Культуризм или смерть?
Несколько лет я просиживал за столом, играл в компьютер да бегал по улице. Стукнуло семнадцать - я по-прежнему ничем полезным не занимался. Время проводил за игровой приставкой или в Интернете, а по ночам спал плохо, снились кошмары. Плоская грудь, узкая спина, слабые руки, тонкие ноги - таков был мой физический облик. Забыли, пожалуй, про ветреную голову, но она не считалась.
Подошёл, сурово сказал:
- Сегодня поедешь со мной в спортзал. Я начал заниматься в двадцать один год, ты начнёшь в семнадцать.
Бабушка заступилась: мол, скелет неокрепший у внука, поднятие тяжестей может навредить.
- Навредит чрезмерная опека, - строго возразил отец. - Посмотрите, кого вырастили! Хлипкий, сутулый. Скоро очкариком станет. Знаю таких. Подвозил одного, смотреть жалко. Нет, мой сын не будет очкариком!
Пятнадцать лет отец занимался штангой, имел мощное телосложение, хотел, чтобы в будущем я походил на него. Неохотно собрав сумку, я вышел во двор, где папа мыл машину. Шёл к нему, как на заклание - занятия в спортзале представлялись мне каторжным трудом, съедающим чудесное свободное время. Вышла мама с фотоаппаратом и сфотографировала нас. Я уныло положил сумку на заднее сиденье и сел в машину.
- Спортзал! - оживлённо начал отец, блеснули его серо-зелёные глаза. - Место, где люди становятся сильными и мужественными. Там и твой ровесник есть, сын тренера.
Всю дорогу папа рассказывал про различные виды тренировок, тяжёлые и лёгкие, упоминал известных спортсменов России и зарубежья. Не нужно быть генетически одарённым, чтобы нарастить красивые мышцы. Требуется только здоровое желание идти к цели, не спеша, не форсируя нагрузки, - это единственное, что приводит к долгожданному результату. Конечно, история помнит множество бодибилдеров, тяжёлоатлетов и силовых троеборцев, которые за короткое время стали чемпионами. Однако лишь немногие из них дожили до старости. Виной тому - запрещённые добавки. Папа разделял точку зрения Арнольда Шварценнегера.
- Либо ты - звезда, либо - не высовывайся! - проговорил он мудро. - Ты ведь не читал книгу Венди Лея «Биография Арнольда Шварценнегера»?!
Я не упускал ни одного фильма с Арнольдом, но книгу не читал.
Отец вспомнил свой первый опыт в поднятии тяжестей, первый выход к снаряду. Признался, что чувствовал себя скованно, робко, как на экзамене, хотя и не было экзаменующих. И всегда чувствует себя так перед ответственным подходом. Именно так росли мышцы, именно так тренировалась сила воли и появлялась уверенность в себе. Тяжёлый подход - тебе страшно, прошибает холодным потом, нутро воет, роятся мысли в голове: сможешь или нет? Однако должен несмотря ни на что. Тяжко, но поднял штангу - и ощущаешь себя освобождённым, исполнившим долг. Не поднял - сердишься, смотришь на окружающих: не увидели ли твой провал? Мне показалось, что занятия в спортзале для него - нечто большее, нежели просто тренировка: лекарство, без которого нельзя обойтись.
Его опыт воодушевлял меня. Я открыл нового отца и смотрел на него удивлённо, ведь ушли его прежняя суровость и мрачная задумчивость, и я видел человека вдохновенного, сияющего.
Мы приехали на территорию бывшего детского садика. Двухэтажное здание стояло, окружённое высокими клёнами, а поодаль ребята играли в футбол на небольшом поле. Вместе с пацанами и девчонками носился и взрослый мужик.
- Олег - тренер борьбы, - пояснил отец.
Пробивали пенальти. Отстранив вратаря, тренер встал в ворота, слегка согнув ноги в коленях. Разбежавшись, парень из команды противника ударил прямо в угол ворот. Олег резко метнулся, отбил мяч. Команда восторженно заголосила. Игра продолжилась.
