Черкесия - Право на историческую справедливость: часть 1
Многие понимают, что вопрос этот очень щекотливый и достоин отдельного большого рассмотрения. Здесь собраны цитаты из архива периода завоевание Черкесии, источник черкесский форум Elot если не подводит память.
Зачем было нужно подчинение Черкесии?
Тот, кто держит в своих руках устье Дуная, господствует и над самим Дунаем - этим путем в Азию, - а вместе с тем в значительной мере и над торговлей Швейцарии, Германии, Венгрии, Турции и главным образом Молдавии и Валахии. Если эта держава владеет к тому же еще и Кавказом, тогда ей принадлежит и Черное море...
Кавказские горы и территории вольных горцев отделяют Россию от богатейших провинций Грузии, Мингрелии, Имеретии и Гурии, которые в то время приняли подданство Российской Империи и ее защиту.
"Царская Россия была очагом всякого рода гнета - и капиталистического, и колониального, и военного, - взятого в его, наиболее бесчеловечной и варварской форме". (Иосиф Сталин).
"Так буйную вольность законы теснят. Так дикое племя под властью тоскует. Так ныне безмолвный Кавказ негодует. Так чуждые силы его тяготят". (Пушкин, "Кавказ").
"Горят аулы: нет у них защиты,... Как хищный зверь, в смиренную обитель. Врывается штыками победитель; Он убивает старцев и детей. Невинных дев и юных матерей. Ласкает он кровавою рукою". (Лермонтов, "Измаил-бей").
"Становится страшно при мысли об ужасных последствиях, которые имело бы для юга России объединение враждебных черкесов под властью одного вождя". (Карл Маркс, Собрание Сочинений, Том 9, стр.408).
Вот что явствует из текста императорской грамоты к ордену св. Георгия II - 1 степени, которым был награжден один из главных упырей граф Евдокимов (пишет радостный император Александр 2-ой). "Представленное Вами в 1860 году и одобренное нами предложение о способе действий для скорейшего окончания война на Западном Кавказе увенчались ныне блистательным успехом, превзошедшим даже ожидания Наши, быстрым достижением цели, доказывающим основательность принятых по соображениям вашим мер. В три года времени умиротворенный и совершенно очищенный от враждебного нам туземного населения (извините, что оно не встречало палачей с транспарантами и оркестром) Западный Кавказ уже в большей части своей занят прочно водворенными русскими поселениями, и долговременная, кровопролитная война окончена, избавляя государство от огромных жертв, в течение полутораста лет его обременявших, и доставляя ему обширный и богатый край, который со временем, несомненно, с избытком вознаградит эти прежние пожертвования". (Кавказ. 1864. - 5 (17) июля).
Интересно, что сам император считал, что война на Северном Кавказе шла даже не 100, а 150 лет.
В отчете управления наместника Кавказа за 1862-1872 гг. разъяснялась задача предстоящей колонизации Кубанской области и Черноморского побережья Кавказа. "Вновь заселить этот пограничный, природой богато одаренный, но опустошенный край. Создать новую промышленную жизнь. Заселение это вместе с тем должно удовлетворить и другой немаловажной потребности - иметь на этой приморской окраине население, вполне благонадежное в политическом отношении".
Рескрипт Александра 2-го: «Закрепить за кубанским казачьим войском в вечную собственность находящиеся в его пользовании земли за р. Кубанью, занятые им на основе Положения от 10 мая 1862 г.». И далее: «В этой колонизации казаки призваны играть главную роль не только своей военной службой, но они должны, сверх того, явиться первыми переселенцами на завоеванных местах и закреплять их своими станицами».
Генерал Барятинский совместно с военным министром Милютиным разработали план заселения земель, с которых были согнаны сотни тысяч адыгов. Он предусматривал переселение сюда 7500 казачьих и 100 офицерских семейств с Дона. В то же время, предлагали переселить на Дон оставшихся черкесов с тем расчетом, что они не вынесут новых условий и в скором времени вымрут.
А вот результат усердии генерала Евдокимова и его коллег по цеху, который описывают очевидцы о черкесах сначала на Кавказском родном берегу, а затем и на турецком - на чужбине.
