Джузеппе Унгаретти. Тщета
ТЩЕТА
Валлоне, 19 августа 1917 г.
И внезапно
над руинами
восстает
беспредельности
ясное
диво
И человек
согнувшийся над водой
что солнцем
изумлена
вновь обретает
тень
Тихо волна
мозаику бликов
качает
как колыбель
_____________________________________________________________________________
Поэт воскрешает в памяти сильное ощущение контраста между солнечным жаром и холодом и прозрачностью горной реки, описанное годом раньше в стихотворении «Реки». Необъяснимая радость, которую он тогда испытал, вернула ему прежде утраченный мир с жизнью и Богом. Лику Божества, познанному в этом мистическом опыте, Унгаретти дает имя - «Безмерное» (L’immenso), что очень близко напоминает «Беспредельное» (L’Infinito) Дино Кампаны, с «Орфическими песнями» которого Унгаретти уже был знаком. (В поэзии же Кампаны же лик Беспредельного возникает под сильным впечатлением Ницше, прочитанного через призму средиземноморско-католической культуры.) Унгаретти, особенно во вторую половину своей творческой жизни, отзывался об «Орфических песнях» с большим уважением, но при этом не называл Кампану - практически ровесника - среди авторов, которые оказали на него прямое влияние. Здесь, однако, связь между обоими поэтами неоспорима. Унгаретти говорит о воде языком Кампаны и так же, как он, медитирует над отражениями, что распадаются, подобно мозаике, в мерном колыханье речной глади (ср. стихотворение Кампаны «Флоренция» и многие другие). В 1914-1915 годах Унгаретти был тесно связан с вожаками флорентийского футуризма, относившихся к Кампане брезгливо-холодно, и, возможно, глубинный смысл «Песен» открылся ему не сразу. Но опыт войны, заставивший поэта-солдата искать новые экзистенциальные и нравственные опоры, новые пути «оправдания добра», повел его по пути, уже отчасти пройденному Кампаной. В контексте этого поиска - в сущности, религиозного - и должны быть прочитаны его стихи двух последних военных лет, с характерной для них «светоносной» эстетикой.
По связи с Кампаной, я перевожу «l’immenso» как «беспредельность».
Заглавие «Тщета» (Vanita’) только на первый взгляд кажется не отвечающим содержанию. У раннего Унгаретти названия часто не обобщают содержание стихов, а дополняют его или входят в текст как функционально необходимая часть. Образ человека, разбиваемый в колеблющейся воде - подобно тому, как разрывом снаряда или бомбы на войне ежедневно разносит на куски дома, людей, лошадей - дает поэту понять и саму войну, и порождающие ее столкновения людских интересов как то, что не существует в подлинной реальности, как иллюзию. Слова «зло» и «смерть» оказываются лишь масками, за которыми скрывается пустота, тщета, небытие.
Валлоне, 19 августа 1917 г.
И внезапно
над руинами
восстает
беспредельности
ясное
диво
И человек
согнувшийся над водой
что солнцем
изумлена
вновь обретает
тень
Тихо волна
мозаику бликов
качает
как колыбель
_____________________________________________________________________________
Поэт воскрешает в памяти сильное ощущение контраста между солнечным жаром и холодом и прозрачностью горной реки, описанное годом раньше в стихотворении «Реки». Необъяснимая радость, которую он тогда испытал, вернула ему прежде утраченный мир с жизнью и Богом. Лику Божества, познанному в этом мистическом опыте, Унгаретти дает имя - «Безмерное» (L’immenso), что очень близко напоминает «Беспредельное» (L’Infinito) Дино Кампаны, с «Орфическими песнями» которого Унгаретти уже был знаком. (В поэзии же Кампаны же лик Беспредельного возникает под сильным впечатлением Ницше, прочитанного через призму средиземноморско-католической культуры.) Унгаретти, особенно во вторую половину своей творческой жизни, отзывался об «Орфических песнях» с большим уважением, но при этом не называл Кампану - практически ровесника - среди авторов, которые оказали на него прямое влияние. Здесь, однако, связь между обоими поэтами неоспорима. Унгаретти говорит о воде языком Кампаны и так же, как он, медитирует над отражениями, что распадаются, подобно мозаике, в мерном колыханье речной глади (ср. стихотворение Кампаны «Флоренция» и многие другие). В 1914-1915 годах Унгаретти был тесно связан с вожаками флорентийского футуризма, относившихся к Кампане брезгливо-холодно, и, возможно, глубинный смысл «Песен» открылся ему не сразу. Но опыт войны, заставивший поэта-солдата искать новые экзистенциальные и нравственные опоры, новые пути «оправдания добра», повел его по пути, уже отчасти пройденному Кампаной. В контексте этого поиска - в сущности, религиозного - и должны быть прочитаны его стихи двух последних военных лет, с характерной для них «светоносной» эстетикой.
По связи с Кампаной, я перевожу «l’immenso» как «беспредельность».
Заглавие «Тщета» (Vanita’) только на первый взгляд кажется не отвечающим содержанию. У раннего Унгаретти названия часто не обобщают содержание стихов, а дополняют его или входят в текст как функционально необходимая часть. Образ человека, разбиваемый в колеблющейся воде - подобно тому, как разрывом снаряда или бомбы на войне ежедневно разносит на куски дома, людей, лошадей - дает поэту понять и саму войну, и порождающие ее столкновения людских интересов как то, что не существует в подлинной реальности, как иллюзию. Слова «зло» и «смерть» оказываются лишь масками, за которыми скрывается пустота, тщета, небытие.