На первом этаже здания раздавались голос тренера кикбоксинга и крики тренирующихся, витал терпкий запах пота, пахло и мокрой резиной. Одна группа кикбоксёров участвовала в спаррингах, спортсмены из другой по очереди стучали три подвешенных на цепях груши. Боевые перчатки настолько пропитались потом, что не высыхали, издавая специфический запах. Тренер по кикбоксингу - высокий черноволосый кудрявый мужчина в костюме с надписью ««Knockout» the Club» - судил на ринге. Он постоянно кричал на сражающихся в спарринге, подсказывал.
Миновав зал аэробики, мы с отцом поднялись на второй этаж. В коридоре внезапно появился огромный лысый человек в красном спортивном костюме и джинсовых шортах. Его круглая голова походила на луну. Из-за щёк не было видно ушей. Своей объёмной фигурой он загородил свет, струившийся в коридор из помещения зала. Человек показался мне шкафом на ногах-столбах. Вытащив из сумки пятилитровую баклагу, он жадно глотал красную жидкость. Блестели его рыбьи глаза, устремлённые в потолок.
- Колян - картофельный папа! - отец улыбнулся, пропустив меня вперёд. - Монстр культуризма.
Напившись, Колян крякнул. Протянув мне гигантскую руку, посмотрел пристально. Я пожал её, грубую и горячую, двумя своими. Набрав в лёгкие воздуха, он стал ещё огромней. Почудилось, что сейчас лопнет, словно шар. Положив широкую ладонь мне на спину, предложил морс из баклаги. Из клубничного варенья, прохладный.
- Колян никому не даёт пить из своего кубка, - заметил отец. - Значит, ты - его друг.
- Друзья навеки, - проговорил Колян грозно, подняв правую руку с растопыренными толстыми пальцами, но, мягко изменившись в лице, широко улыбнулся. Взгляд его стал добрым, как у ребёнка. Он звонко рассмеялся. - Пахан рассказывал о тебе. Только тяжёлое железо исправит горбатого. Или могила. КУЛЬТУРИЗМ ИЛИ СМЕРТЬ?! - провозгласил он жёстко.
- КУЛЬТУРИЗМ ИЛИ СМЕРТЬ! - повторил отец. - Наш девиз!
Попрощавшись, Колян обещал прийти на следующей неделе. Он работал в пожарной охране.
С того дня, когда я пришёл в спортзал, началась новая жизнь. Отлынивать отец мне не позволял. Между подходами я отдыхал немного, потом он снова гонял меня со снаряда на снаряд, с тренажёра на тренажёр. Я тягал штангу, затем играл с «детьми» - гантелями. С непривычки мои мышцы заболели ещё в зале. Вместе с притоком крови по ним разлилась и слабость. Я устало сел на лежак и свесил голову: чувствовал себя полностью разбитым. Руки тряслись, вдруг стало тяжело держать осанку, пересохло во рту, в горле образовался комок.
- Не сиди, ходи, - назидательно предупредил отец. - Смотри, как работает Миша.
Михаил - мой ровесник, сын тренера. Между подходами к штанге он бродил по залу, общался с людьми, слушал наставления своего отца, который готовил пацана к соревнованию. Тренер, мастер спорта по тяжёлой атлетике, Михаил Николаевич был настроен решительно. Верил, что сын тоже станет профессионалом. Услышав, что мой отец привёл в пример его сына, оживился. Без остановки заговорил о достижениях Миши: с каждой тренировкой его сила росла, он занимался с пятнадцати лет. Миша так же будет тягать большие веса. Похвалив парня, мужчина переключился на себя.
- За грибами ездили, - начал он, прищурившись, и мудро оглядел окружающих. Их набралось немало: пришли послушать и молодые, и старые.
Истории тренера завсегдатаи спортивного зала любили: он рассказывал их с особым шармом, подчёркивая важные моменты игрой крепкими бицепсами, - ему шёл шестой десяток, а мышцы, что у молодого, большие и развитые.
- Так вот, прошёл дождь, и дорога - не дорога, а грязь. Колея в лесу кривая, мы из неё и выпали. Встряли по самое брюхо! Я выхожу и приподнимаю задок «Жигулихи». Поставил на колею, и поехали дальше. Наутро поднялся, чувствую: поясничка ноет. Не та уже, как в молодости!