И. Дроздов: "В конце февраля (1864 года) Пшехский отряд двинулся к реке Мартэ, чтобы наблюдать за выселением горцев, а если понадобиться, так и силою выгонять их (самое что ни на есть "добровольное выселение", не так ли?). Поразительное зрелище представилось глазам нашим: разбросанные трупы детей, женщин, стариков, растерзанные, полуобъеденные собаками, изможденные голодом и болезнями переселенцы, едва поднимающие ноги от слабости, падавшие от изнеможения и еще заживо делавшиеся добычею голодных собак... Живым и здоровым некогда было думать об умирающих, им самим перспектива была не утешительнее, турецкие шкиперы, из жадности, наваливали, как груз, черкесов, нанимавших их кочермы до берегов Малой Азии, и, как груз, выбрасывали лишних за борт при малейшем признаке болезни. Волны выбрасывали трупы этих несчастных на берега Анатолии. Едва ли половина отправившихся в Турцию прибыла к месту. Такое бедствие и в таких размерах редко постигало человечество". (Дроздов. 1877. Т.2. С. 548).
Фонвиль (1864 г.): "Мы имели случай вблизи видеть поражающую нищету этого несчастного народа, ежедневно мы встречали новые партии горцев, выселявшихся в земли еще не занятые войсками, последние дожди и наводнения погубили большое число этих переселенцев, и мы беспристрастно встречали на пути нашем трупы. Голод был страшный, нас принимали в аулах, но мы бежали оттуда, боясь заразиться болезнями, которые уничтожали целые населения аулов". Далее: "Общественное бедствие (вызванное действиями русских войск) возрастало, число эмигрировавших постоянно увеличивалось. Со всех мест, последовательно занимаемых русскими, бежали жители аулов, и их голодные партии проходили страну в разных направлениях, рассеивая на пути своем больных и умиравших; иногда целые толпы переселенцев замерзали или заносились снежными буранами, и мы часто замечали, проезжая, их кровавые следы. Волки и медведи разгребали снег и выкапывали из-под него человеческие трупы".
Сиюхов: "Остатки разбитых черкесов текли сплошной лавой широкими дорогами к черноморскому берегу. Картина эта напоминала передвижение народа в средние века. От Анапы до Сочи был сплошной лагерь, шалаши, землянки, навесы занимали огромное пространство. Тут же происходило грандиозной торжище, распродажа всего народного достояния. Цены были неслыханно низкие. Происходил мировой грабеж под благовидным предлогом войны. Ограбленный народ без пропитания и крова оставался под открытым небом на произвол судьбы. Появились неизбежные спутники больших народных передвижений - голод, тиф, дизентерия, черная оспа. Народ умирал на берегу массами".
Яков Абрамов: "Всего выселилось с 1858 по 1865 год только по официальным данному счету 493619 душ, причем много горцев выселялось без ведома русского правительства и, стало быть, в официальный счет не попало".
Тут правда учтены не только адыги но и ногайцы и некоторые другие горцы, но нет никаких сомнений что подавляющее большинство из них были адыги.
Такие громадные размеры переселения движения горцев приняло благодаря некоторым приемам русской политики. Из официальных документов, содержание которых опубликованно председателем кавказской археографической комиссии г. Берже (Русская Старина, 1882 г., №№ 1, 2, 10) видно, что в это время кавказские деятели решились радикально изменить прежнюю систему борьбы с горцами и поставили две цели. С одной стороны ослабить численный состав горского населения, всячески содействуя переселению горцев в Турцию и даже прямо вызывая его, а с другой стороны - выселить всех оставшихся еще горцев из гор на плоскость, а места, занятые прежде горцами, заселить казачьими станицами. Для достижения указанных целей, всякий раз, когда какое-либо горское племя Западного Кавказа покорялось русскому оружию, перед ним категорически ставилась дилемма. Переселиться к Кубани и безусловно подчиниться, слагались у них на основании действий получивших историческую известность чиновников, неудивительно поэтому, что горцы предпочитали бегство в Турцию выселению на плоскость. К тому же их прямо подстрекали к переселению в Турцию, обещали казенную помощь, допускали к ним турецких эмиссаров, приглашавших переселяться, принимали и другие меры.
