мучают во имя светлого будущего. И страна понимает сложность и важность тех задач, которые решал (и решил!) реальный сталинизм. Индустриализация, победа в войне, создание ядерного щита. Речь ведь шла не столько о светлом будущем, сколько о будущем вообще. Речь шла о спасении. И все понимают, что это спасение далось дорогой ценой. Но и все понимают, что было бы в случае неудачи. Поэтому, вопреки всем стараниям сванидз, каяться никто не хочет, и осуждать все огульно - тоже. Если и осуждают, то очень осторожно и далеко не всё.
Сванидзе: А то, что не осуждено - разрешено. И именно это проявилось в деле Магницкого - человека, который без суда, то есть - будучи невинным по закону, был замучан в тюремной камере.
Опять-таки классика. Дотянулся проклятый Сталин. Обратите внимание на потрясающее построение: не был осужден сталинизм, и поэтому сейчас является нормой замучать человека до смерти. Пардон, но что именно не было осуждено? Пытки и издевательства? Их кто-то одобряет? Может быть, они вообще легализованы или официально санкционированы, как в тюрьмах ЦРУ? Может, кто-то высказал одобрение по поводу убийства Магницкого? Нет, не было такого. Тогда при чем тут Сталин? Это очень спорный вопрос - как связаны Сталин и пытки, но даже если связь есть, то можно одобрять деятельность Сталина в целом, а именно пытки - осуждать. Потому что деятельность Сталина к пыткам не сводится в любом случае. И что, Сванидзе всерьез считает, что те, кто положительно в целом относятся к сталинской политике - являются сторонниками пыток и беспредела властей? И из-за этого все нынешние проблемы? Не смешно. Днем с огнем не найти таких людей, но именно таков главный тезис Сванидзе.
Что характерно, это домашний, заготовленный заранее текст. И все равно - предельно идеологизированный, насыщенный штампами и манипуляциями. Можно было подготовиться и лучше.
Далее, свою позицию озвучивает Кургинян.
Кургинян: Я берусь доказать, что никакого такого чрезвычайного и ни на что не похожего пренебрежения к человеку в нашей традиции нет. Что другие традиции растаптывали человека за милую душу, только об этом не принято говорить. А нам всё тычут в глаза, всё что угодно, резко преувеличивая. Я берусь далее доказать, что сталинская диктатура, которую называли "сталинщиной" - вам всем показали, что это было что-то чудовищное, чего никогда в мире не было - таковой не является. Что это нормальная левая диктатура. Я не берусь восхвалять диктатуру, но это такая же диктатура, как другие, чрезвычайное законодательство применялось в разных странах и в разные времена, и сталинская диктатура, при том, что делала всё, что присуще диктатуре, какие-то исторические задачи решала, причем, в интересах очень и очень многих. А то, что показывает дело Магницкого - это не продолжение традиции, это новая традиция скатывания в колониальное криминально-коррупционное болото, где обогащаются немногие, а все остальные - растаптываются, и где на человека плюют так, как не плевали никогда, а молятся тем, кто разворовывает Россию, в первую очередь, - международным силам.
К этому и добавить нечего, обе позиции обозначены вполне четко. Кургинян считает нынешний преступный беспредел чертой нового времени. Сванидзе же пытается вывести его из сталинизма.
Дальше - краткий вступительный ролик и "прения сторон". Слово опять переходит к Сванидзе.
Сванидзе выражает восхищение сталинскими законами и предлагает восхититься зрителям их четкостью и ясностью. Ну, это достаточно мелкий риторический приемчик, останавливаться на нем нет смысла. Всего лишь, небольшое усиление драматического эффекта. Но дальше историк Сванидзе переходит к документальным свидетельствам, и это куда интереснее.
Он ссылается на оперативный приказ под номером 00447 "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов", подписанный Ежовым 30 июля 1937 года. Для понимания сути вопроса настоятельно рекомендуется до прочтения дальнейшего текста ознакомиться с текстом самого приказа и с достаточно любопытным его разбором.
Здесь, пожалуй, есть смысл отвлечься от того, что происходит в студии, и сказать пару слов об этом приказе и о чрезвычайных мерах, как таковых. В чем смысл такого приказа, для чего он был издан? Какова вообще логика подобных чрезвычайных мер? Поясню на отвлеченном примере, стараясь не отходить, впрочем, ни от буквы, ни от духа документа.