Михаил Николаевич служил в морфлоте. Благодаря своим достижениям в тяжёлой атлетике попал в спортивную роту. Спортсменов журили, но берегли. Да, раньше в армии находились сильные люди. И Михаил Николаевич пополнил их ряды.
Стоило кому-то затронуть социальную тему, как Михаил Николаевич продолжал её. Он развивал не только эту тему, но и другие. Тренировка превращалась одновременно и в диспут. Причём высказывались только большие люди: взрослые или молодые, но обязательно накачанные, имеющие стаж занятий. Мелкие, типа меня, тихо занимались и мотали на ус. В трёх просторных светлых помещениях выросло не одно поколение прекрасных спортсменов: силовые троеборцы, у которых, по мнению отца, лишь три извилины: жим, приседание, тяга; штангисты, вечно разбивающие пол; обыкновенные, но прилежно работающие над собой культуристы. Без усердия не вырастут крепкие красивые мышцы, не станет спортсмен сильным, не даст результатов, не будет мастером.
Ряды тренажёров выстроились у стен, как немые солдаты, строгие неумолимые учителя, которых не старит время. Каждый «солдат-учитель» молча помогал, они словно были хранителями древних знаний, постепенно, при работе с ними, открывающими путь к лучшему и вечному. Не важно: занимаешься ли с хромированными, красивыми гантелями или со ржавыми и чёрными - при усердии они служат одинаково. Как бы ты высоко ни «летал» и каким бы чемпионом ни был, но основа занятий - штанга, без неё не разовьёшь больших мышц. Без штанги твои мышцы приобретут рельефность, но их объёмы не увеличатся. Только с ней получаешь должное напряжение. Штанга - твой спутник, сопровождающий любой набор упражнений.
Истины, которые излагал отец, казались смешными. Я слушал их с улыбкой.
Со временем спортзал стал для меня родным. Я приходил, разминался, брался за грубый гриф штанги. От медленных, плавных движений, от необычности свершающегося, от мысли, что подчинён сильной и загадочной воле железа, я испытывал восторг. Глядел на плакаты всемирно известных чемпионов-бодибилдеров, мечтал стать одним из них, покорить зрителей своими мышцами. Тренировать мускулы непросто. Отчасти рост их происходит через боль. Не можешь, но напрягаешься снова и снова. Особенно важны в упражнениях последние несколько повторений. Мышцы горят, багровеют, надуваясь от прилива крови, заклинивают, не в силах больше действовать. Но ты сосредоточен и жёстко говоришь себе, что должен. И тогда они растут. На следующий день ощущаешь в них приятную боль.
В спортзале уходили все мои проблемы и заботы, не тревожили навязчивые мысли. На некоторое время они словно убирались в дальний уголок души, и я тренировался в другом мире. Наступала гармония. Ничто не омрачало сознание. Были только я и совершенствование моего тела. Отец тоже признавался, что чувствовал себя тут новым человеком, приходил сюда как в убежище. И людей здесь воспринимал по-иному: слушал их с интересом, сосредотачивался на вещах, не подвластных времени. Лицо папы разглаживалось, взгляд прояснялся, а плечи расправлялись. Теперь он - человек, который живёт, трудится для себя и слушает мир, а не озабоченный таксист, просиживающий целый день в машине.
- Занятие железом очищает, - сказал он, исполненный восторга. - Воспитывает в тебе лучшие качества. Ты изменишься!
- Да, интересная концепция, - подметил Михаил Николаевич. - Оно ведь из руды, а руда из недр земли…
В стенах бывшего детского садика я знакомился с людьми. Сюда приходили охранники, дальнобойщики, продавцы, менеджеры, учителя. Каждый разнообразил атмосферу зала, внося своё. Люди менялись на глазах, вырабатывая в себе лучшие качества. Время и усердная работа превращали невзрачного хлюпика в уверенного в себе, окрепшего человека. И робкая неразборчивая речь становилась твёрдой, убедительной. Приходит забитый, затюканный жизнью, сутулый человек, но трудится над собой, невзирая на трудности, и через год преображается.