Горцы, уходя со своих мест поселения. Покидали свои жилища, оставляли скот и запасы хлеба, а иногда и неубранные поля. Все это досталось поселившимся на их место казакам. Сами же горцы без всякого имущества, скапливались частью в Анапе и Новороссийске, частью во многих мелких бухтах северо-восточного берега Черного моря, тогда еще не занятых русскими.
Страдания, которые приходилось выносить в это время горцам, нет возможности описать. Они буквально тысячами умирали с голоду. Зимою к этому присоединялся холод. Весь Северо-Восточный берег Черного моря был усыпан трупами и умирающими, между которыми лежала остальная масса живых, но до крайности ослабевших и тщетно ждавших, когда их отправят в Турцию. Очевидцы передают ужасные сцены, виденные ими в это время. Один рассказывает о трупе матери, грудь которой сосет ребенок, другой - о матери, носившей на руках двух замерших детей и никак не хотевшей расстаться с ними, третий - о целой груде человеческих тел, прижавшихся друг к другу, в надежде сохранить внутреннюю теплоту и в этом положении застывших, и т.д. (Абрамов. 1927. с.7).
А. Берже вспоминает: "Никогда не забуду я того подавляющего впечатления, какое произвели на меня горцы в Новороссийской бухте, где их собралось на берегу около 17 тысяч человек. К ноябрю же 1864 г. в Новороссийске накопилось уже около 24790 абадзехов, шапсугов и бжедугов, из которых в Турцию выехало лишь 14900 человек, а остальные погибли (т.е. около 10 тыс.). Чье сердце не содрогнулось бы при виде, например, молодой черкешенки, в рубищах в зимнее время на сырой почве под открытым небом, с двумя малютками, из которых один в предсмертных судорогах боролся со смертью, в то время как другой искал утоления голода у груди уже окоченевшего трупа матери. А подобных сцен встречалось немало".
Ну а это типичное чиновничество уже того времени в изложении Абрамова: "Помощь оказанная переселенцам казной была очень ограниченной. Всего издержанно по переселению горцев 289.678 р. 17 коп. Большая часть этой суммы пошла на уплату судовладельцам за провоз поселенцев - и только незначительные суммы были отпущены на пособие переселявшимся. Но и эта помощь не всегда доходила до нуждающихся, т.к. и все совершавшееся на Кавказе, сделалось доходной статьей для чиновников. Даже официальная комиссия, проверявшая счеты по переселению горцев, нашла многие представленные ею квитанции сомнительными. Местное же предание сохранившееся среди русского населения, передает ужасные вещи. Так, по преданию, многие барки, нагруженные горцами, имели пробуравленное дно и, будучи в море, потонули вместе с переселенцами, а деньги, назначенные на арсходы оставались в карманах заведующих делом лиц. Предание это, - если принять жестокость нравов тогдашнего кавказского чиновничества и такие факты познейшего времени, как сапоги с картонными подметками у сидевших на Шипке солдат, - очень правдоподобно и отчасти подверждается тем обстоятельством, что официально констатированны случаи затопления барок с горцами от «бурь»".
Русский генерал А. Зиссерман вынужден был признать: "Вытесняемое шаг за шагом с плоскости в предгорья, с предгорья в горы, с гор - к морскому берегу, полумиллионое население горцев перенесло все ужасы истребительной войны, страшные лишения, голод и повальные болезни, а очутившись на берегу - должно было искать спасения в переселении в Турцию".
О том, как адыги «спаслись» в Турции современники очевидцы тоже не молчат:
Toledano. E.: "Бедственное положение обезумевших от всего пережитого изгнанников с выгодой использовали хозяева судов и кочерм, неслыханно обогощавшиеся в короткие сроки. Несмотря на то, что они получали плату или от османов, судовладельцы за провоз каждых 30 человек требовали одного ребенка, позже отправлявшегося на рынок рабов". (Вот такие были барыги турки и армяне).
