культурный шок
Открываю я давеча "Пражское кладбище". Сначала - предисловие. Я предисловия люблю, особенно в случае с Эко, где в предисловии наверняка будет обрисована историческая канва произведения, а так как у него в тексте целые созвездия аллюзий, знакомство с временем действия будет полезно.
И вот, ничего не подозревая, странице на третьей встречаю: "С первой же строки Эко ставит себе трудную задачу: пиша книгу от первого лица,..." Спотыкаюсь об это "пиша", автоматически начинаю менять формулировку, подбирать фразу так,чтобы по-русски звучало. Дочитываю до конца предложение, а там после "лица" следует: "...вызвать в читателе по отношению к герою отчетливую рвотную реакцию". Рвотную, значит, реакцию. Не отторжение, не жгучее неприятие, а вот так вот.
Ну и конечно, задача нереально сложная, ведь читатель не знаком ни с "Заводным апельсином", ни с "Коллекционером", ни еще с парой десятков книг, рецензенты которых, скорее всего, не писали про "сложную задачу"
А дальше идет просто россыпью:
"А так как читать интересно именно о злодеях..."?????
"Эко гоняет героя по рыгаловкам и притонам"
Елена Костюкович, переводчик и автор предисловия, пускается в весьма спорные трактовки причин антисемитизма (например, из её текста следует, что погромы придумали русские, а до 5 века у евреев вообще было все хорошо в плане межнационального общения. Видимо, Елена не подозревает, что погромы существовали еще в античности, а жить обособленно и соблюдать кашрут начали не вдруг в 12 веке), вобщем там много странного, в том числе сокрушения, что "Протоколы..." не запрещены цензурой
О самом "Пражском кладбище" в почти 20-три страничном тексте в лучшем случае один лист. Где поверхностно и очень обзорно (на манер рецензий в космополитене) говорится, что "про злодеев интересно читать" (я серьезно, эта мысль дважды повторяется дословно практически)
Видимо, это все, что смогла заметить переводчик в романе - свою собственную еврейскую боль, "интересных" "злодеев", а еще "невозмутимый английский юмор".
Теперь боюсь приступать к чтению собственно "Пражского кладбища", вдруг у меня будет стойкое неприятие качества перевода
И вот, ничего не подозревая, странице на третьей встречаю: "С первой же строки Эко ставит себе трудную задачу: пиша книгу от первого лица,..." Спотыкаюсь об это "пиша", автоматически начинаю менять формулировку, подбирать фразу так,чтобы по-русски звучало. Дочитываю до конца предложение, а там после "лица" следует: "...вызвать в читателе по отношению к герою отчетливую рвотную реакцию". Рвотную, значит, реакцию. Не отторжение, не жгучее неприятие, а вот так вот.
Ну и конечно, задача нереально сложная, ведь читатель не знаком ни с "Заводным апельсином", ни с "Коллекционером", ни еще с парой десятков книг, рецензенты которых, скорее всего, не писали про "сложную задачу"
А дальше идет просто россыпью:
"А так как читать интересно именно о злодеях..."?????
"Эко гоняет героя по рыгаловкам и притонам"
Елена Костюкович, переводчик и автор предисловия, пускается в весьма спорные трактовки причин антисемитизма (например, из её текста следует, что погромы придумали русские, а до 5 века у евреев вообще было все хорошо в плане межнационального общения. Видимо, Елена не подозревает, что погромы существовали еще в античности, а жить обособленно и соблюдать кашрут начали не вдруг в 12 веке), вобщем там много странного, в том числе сокрушения, что "Протоколы..." не запрещены цензурой
О самом "Пражском кладбище" в почти 20-три страничном тексте в лучшем случае один лист. Где поверхностно и очень обзорно (на манер рецензий в космополитене) говорится, что "про злодеев интересно читать" (я серьезно, эта мысль дважды повторяется дословно практически)
Видимо, это все, что смогла заметить переводчик в романе - свою собственную еврейскую боль, "интересных" "злодеев", а еще "невозмутимый английский юмор".
Теперь боюсь приступать к чтению собственно "Пражского кладбища", вдруг у меня будет стойкое неприятие качества перевода