И всё-таки некоторых время не меняло. Вот Женя Саврасов, который насмотрелся на спортсменов в программе «Бодитайм» и позировал в точности, как они. Ему шёл тридцать первый год, а он выплясывал перед зеркалом, удовлетворённо улыбаясь своим надувшимся мышцам. Выпячивая губы, искажал лицо, краснел. Особенно нравилось ему позировать, когда за ним наблюдали представительницы прекрасного пола. Замечая к себе интерес, он застывал в любимой позиции - «двойной бицепс спереди», рассказывал свободным слушателям о множестве полезных комбинаций витаминов для восстановления после ударной тренировки. Женька постоянно привлекал к себе внимание. Не мог жить без него, как ребёнок. Здоровается он громко, машет рукой прямо с порога, шутит со знакомыми. Закидывая сумку на плечо, учит делать упражнения правильно, советует. Хохочет, если выполняешь неверно, спешит поправить. Иногда, конечно, устаёшь от его чрезмерной опеки, а он ещё хмурится и говорит, что ничего из тебя не выйдет.
Долго не общался с ним, но он зовёт и показывает новый журнал по фитнесу, передаёт новости из мира бодибилдинга или силового экстрима, перебивает, если говоришь дольше него. Однажды принёс шейкер и пил из него, искоса глядя на любопытных. Молодёжь шепталась, гадая, что пьёт Женя. Парень, сверкнув глазами, оглядел собравшихся с чувством собственного превосходства.
- Протеин, - сказал поучительно, гордо задрав бритый подбородок. - Немножко оставил для друзей. Кто попробует?
- О-о, дай мне, Жека! - я знал его дольше остальных и хотел показать сверстникам, что заработал в зале авторитет.
- Конечно, - согласился он.
Я допивал абрикосовый протеиновый коктейль, а ребята смотрели на меня так, что на их лицах читалась зависть.
- Можно заказать, - хитро скосив глаза, проговорил Саврасов. - Друзьям достану со скидкой. Мой знакомый живёт в двухкомнатной квартире, в одной комнате, а во второй - склад протеинов. Иногда он спит прямо на них, мечтая стать человеком с плаката, - Женька пренебрежительно махнул рукой в сторону фотографии многократного чемпиона - Ронни Колемана, висевшей на стене. - Мечтает стать, как Ронни, а то и сильней.
Друзей среди молодёжи у него набиралось много. Женьку Саврасова, весёлого и громкого, уважали, считая душой компании.
- Двести пятьдесят рублей - самая выгодная цена протеина, - смотрел он на ребят расширившимися глазами. - Называется «Голиаф». Есть для профессионалов питание - «Атлант» - покруче будет. Но пока вам рановато!
Мой отец обычно мало общался с молодыми, в основном подсказывал, как правильно тренировать мышцы. Но Женька, компанейский парень, рвался угостить нас шашлыком. Он заявил, что жарит только медвежатину и лосятину - у него куча родственников на севере, они ездят к нему часто и постоянно привозят мясо. Дядя его - известный мясник - держал придорожное кафе около Мурманска.
- Здоровенные куски мяса жарятся на вертеле в печи, - глаза Женя выкатил, как ошалелый, словно сам не верил. - Медвежатина - сладкая! Медведь ест малину и мёд, поэтому мясо сладкое. Чего тут не знать?!
Сначала отец неохотно разговаривал с ним, а затем привык и спрашивал о нём тренера, если Женька вдруг не появлялся в зале.
Вокруг себя Женя всегда собирал много ребят - и старших, и младших. Общаться с ним интересно, хоть и устаёшь от вечных споров. В запасе у него полно невероятных историй. Колян, сидя на скамейке, с иронией смотрел то на него, то на нас. Перематывая запястье правой руки эластичным бинтом, покачал головой:
- Во даёт парень!
И вправду: Женька повесил на штангу для жима лёжа в два раза больше собственного веса. Лёг, настроился, вперив гневный взгляд в блестящий гриф, сглотнул, и я поклялся, что он бы выжал, если бы не зазвонил его сотовый на окне. Вскочив, он схватил телефон и важно заговорил, ходя по залу взад и вперёд.