Есть у нас, предположим, государство - Российская Федерация. И в нашем государстве есть большая проблема - наркомания. Массовая, повальная. С наркоманией борются, под это дело создана даже специальная служба, барыг ловят и сажают, но все равно, каждый год, от наркотиков в России умирает сто тысяч молодых людей.
При этом, если приглядеться, обнаружится, что граждане милиционеры, в принципе, владеют достаточно полной информацией о вопросе. Они знают, где торгуют, кто торгует, кто это дело крышует, на какие деньги строятся особняки и покупаются дорогие машины определенными гражданами и так далее. Это их работа - собирать оперативную информацию. Но если знают, то почему не сажают? А потому что знать мало, поскольку есть определенная процедура поимки и посадки, согласно которой нужно предъявить неопровержимые доказательства, то есть - поймать за руку в момент продажи. Дальше путем определенных соглашений, барыгу склоняют к сотрудничеству, он помогает ловить своих поставщиков и далее, по цепочке. Подобная процедура хороша тем, что позволяет до минимума свести число людей, попавших за решетку по ошибке или чьему-то злому умыслу. Плоха же она - понятно, чем. Барыги продолжают торговать, а сто тысяч молодых людей умирает за год от наркотиков, несмотря на работу всех служб.
Тут, конечно, надо отметить, что и при такой методике хорошо поставленная работа органов при отсутствии коррупции в рядах, позволяет достичь многого. Дело всегда в совокупности факторов и всегда существуют различные пути решения подобных проблем, пусть и достаточно сложные.
Но в особенно острых ситуациях, когда риски слишком высоки (война, голод, гражданская война) прибегают к чрезвычайным мерам. Подчеркиваю, чрезвычайные меры - это всегда вынужденные меры, к которым прибегают лишь тогда, когда другие способы не дают необходимого результата, подвергают страну чрезмерному риску.
Делается это сравнительно просто: органам правопорядка даются чрезвычайные полномочия, т.е. - частично развязываются руки. "Вы же знаете, кто и где торгует? Так идите, ловите и сажайте." Естественно, у некоторых может возникнуть соблазн сажать "не тех". Это и есть обратная сторона любых чрезвычайных мер - в силу непрофессионализма или злого умысла исполнителей, они могут затрагивать непричастных. Это всеми осознается, но в определенных, особо острых ситуациях, когда непринятие таких мер с высокой вероятностью приведет к более трагическим последствиям, с этим мирятся. Но не просто мирятся, а еще и предпринимают ряд мер, чтобы снизить риски для непричастных и обуздать произвол исполнителей, ввести в определенные рамки. (прочтя упомянутый выше приказ, несложно убедиться, что он такие меры предусматривает)
Во-первых, четко очерчивается срок действия чрезвычайных мер.
Во-вторых, жестко ограничивается круг исполнителей. Такие дела не доверяют первым попавшимся, создаются разного вида трибуналы из квалифицированных специалистов. Так "сталинская тройка" формировалась из областного начальника милиции, областного же прокурора и секретаря областного комитета партии. Создавались специальные следственные группы, возглавляемые, опять же, ответственным представителем областного НКВД. Все это делалось для того, чтобы свести к минимуму возможные злоупотребления.
В-третьих, задаются рамки. Ведь есть у органов на местах оперативные данные на, в нашем случае, наркоторговцев? Есть. Их можно запросить заранее и заложить в основу неких лимитов. Сколько у вас барыжит? 1000 человек? Вот не более тысячи имеете право посадить. А если найдутся ещё, то лимит можно увеличить, но только с разрешения министра (наркома).
Взглянем ещё раз на документ, и убедимся, что он построен именно по этому принципу. Только речь идёт не о наркоторговцах, а о людях, активно борющихся с властью и об уголовниках. Обратите внимение - не рассказчики анекдотов, а активные враги Советской власти.
Там устанавливаются лимиты, на основе учётных данных, предоставленных местными управлениями НКВД. Специально акцентируется, что это ориентировочные цифры, которые можно уменьшать, но категорически запрещается увеличивать без разрешения лично Ежова.