французский журналист Фонвиль характеризует турков: "Турки были до такой степени жадны и корыстолюбивы, что суда, обыкновенно нагружались, что называется, до верху: 300 или 400 человек наполняли пространство, на котором в обыкновенное время помещалось от 50 до 60 человек... Когда поднималась непогода на море, каюки, нагруженные так, что вода достигала самых краев, не могли держаться и тонули. Те, которые были менее нагружены, при волнении подвергались такой качке, что несчастные пассажиры бились и давили друг друга. Безветрие же задерживало их плавание и они предавались тогда на жертву всем ужасам голодной смерти".
Турецкие матросы рассказывали, что несколько судов с переселенцами потонуло, на других 1/2 пассажиров, умершая в дороге, выброшена была за борт. На одном из таких судов из 600 переселенцев через 3-4 дня на турецком берегу высадилось только 370 человек.
По поводу абхазов и черкесов писал Дзидзария: "Один пароход, плававший по той же самой дороге, по которой шли незадолго перед этим суда с черкесами, мог проследить путь по плывшим трупам. Я помню, как одна мать ни за что не хотела, чтобы ее ребенка выбросили в море, и долго скрывала его смерть. Абхазцы знали об этом, но молчали. Она держала мертвого ребенка на руках, прижав к груди, и когда кто-нибудь из турок проходил мимо, начинала разговаривать с ним, как с живым. Так скрывала она его до тех пор, пока на пароходе не начал распространяться трупный запах. Тогда сделали обыск и нашли мертвого ребенка, но мать и тут не хотела отдать его, и когда ребенка все-таки вырвали из ее рук и бросили в море, она сама пыталась броситься за ним. Ее с трудом удержали. Крик этой матери и до сих пор раздается в ушах".
Н. Кучицкий: "Турки на пароходы брали абхазцев - и старых и молодых; но как только пароход удалялся от берега, - тут происходила «сортировка»: всех стариков, не способных носить оружие, а также старух, не годных к отправлению животных потребностей, и малюток, за которыми еще нужен уход родителей, бросали за борт".
Сухая статистика русского консула А.Н. Мошнина: "С начала выселения в Трапизонде и окрестностях пребывало до 247000 душ, умерло 19000 душ. Ко времени написания этого письма осталось уже 63290 человек. Сегодня смертность 180-250 человек в день. В Самсуне и окрестностях с лишком 110000 душ. Смертность около 200 человек в день. Свирепствует сильный тиф. Из 4650 человек отправленных из Трепизонда в Константинополь и Варну умирало в день 40-60 человек, всего с начала переселения до мая 1864 года из прибывших переселенцев умерло более 30.000 человек". (Берже, 1882. С. 353).
Самсунский санитарный инспектор, врач французского посольства в Константинополе Бароцци писал в своем отчете: "Не нахожу слов для изображения положения, в котором я нашел несчастных эмигрантов. На каждом шагу встречаются вам больные, умирающие и трупы - у городских ворот, перед лавками, посреди улиц, в скверах, в садах под деревьями. Виденное мною в Трапезунде не может никак сравниться с тем ужасным зрелищем, которое представляет город Самсун". (По Дзидзария, С. 228).
Фонвиль о черкесах находившихся уже на турецком берегу: "После молитвы хоронили мертвых, четыре человека несли их на своих плечах и за каждым умершим следовало его семейство, женщины при том шли несколько позади, испуская страшные крики. Это, что называется, они оплакивали умерших. Я слышал уже это оплакивание на кавказе, но в Аче-Кале было столько умиравших (всего переселенцев в этом пункте было 15 тысяч), что эти "концерты" дошли до невыносимых размеров, раздирающие душу вопли эти отдавались эхом по окрестным горам".
Дочь британского консула: "По высадке одной партии эмигрантов на берег, около двух тысяч человек остановились в небольшом лесочке. Истощенные страданими своего долго путешествия, покрытые насекомыми и почти умирающие с голоду, они расположились лагарем на земле, еще не просохшей, больные валялись рядом с умершими. Когда мы приблизились к зараженному лагерю, кучки мужчин и женщин обступили нас, ведя за руку своих детей и предлагая купить их всякому, кто пожелает.".
Нетрудно понять причины этих поступков, такой продажей родственники старались спасти детей от голодной смерти и грязного состояния, а на вырученные средства попытаться и самим спастись как-то от голодной смерти.