Звонил крупный протеиновый дилер. Заказ был сделан, и теперь мы могли спать спокойно. Оставалось собрать…
- Филки на бочку, - напомнил Женька.
Подход в жиме лёжа сорвался. Рассерженно он пояснил, что это - плохой знак, и лучше вернуться к обыкновенному рабочему весу.
Всё бы ничего, да не приживались в нём хорошие качества: серьёзность и тактичность, умение вовремя остановиться и не обидеть собеседника. Подстраховывая друзей под штангой, норовил подшутить, поиздеваться. Иногда, дёргая снаряд, сбивал важный подход. Подкрадываясь к весам, украдкой давил ногой, и взвешивающийся удивлялся. Углядев занятые штанги, незаметно нагружал на одну сторону больше блинов и тихо хохотал в стороне. Занимаясь гантелями, никогда не возвращал их на место, оставляя в куче других снарядов. Блины за собой Женя тоже не убирал, а когда тренер просил прибраться, парень делал вид, что очень занят упражнением. На лежаке под небольшим весом на штанге он подражал обессилевшему и звал на помощь, а когда соседи спешили выручить, парень спокойно выжимал и не обращал на них внимания. Делать в зале ремонт Женя не помогал: обещал прийти и забывал.
Близились соревнования по нетрадиционным видам спорта, и Женя недовольно заявил: мол, в своей категории он выталкивает ногами больше, чем сверстники. Тренер не воспринимал его всерьёз и не уделил заявлению должного внимания. Парень решил продемонстрировать силу и нагрузил на гак-машину половину тонны. Ноги у него преобладали над торсом. Его крепкие массивные бёдра выделялись из общей структуры тела, но вес, нагруженный на тренажёр, казалось, сорвёт платформу с предохранителей. Чёрные тяжёлые блины облепили её точно комки смолы. Приняв положение, парень оглядел зрителей с присущей ему уверенностью, подмигнул Маринке. Та пристально наблюдала за ним, замерла, когда он убрал предохранители. Не выдюжил. Оставшись в задавленном состоянии, позвал на помощь, но, помня его уловки, мы не сразу спохватились. Лишь покраснев и посинев, он привлёк наше внимание. После освобождения от железа Женя выглядел неважно, не мог отдышаться. Сдавленные мышцы ног болели, и ходить было трудно.
Вернувшись в зал после длительного отсутствия, стал понимать меру, бесследно исчезли черты, раздражавшие окружающих: Женя вёл себя тише, ни с кем не спорил, не перебивал. То был изменившийся человек. Правда, лишь на некоторое время.
В спортзал пришёл высокий поджарый мужчина. Виталий Алексеевич. Учитель биологии в гимназии. Голос он имел громоподобный. Услышишь его рассуждения о жизни, о нынешних школьниках и задумаешься. С людьми курящими и матерящимися учитель не разговаривал. Ребята отлично его знали - у них он преподавал, никогда не спорили с ним, воспринимали сказанное им как должное. Он приходил всегда в приподнятом настроении. Охотно рассказывал, какими методами пользуется при обучении, в каких мероприятиях участвует. Непременно делился впечатлениями по поводу увиденных телевизионных передач, и многие его выводы выдавали в нём человека мудрого и компетентного в разных сферах. Как всякий пришедший в убежище, Виталий Алексеевич начал жить по его законам, усердно тренироваться. В шестьдесят три года стремления развить мышцы было в нём точно у двадцатипятилетнего.
- С возрастом нагрузку надо повышать, а не понижать, - убрав очки в деревянный футляр, заметил он. - Мужиков-то настоящих немного осталось в России, у остальных - животы, пивом запруженные. А женщин хороших и того меньше… Смотрю на будущих мам: они с банками коктейля, с сигаретами, сидят на скамейках и семечки лузгают.
Успевая учить жизни молодёжь, Виталий Алексеевич не терял темпа тренировки, не отдыхал. Женька Саврасов слушал и хмурился, ведь учитель становился всё популярнее. Не только молодые прислушивались к нему, но и Колян. Оказалось, они - старые друзья, и Колян когда-то помогал строить ему домик на даче.
