про сентиментальность
Когда мне было семнадцать лет и я искренне верила, что если читать тонкие пыльные книжки с труднопроизносимыми и неизвестными простым смертным театроведческими фамилиями, то прибудет со мной Разум и Благодать, в одной из таких книжек - называлась она "Костелянец") - пришел в бессонный мир общаги на Доблести-22 тонкий, желтый и клетчатый лист.
Ясно было по его унылому виду, что с Костелянцем он живет уже давно, и что это явно ему не на пользу.
А на листе был - стих.
Прошло восемь лет, Костелянец теперь есть даже в сети, и приходят к молодым неокрепшим умам теперь вместе с ним - только ссылки известно на какие ресурсы.
Без стихов.
И каким таким загадочным чертом сегодня, в половину второго ночи, готовясь к кандидатскому по философии, - я вспоминаю вдруг яснее ясного - тихим голосом, в пустую голову - старую эту, забытую,строчку?..
И сразу за окном - лето 2003, и минус восемь лет, и все впереди, и в открытые створки пылят тополя, и кричат про пиво люди на лавочке, и из девятки - что-то неразборчивое и кассетное...
Как, впрочем, и сейчас.
Благословенное свойство памяти - вдруг неожиданно опрокинуть тебя в светлое и ничего не значащее прошлое, которое запоминать не было нужды, а вспоминать - вдруг до слез, до ослепительного восторга где-то под ключицами, до детской веры в себя, до способности опять мечтать о глупом.
Впрочем,сентиментально.
Не хватает "теплого пледа"))
А. Гейнц,Данилов С.
Второе отречение Галилео Галилея.
Низкий каменный свод... Крючья... Цепи... Тиски...
От жаровни с углями свеченье...
Раскаленным железом скрутило виски.
Отречения... Ждут отреченья...
На камнях площадей, по вязанке, народ
Соберет эшафот... От предместий стекаясь.
Бесновалась толпа... И ударившись в свод,
Заметалось в беспамятстве: "Я отрекаюсь"
Прошу, мой друг, не открывайте окон,-
За окнами сегодня непогода.
Как от волос любимой - только локон,
Осталось мне от жизни четверть года.
Кто верен был - тот превратился в пепел,
Кто был хитер - угас, во тьме скитаясь.
Кто властвовал - покоится во склепе.
Мне выпало проклятье - "отрекаюсь".
Отрекаюсь от жадной толпы, не дождавшейся жертвы,
Разевающей рты в предвкушении сладости тлена.
Отрекаюсь от горстки безумцев, чьи помыслы мертвы,
Чье оружие - хаос, а принцип - подлог и измена.
Отрекаюсь от власти креста, порождающей ужас,
От жестокого мира, что сам от жестокости спятил.
Отрекаюсь от жен, доносящих на сына и мужа
От мужей во Христе, что дошли до горящих распятий.
Отрекаюсь от собственных слов, что сорвались пред пыткой,
От желания жить, ибо жизнь в этом мире - отрава.
Дай мне, Господи, силы на эту, вторую попытку...
Отрекаться - мое ремесло и... последнее право.
Как видишь, я остался предан вере.
Раскаянье, как боль, всегда нежданно.
Уходишь... затвори плотнее двери...
И... Господи... прости меня, Джордано.
Ясно было по его унылому виду, что с Костелянцем он живет уже давно, и что это явно ему не на пользу.
А на листе был - стих.
Прошло восемь лет, Костелянец теперь есть даже в сети, и приходят к молодым неокрепшим умам теперь вместе с ним - только ссылки известно на какие ресурсы.
Без стихов.
И каким таким загадочным чертом сегодня, в половину второго ночи, готовясь к кандидатскому по философии, - я вспоминаю вдруг яснее ясного - тихим голосом, в пустую голову - старую эту, забытую,строчку?..
И сразу за окном - лето 2003, и минус восемь лет, и все впереди, и в открытые створки пылят тополя, и кричат про пиво люди на лавочке, и из девятки - что-то неразборчивое и кассетное...
Как, впрочем, и сейчас.
Благословенное свойство памяти - вдруг неожиданно опрокинуть тебя в светлое и ничего не значащее прошлое, которое запоминать не было нужды, а вспоминать - вдруг до слез, до ослепительного восторга где-то под ключицами, до детской веры в себя, до способности опять мечтать о глупом.
Впрочем,сентиментально.
Не хватает "теплого пледа"))
А. Гейнц,Данилов С.
Второе отречение Галилео Галилея.
Низкий каменный свод... Крючья... Цепи... Тиски...
От жаровни с углями свеченье...
Раскаленным железом скрутило виски.
Отречения... Ждут отреченья...
На камнях площадей, по вязанке, народ
Соберет эшафот... От предместий стекаясь.
Бесновалась толпа... И ударившись в свод,
Заметалось в беспамятстве: "Я отрекаюсь"
Прошу, мой друг, не открывайте окон,-
За окнами сегодня непогода.
Как от волос любимой - только локон,
Осталось мне от жизни четверть года.
Кто верен был - тот превратился в пепел,
Кто был хитер - угас, во тьме скитаясь.
Кто властвовал - покоится во склепе.
Мне выпало проклятье - "отрекаюсь".
Отрекаюсь от жадной толпы, не дождавшейся жертвы,
Разевающей рты в предвкушении сладости тлена.
Отрекаюсь от горстки безумцев, чьи помыслы мертвы,
Чье оружие - хаос, а принцип - подлог и измена.
Отрекаюсь от власти креста, порождающей ужас,
От жестокого мира, что сам от жестокости спятил.
Отрекаюсь от жен, доносящих на сына и мужа
От мужей во Христе, что дошли до горящих распятий.
Отрекаюсь от собственных слов, что сорвались пред пыткой,
От желания жить, ибо жизнь в этом мире - отрава.
Дай мне, Господи, силы на эту, вторую попытку...
Отрекаться - мое ремесло и... последнее право.
Как видишь, я остался предан вере.
Раскаянье, как боль, всегда нежданно.
Уходишь... затвори плотнее двери...
И... Господи... прости меня, Джордано.