Далее, утверждается порядок. Обязательно происходит следствие, сбор оперативных данных. Именно на их основе принимается решение об аресте.
В целом, всё происходит примерно так же, как и должно происходить всегда, только место обычного суда занимает специальный трибунал, как в военное или революционное время.
Отдельный вопрос - насколько серьёзными были основания для введения подобных чрезвычайных мер. Вероятно, речь шла о том, чтобы остановить рецидивы Гражданской войны или о том, чтобы уничтожить потенциальную "пятую колонну" перед лицом грядущей войны. Отдельный вопрос - какова была реальная практика. Проблема компетентности исполнителей часто вставала в строящемся государстве. Это вопросы непростые и, на мой взгляд, достаточно слабо изученные. Но речь сейчас не о них, речь о конкретном документе, на который ссылается Сванидзе. С какой стороны ни взгляни - документ этот является вполне типичным образцом введения чрезвычайных мер. Разобравшись с ним, посмотрим теперь, что скажет об этом историк Сванидзе.
Сванидзе: Это оперативный план. Даётся на выполнение 4 месяца. План по репрессиям по областям, районам и республикам. По цифрам. Но цифры даются такие, условные, ориентировочные. Их можно менять. То есть, как - менять? Конечно, не в меньшую сторону, в большую.
Это уже прямая ложь, достаточно взглянуть в документ:
3. Утвержденные цифры являются ориентировочными. Однако, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД не имеют права самостоятельно их превышать. Какие бы то ни было самочинные увеличения цифр не допускаются.
В случаях, когда обстановка будет требовать увеличения утвержденных цифр, наркомы республиканских НКВД и начальники краевых и областных управлений НКВД обязаны представлять мне соответствующие мотивированные ходатайства.
Уменьшение цифр <...> - разрешается.
То есть - ровно наоборот. После этого уже трудно удивляться, если где-то на местах данный документ мог быть понят исполнителями превратно. Если целый профессор истории не в состоянии понять этих чётких и простых формулировок, то что взять с НКВДшных начальников, которые и высшего образования могли не иметь.
Но профессор уже не может остановиться, профессора несёт.
Сванидзе: Конечно, не в меньшую сторону, а в большую. Это ж плановое хозяйство! И здесь возможен встречный план!
Это ничего, что само понятие "встречный план" относится скорее к 70-м годам, чем к 30-м. Это ничего что "плановое хозяйство" - это про экономику, а не про милицию. Это ничего, что планы на поимку преступников непременно существуют в любой правоохранительной системе. Сванидзе яростно валит всё в кучу, создавая очередную бредовую, абсурдную картину, в которой встречные экономические планы смешаны с деятельностью по обеспечению безопасности государства. В реальности существует простая проблема: для органов установлены лимиты, которые они не имеют права превышать. В основу этих лимитов заложена информация о численности активных врагов советской власти. Но что делать, если эта информация неполна и в реальности их окажется больше? Ловить и сажать их нельзя, приказ это запрещает. На этот случай и предусмотрена подача ходатайства на увеличение лимита лично Ежовым. Но в голове историка Сванидзе это преломляется каким-то удивительным образом и превращается в "плановое хозяйство", "встречные планы", "перевыполнение плана" и прочую антиисторическую дребедень.
Он театрально рисует картинку, где "энтузиасты" на местах жаждут "перевыполнить план" по посадкам и расстрелам, и хотят загрести ещё кого-нибудь, неважно даже кого, а их инициативу, конечно же, поддерживают наверху, потому что "человек же старается, человек же перевыполняет план". Неясно, основаны ли эти слова хоть на чём-то, или же они целиком являются плодом воображения Сванидзе, поскольку никаких фактов, их подтверждающих, он не приводит. По крайней мере, запрет на "перевыполнение плана" дважды чётко оговаривается в документе.
Сванидзе: И это было перевыполнение плана такое, какого не было, пожалуй что, в сталинских пятилетках.
В целом, передачи "Исторический процесс" показали, что историк Сванидзе не слишком уважает документы, факты и статистические данные. А тут он, несмотря ни на что, решил обратиться к документам и - надо же, такое разочарование.
Продолжение следует.