(no subject)
По следам терапевтической группы, которую я веду в ко-терапии.
Основное переживание: "как люди любят себя по всякому убивать, чтобы не мертветь". Сколько "мертвых" мест мы организуем в своей повседневности, аккуратно организуя отношения с другими людьми, что бы максимально мягко подвести себя к личной гибели. Успокоенность и утешенность привлекает нас гораздо больше, чем любое развитие. В такой концентрации экспертности трудно выжить любому простому возбуждению. Когда тебя оповещают: "ты всё делаешь не так, и не о чем тут даже говорить. Сейчас я тебе расскажу, как правильно." А дальше обязательно рассказывают. То этот когда-то внешний опыт становится внутренним и мы даже не знаем, или скорее отрицаем, что в этом участвует какой-то там внешний мир. Якобы это мы все сами с собой теперь делаем. Нелепица. Просто концентрация боли и страдания при встречи с этим снаружи тяжело переносима. Разочарование в таком способе строить отношения с миром, что чаще хочется умереть - далеко от нас. Проще - окопаться и сидеть тихонько, и не дергаться. Признать уже себя говном и тлеть.
Остается трудно достижимым совершать попытки через прожитую боль и символическую смерть куда-то пройти, что-то новое создать в отношениях с другим человеком. Кто же будет сопровождать нас туда. Сопровождающих-то днем с огнем...
Потому мы самым легальным образом оповещаем другого о том, как нам было бы легче загнуться и делегируем ему власть свершать это в содружестве с нами день за днем.
И я, кажется, в полном отвращении о том, как мой бывший организовал меня для своей смерти. И как я весь последний год сопровождала нас на погост. До отвращения. Сама упокоилась на этом погосте.
Поскольку наше культурное пространство организовано исключительно для желающих загнуться на фоне экспертного мнения и стремления к абсолютному знанию...желаю освобождения от реактивного образования.
В группе по семейной истории я выступала в роли веселого "мертвяка". Болталась в пелте и болтала ногами. Мне было свободно, поскольку не было больше необходимости соблюдать чьи-то дурацкие повинности и быть жертвой обстоятельств. Так вот, я надеюсь, всё же надеюсь, осуществить это при жизни...
Меня упрекали во всем, окромя погоды,
и сам я грозил себе часто суровой мздой.
Но скоро, как говорят, я сниму погоны
и стану просто одной звездой.
Я буду мерцать в проводах лейтенантом неба
и прятаться в облако, слыша гром,
не видя, как войско под натиском ширпотреба
бежит, преследуемо пером.
Когда вокруг больше нету того, что было,
не важно, берут вас в кольцо или это -- блиц.
Так школьник, увидев однажды во сне чернила,
готов к умноженью лучше иных таблиц.
И если за скорость света не ждешь спасибо,
то общего, может, небытия броня
ценит попытки ее превращенья в сито
и за отверстие поблагодарит меня.
Основное переживание: "как люди любят себя по всякому убивать, чтобы не мертветь". Сколько "мертвых" мест мы организуем в своей повседневности, аккуратно организуя отношения с другими людьми, что бы максимально мягко подвести себя к личной гибели. Успокоенность и утешенность привлекает нас гораздо больше, чем любое развитие. В такой концентрации экспертности трудно выжить любому простому возбуждению. Когда тебя оповещают: "ты всё делаешь не так, и не о чем тут даже говорить. Сейчас я тебе расскажу, как правильно." А дальше обязательно рассказывают. То этот когда-то внешний опыт становится внутренним и мы даже не знаем, или скорее отрицаем, что в этом участвует какой-то там внешний мир. Якобы это мы все сами с собой теперь делаем. Нелепица. Просто концентрация боли и страдания при встречи с этим снаружи тяжело переносима. Разочарование в таком способе строить отношения с миром, что чаще хочется умереть - далеко от нас. Проще - окопаться и сидеть тихонько, и не дергаться. Признать уже себя говном и тлеть.
Остается трудно достижимым совершать попытки через прожитую боль и символическую смерть куда-то пройти, что-то новое создать в отношениях с другим человеком. Кто же будет сопровождать нас туда. Сопровождающих-то днем с огнем...
Потому мы самым легальным образом оповещаем другого о том, как нам было бы легче загнуться и делегируем ему власть свершать это в содружестве с нами день за днем.
И я, кажется, в полном отвращении о том, как мой бывший организовал меня для своей смерти. И как я весь последний год сопровождала нас на погост. До отвращения. Сама упокоилась на этом погосте.
Поскольку наше культурное пространство организовано исключительно для желающих загнуться на фоне экспертного мнения и стремления к абсолютному знанию...желаю освобождения от реактивного образования.
В группе по семейной истории я выступала в роли веселого "мертвяка". Болталась в пелте и болтала ногами. Мне было свободно, поскольку не было больше необходимости соблюдать чьи-то дурацкие повинности и быть жертвой обстоятельств. Так вот, я надеюсь, всё же надеюсь, осуществить это при жизни...
Меня упрекали во всем, окромя погоды,
и сам я грозил себе часто суровой мздой.
Но скоро, как говорят, я сниму погоны
и стану просто одной звездой.
Я буду мерцать в проводах лейтенантом неба
и прятаться в облако, слыша гром,
не видя, как войско под натиском ширпотреба
бежит, преследуемо пером.
Когда вокруг больше нету того, что было,
не важно, берут вас в кольцо или это -- блиц.
Так школьник, увидев однажды во сне чернила,
готов к умноженью лучше иных таблиц.
И если за скорость света не ждешь спасибо,
то общего, может, небытия броня
ценит попытки ее превращенья в сито
и за отверстие поблагодарит меня.