Невозможно было игнорировать громкий басовитый голос, не услышать, что в детстве Виталий Алексеевич занимался гирями и вскоре понял, что не выйдет из него спортсмена-гиревика. Потом стал возделывать почву на двух больших земельных участках, которые получил по наследству. С того времени не брался ни за что, кроме лопаты, ножовки, топора и педагогической деятельности.
Теперь Виталий Алексеевич захотел достигнуть высот в жиме штанги лёжа - одном из понравившихся ему упражнений. Михаил Николаевич отсутствовал, оставив сына за главного. Миша сосредоточился на себе, готовясь к соревнованию по силовому экстриму. Тогда я только что устроился на работу в школу преподавателем английского языка, и поговорить с коллегой было занимательно. Я сдружился с ним так, что называл его просто Виталя. Тренировал его три раза в неделю: он делал множество упражнений на одну группу мышц - грудь. Но семьдесят килограмм оказались для него пределом, мёртвой точкой: стоило поставить на пять больше, и он выжимал их лишь раз. Я прибегнул к методикам известных силовых троеборцев, а ему хоть бы хны. Месяцы тренировок уменьшили его живот, обозначили мышцы на руках, округлили плечи, но ожидаемой силы не прибавили.
Однажды он пригласил меня на дачу с ночёвкой, на шашлык - отметить рождение второго внука. Предупредил, что электричества нет, но есть баня, печка, два этажа с необходимой мебелью. Пообещал сыграть на гитаре, исполнить песни на свои стихи и рассказать смешные советские анекдоты.
Один участок у Виталия - пятнадцать соток, второй, через дорогу - десять. Грядки без единого сорняка, лунки - ровные, домик - ухожен, лишь на дорожках росла мелкая подстриженная трава. Гулять решили на большом участке. Внутри домика грязновато, пыльно… Виталий нахмурился:
- Жена не помыла пол, хотя наказывал ей! Тут ведь только отдыхают, а работать приходится мне!
Спохватился:
- Позавчера сын был с невесткой и первым ребёнком, дрова сжёг, а в лесопосадку за новыми идти - лень!
В ответ на мой раздосадованный вздох он попросил:
- Займись пока заготовкой дров, кое-какие остались в кладовке, но пилить надо.
Наточив напильником две ножовки, Виталий надолго ушёл в дом. Выбивал половики, подметал, мыл пол, шторы выстиранные повесил, побелил печку и вышел ко мне. Пилились дрова тяжело - самые толстые остались, напилил я мало. Усмехнувшись, Виталий показал, как нужно пилить. Ножовкой он орудовал что надо. Дрова набрались стремительно. Расправившись со старым запасом, пошёл со мной за новым.
Волочить топливо пришлось полкилометра, не меньше. Не думал я, что будет так тяжко. Я занимался штангой намного дольше Виталия, а выдохся, как дистрофик, вернулся на участок, запыхавшись. Снова нужно было пилить, но я устал до того, что язык еле ворочался. Виталий, довольный, полный сил, махнул рукой и сам взял ножовку. Пилил деревья усердно, утирая со лба пот, без отдыха таскал дрова, складывая их около крыльца. Я проголодался, спросил:
- Где мангал, шашлык?
Оказалось, что мясо надо ещё нарезать - Виталий купил его вчера и в заботах-хлопотах по даче забыл вынуть из погреба.
Я брезговал сырым мясом. Виталий, закончив пилить, нарезал свинину маленькими аккуратными кусочками. Разжёг мангал. Пока прогорали угли, он поливал участок - сильная жара стояла несколько дней, следовало смочить грядки получше. Между походами за водой он следил за шашлыком и развлекал меня анекдотами…
Потемнело небо, пошёл дождь, стало холодно, поднялся сильный ветер, загонявший печной дым внутрь дома, комната погрузилась в едкие серые сумерки. Виталий выбежал, взял лестницу и наладил рассекатель на трубу. Вернулся промокший, сетуя, что зря поливал огород: забыл послушать прогноз погоды. Наевшись-напившись, я зевал: после сытного обеда полагалось отдохнуть. А хозяин взял гитару, играл и пел без устали, не забывая следить за печкой, подкладывать дрова. И только через два часа, когда его пальцы устали, а голос охрип, я прикорнул. Но вскоре проснулся потный - от печки шёл сильный жар.
