осколки
- Сегодня во сне было море прямо под окном, а по морю плавали интеллигентные пираты на ржавом Запорожце, и очень вежливо кричали мне в окно "извольте осчастливить нас ценностями". Я ухмылялся им в ответ и, кажется, спускал на веревке стулья. Стулья уплывали к горизонту. Пираты интеллигентно ругались.
- Погоды стоят восхитительные, я в абсолютном восторге. Пусть так будет до весны, а?
- Я отвратительно циничен, груб и нечуток к чужой тонкой душевной организации. Поднимите руку те, кого об этом не предупреждали. Ах, да, - я себя до крайности люблю, особенно в последнее время. Так что - терпите или идите уже.
- Я благодарен выходным за новые знакомства. Это в целом. Частности в данном случае несущественны ни для кого, кроме меня, но являются от этого не менее прекрасными.
- Еще один фонарь - на этот раз в виде небольшого фонарного столба. Настольного, так сказать, с витражным стеклом. Прелесть что такое.
- Каждый вечер я сжигаю от пяти до десяти свечей. И получаю от этого сказочное удовольствие, завидуйте.
- Невыносимо хочу в Питер. Это бьется в висках, я это выдыхаю вместе со словами, и когда мне кажется, что я на секунду перестал думать - я понимаю, что в голове все равно крутится это "В Питер, немедленно!". Совершенно невозможное желание, оно ест меня поедом изнутри, и, боюсь, доест совсем. Так что я приеду, приеду к моему любимому Городу, растворюсь в нем на шестнадцать часов и успокоюсь, быть может, а может и нет, но прямо сейчас меня совершенно не занимают последствия. Я хочу в Питер.
Люблю. Вы такие восхитительные и такие разные, почти-незнакомые, и родные-до-основания, вы смотрите на меня искоса, через плечо, незаметно, в упор, пристально и мимоходом, и я каждое мгновение ищу в ваших глазах то, что я вижу в них, когда целую вас впервые. Я всегда нахожу в самой глубине то, что связывает нас - хоть на секунду. Мне этого достаточно. Я люблю, даже если я не сказал этого ни разу; и если я сказал это тысячу раз - я люблю не меньше.
- Погоды стоят восхитительные, я в абсолютном восторге. Пусть так будет до весны, а?
- Я отвратительно циничен, груб и нечуток к чужой тонкой душевной организации. Поднимите руку те, кого об этом не предупреждали. Ах, да, - я себя до крайности люблю, особенно в последнее время. Так что - терпите или идите уже.
- Я благодарен выходным за новые знакомства. Это в целом. Частности в данном случае несущественны ни для кого, кроме меня, но являются от этого не менее прекрасными.
- Еще один фонарь - на этот раз в виде небольшого фонарного столба. Настольного, так сказать, с витражным стеклом. Прелесть что такое.
- Каждый вечер я сжигаю от пяти до десяти свечей. И получаю от этого сказочное удовольствие, завидуйте.
- Невыносимо хочу в Питер. Это бьется в висках, я это выдыхаю вместе со словами, и когда мне кажется, что я на секунду перестал думать - я понимаю, что в голове все равно крутится это "В Питер, немедленно!". Совершенно невозможное желание, оно ест меня поедом изнутри, и, боюсь, доест совсем. Так что я приеду, приеду к моему любимому Городу, растворюсь в нем на шестнадцать часов и успокоюсь, быть может, а может и нет, но прямо сейчас меня совершенно не занимают последствия. Я хочу в Питер.
Люблю. Вы такие восхитительные и такие разные, почти-незнакомые, и родные-до-основания, вы смотрите на меня искоса, через плечо, незаметно, в упор, пристально и мимоходом, и я каждое мгновение ищу в ваших глазах то, что я вижу в них, когда целую вас впервые. Я всегда нахожу в самой глубине то, что связывает нас - хоть на секунду. Мне этого достаточно. Я люблю, даже если я не сказал этого ни разу; и если я сказал это тысячу раз - я люблю не меньше.