(no subject)
работа с ребенком подразумевает абсолютное принятие того, что он будет делать или даже, если он вообще ничего не будет делать. после того как в кабинете закрылась дверь, родительская роль и отношение к происходящему остается за дверью. остается наблюдатель-взрослый и детская часть самого терапевта.
выявляя фигуру потребности ребенка, стоит обратить внимания на феномены поведения, пусть даже он смеется или весело играет, раз за разом в его голосе или жестах начинают проявлятся его настоящие, вытесненные чувства. и это может быть злость, например, с которой нет никаких отношений, кроме НИКАКИХ. важно перед встречей с ребенком видеть и слышать родителей, то как они рассказывают об отношениях в семье. в этом месте сразу становится заметен некий благополучный фасад, за который не просто заглянуть, если смыслом предъявления становится показать "у нас все хорошо". если это так, то и ребенок будет устойчиво удерживать этот фасад отказываясь от даже заметных проявлений иного отношения к чему-либо, кроме хорошего.
на примере ребенка с бронхиальной астмой могу заметить, что в его опыте было только послание "злость - это плохо" и тогда, пусть никто не видет, как я злюсь. и в дополнение к этому продолжительный опыт молчания, когда другие кричат. в ответ на чужую злость у ребенка сфомировалось твердое убеждение, что можно только молчать и думать, а для окружающих ещё и улыбаться, поскольку свои предъявления могут разрушить или он может стать отвергнутым сверхценными объектами. тогда как ребенок достоин уважения к своим переживаниям ничуть не меньше, чем взрослый. на примере того же мальчика, два послания от двух разных людей на его просьбу "хочу пить".
психотерапевт: у меня только теплая вода, ты будешь такую пить?
мама: конечно будет, какую дают такую и будет пить!
пока я работаю с ним, у меня есть впечатление, что за злостью где-то спрятаны слезы...
выявляя фигуру потребности ребенка, стоит обратить внимания на феномены поведения, пусть даже он смеется или весело играет, раз за разом в его голосе или жестах начинают проявлятся его настоящие, вытесненные чувства. и это может быть злость, например, с которой нет никаких отношений, кроме НИКАКИХ. важно перед встречей с ребенком видеть и слышать родителей, то как они рассказывают об отношениях в семье. в этом месте сразу становится заметен некий благополучный фасад, за который не просто заглянуть, если смыслом предъявления становится показать "у нас все хорошо". если это так, то и ребенок будет устойчиво удерживать этот фасад отказываясь от даже заметных проявлений иного отношения к чему-либо, кроме хорошего.
на примере ребенка с бронхиальной астмой могу заметить, что в его опыте было только послание "злость - это плохо" и тогда, пусть никто не видет, как я злюсь. и в дополнение к этому продолжительный опыт молчания, когда другие кричат. в ответ на чужую злость у ребенка сфомировалось твердое убеждение, что можно только молчать и думать, а для окружающих ещё и улыбаться, поскольку свои предъявления могут разрушить или он может стать отвергнутым сверхценными объектами. тогда как ребенок достоин уважения к своим переживаниям ничуть не меньше, чем взрослый. на примере того же мальчика, два послания от двух разных людей на его просьбу "хочу пить".
психотерапевт: у меня только теплая вода, ты будешь такую пить?
мама: конечно будет, какую дают такую и будет пить!
пока я работаю с ним, у меня есть впечатление, что за злостью где-то спрятаны слезы...