По данным английского консула в Трапезунде, из переселившихся с ноября 1863 по сентябрь 1864 гг. 220 тыс. черкесов 10 тыс. были проданы в рабство, а 100 тыс. умерли от голода и болезней.
По данным Кемаль Карпата и Рушди переселенцев погибло в общей сложности около полумиллиона, при учете общего числа махаджиров - около 1 млн., т.е. каждый второй.
Еще большая пропорция сообщалась в газете «Всемирный путешественник» в 1871 г.: "Через год после прибытия в Турцию две трети переселенцев умерли от голода и заразительных болезней, из 22 тыс. эмигрантов, поселившихся около Батума, осталось только 7 тыс, из 30 тыс. человек, поселившихся около Самсуна, осталось только 1800 человек". Подобный факт приводит и секретарь английского посольства в Константинополе. Осмотрев прибывших в Турцию из Батумской области переселенцев, он отмечал, что из 1400 человек, через три месяца остались в живых 211 душ.
Екатерина II: "Распри между горцами облегчат наше предприятие, на это денег не жалеть".
Потемкин: "Поддерживать между горцами постоянные распри, помогая слабым, не давать усиливаться тем, которые могли быть для нас опасными".
Абхазов: "Правительство имеет все средства к совершенному истреблению и покорению сих горцев, которых до сего времени считали непобедимыми".
Русский историк Фадеев цинично отмечал: "Береговая полоса ожидает теперь, как неразработанный рудник, только людей (типа адыги были не люди?), которые воспользовались бы ее природными богатствами. Нечего жалеть, что она пуста покуда. Вырваны плевела, - взойдет пшеница…".
Уже чуть позже, черкесы выплеснули всю накопившуюся на русских злобу на их балканских собратьев болгар.
Лишь в 1867 г. русское правительство решила запретить выезд черкесов за границу, т.к. места совершенно опустели, а новые переселенцы русские, украинцы, молдаване и т.д. просто не были приспособлены жить в таких условиях, многие погибали из-за климата. Известны случаи даже насильственного задержания тех жалких уже остатков адыгов, и даже растрелы целых родов. Так в 1868 г. жители аула Кудинеток, получив распоряжение выселяться в Турцию, распродали всю свою живность и отправились в путь по Керченской дороге. Однако начальник отдела Догмитцов догнал их и приказал возвращаться. На что полковник получил отказ. Артиллерия открыла огонь прямой наводкой по черкесам, занявшим оборону за арбами. Раздались ответные ружейные выстрелы, группа всаников ринулась прямо на пушки. Из всего населения в живых осталась только одна женщина с ребенком. Все убитые (233 человека) были брошены в две большие ямы, вырытые по приказу Догмитцова.
Н. Н. Раевский: «Наши действия на Кавказе напоминают бедствия первоначального завоевания Америки испанцами… Дай Бог, чтобы завоевание Кавказа не оставило в русской истории кровавого следа подобно тому, какой оставили эти завоевания в истории испанской».
Слова этого офицера стали пророческими. К слову сказать, это один из немногих офицеров, который выступал против радикальных мер блокады черкесского побережья.
В ноябре 1839 г. «государь император повелеть соизволил за заслуги в завоевании Кавказа присвоить имя М.П. Лазарева укреплению на реке Псезуапсе (ныне Лазаревское в Сочи), Е.А. Головина - на реке Шахе (ныне Головинка), Н.Н. Раевского - на реке Мысхако (ныне ст. Раевская недалеко от Анапы)».
Истинные планы генерала Евдокимова и Александара 2-го утвержденны были в мае 1862 г. по которому земля закубанцев нужна была, в них самих не было никакой необходимости.
Тоже самое писал задолго до этого Ермолов: «Нам нужны черкесские земли, - в самих черкесах нет никакой надобности».
Барятинский писал Александру 2-му: «Без потери времени и насколько возможно выселять горцев в Турцию, а раз страна будет от них очищена, мы утвердим свое положение навсегда».
Один из авторов «Очерков покорения Кавказа»: «Надо было истребить черкесов наполовину, чтобы заставить другую половину сложить оружие».
