01. Йолки, как же это все было?
Ставлю первый номер в надежде, что постепенно напишу все, что вспомню. Надо сказать, что помню мало, потому как некогда было задумываться над происходящим.
Я тут снова полезла с советами к замечательной девушке poprygush, которая вечно себя ругает, но на самом деле она молодец и герой, и родители ее такие же. Я в этом просто уверена. И вот на почве старческой деменции советования начала я вспоминать, как же это все было, что Илья пошел, учился в школе и универе и даже работает, пусть из дому. Нет, конечно, глупо было бы считать, что он просто в шоколаде, это не так. Например, он вынужден работать там, где есть надомная форма, а не там, где хотел бы. А он бы предпочел инженерные разработки для всякой техники, но увы - там только в конторе сидеть, а у нас в городе это только оборонные предприятия с зарплатой в 15 тысяч. Ему мало. И в конторе он звереет.
С чего все началось?
С оценки 0-1 баллов по шкале Апгара: единичное сердцебиение без дыхания.
В результате сильно пострадали движения, нервная и психическая системы. Возбудимый, психика вязкая, уставал от всего мгновенно. Не переворачивался, не сидел, не стоял, не ходил. Вообще. Иммунитет на нуле, болел не просыхая.
Первым революционером в нашей реабилитации была Евгения Петровна, массажистка из детской поликлиники по месту жительства. Она непрерывно его массировала с трех месяцев и учила меня основам. Препаратов не было, с трудом добывали церебролизин, кокарбоксилазу и АТФ. Сейчас скажи кому, что так лечили ДЦП - засмеют. Мы с бабушкой упорно его крутили - вертели, сажали, ставили и водили. Сам не мог от слова совсем. Но в полгода посадили, а в год поставили и повели. Ну да, спины у нас отламывались. К четырем годам я натаскала себе бедренную грыжу подвздошной кишки и вечные проблемы с левым плечом. Грыжу вырезали спуста двадцать лет, а плечо по-прежнему со мной. Действовала я во многом интуитивно - шли лихие девяностые, советоваться было не с кем. Мне казалось, что если в норме шестимесячный ребенок смотрит на мир не снизу вверх лежа, а сидя и по сторонам, то это неспроста. Стало быть мозгу необходимо поменять положение в пространстве для дальнейшего развития. Именно поэтому я убеждена в необходимости своевременной вертикализации. Но все индивидуально.
И тут пришла вторая революционерка - наш гарнизонный неонатолог - невропатолог Нина Яковлевна. Она утверждала, что я права, убедила меня в сохранности интеллекта и начала лечить всеми доступными ей методами. В том числе кололи пропермил. Вот тогда Илья сел сам и стал стоять с опорой. Посадили в ходунки ( у свекра в гараже нашли мужние детские, я сшила брезентовое сиденье сама, ничего специального у нас никогда не было). Это был верх свободы, Илья начал перемещаться по квартире. Потом свекровь привезла пластмассовый сидячий самокат. В четыре года купили первый велосипед. И с ревом, воплями и криком поехали как попало. Конечности фиксировали. Но ехали. Еще не ходил.
Мозги ему я трясла непрерывно. В прямом и переносном смысле. Интеллектом занималась постоянно - смотрели, читали, рассказывали, водили везде, притаскивали всякую технику. Я все-таки с педагогическим образованием и сама умею учиться непрерывно. Это было первое, чему я научила Илью - самому формулировать проблемы, искать информацию и находить решение. Или не находить и отказываться от чего-то как заведомо безнадежного способа.
Как я выжила? Реабилитация шла между болезнями, отсутствием продуктов и лекарств, все таскала на себе. До пяти лет Илья спал не более двух часов подряд даже по ночам. Мама приезжала - если бы не она - точно пропала бы, тупо не хватило бы здоровья. И муж у меня всегда был на месте, хотя с Ильей практически не помогал и страшно его стыдился лет до семи. Но необходимости работать у меня не было, мы нормально жили.
Все это закончилось тем, что на шестом году пошел. Выглядело это ужасно, но это было самостоятельное передвижение. Велосипед был все еще трехколесный, но с 12 лет уже большой - Кама-фермер.
Про то, как Илья пошел в школу и ее закончил во второй части. Надо будет фотки найти.