Я вышел из дома и задумчиво смотрел на энергично двигавшуюся фигуру Виталия. Откуда же будут силы у человека, если так трудится на огороде?! Воткнув лопату в землю, он вымученно улыбнулся.
На следующий день перед спортзалом я посетил гимназию, где он работал. Ремонт в своём кабинете Виталий сделал отменный. Построил там теплицу.
Усевшись за стол, позвал меня.
- Как детей-то будешь учить? - спросил он серьёзно. - Впереди начало учебного года, готов?
Учить буду, как Бог на душу положит.
Виталий Алексеевич, заслуженный учитель России, начал излагать свой тридцатипятилетний опыт. Я слушал очень внимательно, поражаясь перемене в друге. Так непривычно было видеть его за столом в пиджаке. Виталия словно подменили! Он исписал, изрисовал пять альбомных листов. Разнообразными схемами показывал, как мотивировать и располагать к себе детей. Вытащил лучшие детские проекты. В лаборантской у него их множество. Пищи для размышлений он дал мне хоть отбавляй, загрузил настолько, что я пребывал в прострации. Только кивал ему и говорил:
- Угу.
- Перестань угукать! - вдруг строго сказал он. - Как филин: «Угу-угу»! Выдерживай паузу или задавай вопросы.
Да, Виталий в школе весьма отличался от Виталия на даче. Хотя уходил я немного хмурым, но консультацию получил прекрасную.
Жизнь спортзала шла своим чередом. За годы тренировок я набрал приличную мышечную массу. И не без помощи отца. Он всегда содействовал мне, приобретая то спортивное питание, а то и вещи посерьёзней. Новые молодые люди приходили, тренировались, мечтали нарастить большие мышцы, иногда пропускали занятия. Мой отец определял их на взгляд. Ему достаточно было посмотреть на человека и поговорить с ним, как он заключал:
- Этот будет заниматься, а тот - нет.
Однажды отец почувствовал недомогание. Лишний вес плохо влиял на суставы коленей и на давление. На диете за полгода он скинул двадцать килограмм и весил меньше меня. Обычно с годами человек полнеет, и знакомые удивлялись, видя его:
- Заболел, что ли?
- Нет, - качал он головой, усмехаясь. - Бодибилдерская диета!
Я удачно перенял опыт отца и сам теперь подсказывал начинающим. Они слушали внимательно, смотрели благоговейно, украдкой радовались, когда я наблюдал за ними. Один уже считал меня тренером, другой просил помочь. Женька Саврасов, и тот давал мне неплохую рекламу.
- У него много связей, - тихо сказал он, стреляя по сторонам огненным взглядом. - Друзья его - чемпионы. Он съел столько протеина, что никому не переесть!
С порога спортзала школьники искали меня взглядом среди занимающихся. Им не терпелось начать тренировку под моим покровительством. Глядя на них и слушая, вспоминал себя, полного энтузиазма в семнадцать лет. Становилось радостно за подрастающее поколение.
Атмосферу зала всколыхнула тревожная новость: железо переезжает в другие стены.
- Как? Почему? - в зале царила суматоха.
Убежищу что-то угрожало? Нет, просто увеличилось количество людей, и начальство намеревалось расширить пространство. Мы переехали быстро, всего за несколько часов. Ребята помогли тренеру перенести святая святых - железо - в зал этажом ниже.
И новое убежище наполнилось жизнью. Снова воспитывало людей, сближая их.
Заботы одолевали, и я приходил в зал в поисках исцеления, и после тренировки по мышцам разливалась приятная слабость. За компьютером сидеть времени почти не оставалось - взрослая жизнь отнимала его. Похудевший и помолодевший отец повторял:
- КУЛЬТУРИЗМ ИЛИ СМЕРТЬ!
* Клуб «Нокаут» (с англ.).
http://www.chaskor.ru/article/kulturizm_ili_smert_41237