О том что русские целенаправленно именно выселяли адыгов всеми средствами свидетельствует и этот пассаж Н.И. Игнатьева: «По полученным мною сведениям, несмотря на объявленное нами запрещение возвращаться на Кавказ вышедшим горцам, несмотря на негодование турецких властей и на принимаемые ими крутые меры против беглецов, они тысячами охотно бегут в наши пределы».
Проще говоря адыгов всеми правдами и неправдами сговорившиеся Россия и Турция выселили сначала к туркам в те нечеловеческие условия приведенные выше а теперь всеми силами и «крутыми мерами» старались удержать их там.
Л.С. Личков - автор очерков из истории прошлого и настоящего Черноморского побережья: «Кровавая война изгнала и уничтожила горцев, в корень разрушила их культуру, искусственные каналы заросли и засорились, стоившие много труда искусственные террасы осыпались, обширные поля и прекрасные виноградники частью вырублены во время войны и в период заселения края».
Не унимались русские власти и позднее. Так в донесении атамана Екатеринодарского отдела начальнику Кубанской области от 16 января 1887 г. говорилось, что адыги «при том управлении, какое создалось после покорения Западного Кавказа, не могут исправиться, а если присоединить трудности управления ими, то этот народ (адыги) совсем не желателен в пределах России». И предлагал скорее решить этот вопрос: «Чем скорее, если не все, то часть горцев, живущих на равнине, оставит пределы России, тем лучше для нас». С аналогичными предложениями обращались к начальнику Кубанской области и атаманы Лабинского, Майкопского и Баталпашского отделов.
Обобщив все эти донесения, командующий войсками Кавказского военного округа князь Дондуков-Корсаков в докладе министру от 21 января 1889 г. высказал по этому вопросу следующее: «Поголовное выселение в Турцию желательно только известной части туземцев Кубанской области, а именно Екатеринодарского и Лабинского отделов» т.е. практически все те жалкие остатки от адыгского народа. Этот проект известен как «Проект князя Дондукова-Корсакова». Все министры правительственного кабинета положительно оценили предложение Дондуков-Корсакова, поддержал его и император Сашка уже 3-ий (2-го завалил революционер 1 марта 1881 г.): «В стремлении к переселению туземцев из Кубанской области я не вижу не только какого-либо ущерба интересам правительства, но, наоборот, большую пользу в удалении этого беспокойного элемента».
В ноябре 1889 г. вопрос о поголовном выселении адыгов Екатеринодарского и Лабинского отделов в Турцию получил высочайшее одобрение и на отношение военного министра император наложил резолюцию «Согласен». Выселение предполагалось проводить в несколько этапов. На первом из них планировалось выселить 24 тыс. человек. Турция согласилась принять их, пообещав пустующие участки в вилайете Кония и Адана. Все уже было подготовлено, но боясь всеобщего восстания в первую очередь в Чечне и Дагестане, и не встретив одобрения со стороны русских промышленников и местной буржуазии, правительство не стало рисковать.
Те кто считает, что вопрос о возвращении адыгов на Родину встал только сейчас глубоко ошибаются. Российские власти просто не дали абсолютному большинству адыгов вернуться еще в первые десятилетия после основного выселения.
Несмотря на то, что огромные массы адыгов хотели вернуться назад практически сразу же после того как оказалось в Турции, Россия ставила им жесткие заслоны. Так в сентябре 1862 г. генерал Евдокимов писал генералу Карцову, что «каждое лето по нескольку тысяч душ этих переселенцев возвращаются из Турции на Кавказ».
Из Кубанской и Терской областей в 1861 г. было выселено 10045 человек, а возвратились обратно спустя год 7149. 8 июня 1861 г. русский консул Мошнин с тревогой писал в рапорте русскому посланнику в Константинополе: «Значительная часть черкесов и татар, имея полное право быть недовольными турецким правительством, их обманувшим, желает оставить Турцию, чтобы возвратиться на прежние жилища в Россию, куда им возвращение закрыто распоряжениями высшего нашего начальства». Уже в 1864 г. (15 июля) он отмечал: «Материальное положение переселенцев очень печально и многие просятся назад, даже с условием принять христианство». Еще по первым известиям о желании большей части горцев, переселившихся в Турцию, возвратиться на Кавказ, кавказский наместник признал необходимым принять все возможные меры для воспрепятствования их намерению.
Продолжение здесь...