А сейчас описываемый субъект представлен здесь и здесь
Я тут снова полезла с советами к замечательной девушке poprygush, которая вечно себя ругает, но на самом деле она молодец и герой, и родители ее такие же. Я в этом просто уверена. И вот на почве старческой деменции советования начала я вспоминать, как же это все было, что Илья пошел, учился в школе и универе и даже работает, пусть из дому. Нет, конечно, глупо было бы считать, что он просто в шоколаде, это не так. Например, он вынужден работать там, где есть надомная форма, а не там, где хотел бы. А он бы предпочел инженерные разработки для всякой техники, но увы - там только в конторе сидеть, а у нас в городе это только оборонные предприятия с зарплатой в 15 тысяч. Ему мало. И в конторе он звереет.
С чего все началось?
С оценки 0-1 баллов по шкале Апгара: единичное сердцебиение без дыхания.
В результате сильно пострадали движения, нервная и психическая системы. Возбудимый, психика вязкая, уставал от всего мгновенно. Не переворачивался, не сидел, не стоял, не ходил. Вообще. Иммунитет на нуле, болел не просыхая.
Первым революционером в нашей реабилитации была Евгения Петровна, массажистка из детской поликлиники по месту жительства. Она непрерывно его массировала с трех месяцев и учила меня основам. Препаратов не было, с трудом добывали церебролизин, кокарбоксилазу и АТФ. Сейчас скажи кому, что так лечили ДЦП - засмеют. Мы с бабушкой упорно его крутили - вертели, сажали, ставили и водили. Сам не мог от слова совсем. Но в полгода посадили, а в год поставили и повели. Ну да, спины у нас отламывались. К четырем годам я натаскала себе бедренную грыжу подвздошной кишки и вечные проблемы с левым плечом. Грыжу вырезали спуста двадцать лет, а плечо по-прежнему со мной. Действовала я во многом интуитивно - шли лихие девяностые, советоваться было не с кем. Мне казалось, что если в норме шестимесячный ребенок смотрит на мир не снизу вверх лежа, а сидя и по сторонам, то это неспроста. Стало быть мозгу необходимо поменять положение в пространстве для дальнейшего развития. Именно поэтому я убеждена в необходимости своевременной вертикализации. Но все индивидуально.
И тут пришла вторая революционерка - наш гарнизонный неонатолог - невропатолог Нина Яковлевна. Она утверждала, что я права, убедила меня в сохранности интеллекта и начала лечить всеми доступными ей методами. В том числе кололи пропермил. Вот тогда Илья сел сам и стал стоять с опорой. Посадили в ходунки ( у свекра в гараже нашли мужние детские, я сшила брезентовое сиденье сама, ничего специального у нас никогда не было). Это был верх свободы, Илья начал перемещаться по квартире. Потом свекровь привезла пластмассовый сидячий самокат. В четыре года купили первый велосипед. И с ревом, воплями и криком поехали как попало. Конечности фиксировали. Но ехали. Еще не ходил.
Мозги ему я трясла непрерывно. В прямом и переносном смысле. Интеллектом занималась постоянно - смотрели, читали, рассказывали, водили везде, притаскивали всякую технику. Я все-таки с педагогическим образованием и сама умею учиться непрерывно. Это было первое, чему я научила Илью - самому формулировать проблемы, искать информацию и находить решение. Или не находить и отказываться от чего-то как заведомо безнадежного способа.
Как я выжила? Реабилитация шла между болезнями, отсутствием продуктов и лекарств, все таскала на себе. До пяти лет Илья спал не более двух часов подряд даже по ночам. Мама приезжала - если бы не она - точно пропала бы, тупо не хватило бы здоровья. И муж у меня всегда был на месте, хотя с Ильей практически не помогал и страшно его стыдился лет до семи. Но необходимости работать у меня не было, мы нормально жили.
Все это закончилось тем, что на шестом году пошел. Выглядело это ужасно, но это было самостоятельное передвижение. Велосипед был все еще трехколесный, но с 12 лет уже большой - Кама-фермер.
Про то, как Илья пошел в школу и ее закончил во второй части. Надо будет фотки найти.
А сейчас описываемый субъект представлен здесь и здесь