Day 42/353. Pain
Со вчерашнего дня мучает головная боль, которая только ненадолго утихла ближе к вечеру, когда удалось подремать полчаса, но в целом продолжается.
Вдобавок начало болеть ухо. Руки опускаются от бессилия. Хорошо, что впереди выходные. Успею полечиться. Уже сегодня постараюсь забежать к врачу после работы и перед парой.
К слову о занятии. Нам задавали читать "Диалектику мифа" Алексея Лосева. И я два дня читала это произведение (не всё, разумеется), и в первый день была просто очарована языком (хотя скорее, наверное, троллингом) и теми идеями, которые автор высказывал. Отголоски его философии я встречала раньше, в первый раз, кажется, в книге Полины Аронсон "Любовь: сделай сам". Меня в той книге, о которой я уже писала, например, здесь, поразила идея, что рациональное поведение и рациональный выбор являются ценностью не сами по себе, а только в нашу эпоху (которую автор называет эпохой неолиберализма), и что в другие времена, напротив, как наиболее правильное и социально одобряемое считалось поведение иного типа, базирующееся, например, на чувстве, а не на разуме. Наверное, я недалека умом, раз меня это так поразило и восхитило, да и поражает до сих пор, честно говоря. И вот на днях я увидела у Лосева в его развенчивании капиталистической идеологии примерно те же идеи. Я читала с удовольствием. А на второй день, закончив чтение, открыла вопросы преподавателя к тексту, и приуныла. Я не могу ответить на эти вопросы( мне не хватает мозгов( Вот я вроде бы прочитала текст, поняла, кажется, его идеи, могу воспроизвести какие-то постулаты... А ответить на вопрос, например, что этими постулатами хотел сказать Лосев большевикам, я не могу( Чувствую, что, вероятно, есть какая-то насмешка, но в чём она конкретно состоит - не знаю. По этому поводу я немного расстроена.
У Нины Берберовой встречаю всё более и более интересные цитаты. Вот про одиночество опять же: "Восторг и переполнение души всегда приходили, когда была тишина и полнота сознания (полнота сознания, само собой разумеется, была разной в десять, в пятнадцать, в двадцать лет). Одиночество для меня до сих пор - тишина души и полнота сознания, и я не знаю ничего, что было бы лучше них. Мне возразят, что я никогда не была действительно одинока и во всякий час моей жизни у меня были люди (или человек), которые могли разделить со мною некоторую часть моих мыслей и чувств. Это верно, но как подводное течение всегда было одиночество, и я не знаю ничего выше, важнее и серьёзнее его".
Ещё вот очень зацепило:
"Но тогда, в те вечера, когда падал снег, когда замерзали окна, когда переполнялась душа ожиданиями, которые были в атмосфере тех лет, во мне сквозь детские стихи начинала звучать первая музыка настоящей жизни, воли к жизни, воли к познанию себя, серьезностью и величием своим заставлявшая меня содрогаться. Всем моим тогдашним физическим телом я помню эти содрогания. Я в них росла. И когда я переживала их - и это мне сейчас всего дороже, - торжественность, ответственность и неповторимость тех минут была мне ясна, и я слышала толчками как бы собственное прорастание в будущее".
И вот:
"К этому же времени относится также первое моё ощущение связи времён. Много раз впоследствии мне приходилось говорить с М.А. Алдановым на эту тему. Его всегда волновала эта идея, и он возвращался к ней в разговорах. Конкретно это выражалось в том, что он в юности видел императрицу Евгению в Париже, глубокую старуху, которая в юности, в свою очередь, видела деятелей французской революции. Мне суждено было в детстве знать урождённую Пыпину и дочь декабриста, дружить с русским англичанином, бывшим уланом, лично не раз видевшим Николая Первого. И это впечатление связи с пушкинской Россиией производило на меня в те годы громадное впечатление. Что-то новое открывалось мне о времени, оно делалось чем-то конкретным и начинало походить на пространство. Этот бывший улан, муж сестры тверской бабушки, знал Николая Первого, а Николай знал Екатерину, а Екатерина, конечно, знала кого-то, кто хорошо помнил день закладки первой сваи Петербурга-городка. Так, кто-то через пятьдесят лет вспомнит, что видел меня - человека, в детстве знавшего участника войны с турками 1855 года!"
Вот это описанное очень похоже на то, что чувствую я, когда вижу кого-то значительно меня старше и связанного ранее какими-то важными для меня контактами и событиями. Это вызывает настоящий трепет: вот человек, живший в СССР, заставший Сталина, живший во времена Великой Отечественной, покупавший продукты по карточкам (моя бабушка). Тот человек жил, когда музыку писал Шостакович, а этот работал в университете с профессором Мишиным в МГУ. Всё это мне отчего-то важно и интересно, но я, как всегда, думала, что всё это ничего не стоит, не имеет никакой ценности, что всё это только моя экзальтированность. А оказывается, это идея. О которой говорят другие люди, и умные люди. Такое облегчение.
Что-то расписалась я, а работать за меня, к сожалению, некому.
Вдобавок начало болеть ухо. Руки опускаются от бессилия. Хорошо, что впереди выходные. Успею полечиться. Уже сегодня постараюсь забежать к врачу после работы и перед парой.
К слову о занятии. Нам задавали читать "Диалектику мифа" Алексея Лосева. И я два дня читала это произведение (не всё, разумеется), и в первый день была просто очарована языком (хотя скорее, наверное, троллингом) и теми идеями, которые автор высказывал. Отголоски его философии я встречала раньше, в первый раз, кажется, в книге Полины Аронсон "Любовь: сделай сам". Меня в той книге, о которой я уже писала, например, здесь, поразила идея, что рациональное поведение и рациональный выбор являются ценностью не сами по себе, а только в нашу эпоху (которую автор называет эпохой неолиберализма), и что в другие времена, напротив, как наиболее правильное и социально одобряемое считалось поведение иного типа, базирующееся, например, на чувстве, а не на разуме. Наверное, я недалека умом, раз меня это так поразило и восхитило, да и поражает до сих пор, честно говоря. И вот на днях я увидела у Лосева в его развенчивании капиталистической идеологии примерно те же идеи. Я читала с удовольствием. А на второй день, закончив чтение, открыла вопросы преподавателя к тексту, и приуныла. Я не могу ответить на эти вопросы( мне не хватает мозгов( Вот я вроде бы прочитала текст, поняла, кажется, его идеи, могу воспроизвести какие-то постулаты... А ответить на вопрос, например, что этими постулатами хотел сказать Лосев большевикам, я не могу( Чувствую, что, вероятно, есть какая-то насмешка, но в чём она конкретно состоит - не знаю. По этому поводу я немного расстроена.
У Нины Берберовой встречаю всё более и более интересные цитаты. Вот про одиночество опять же: "Восторг и переполнение души всегда приходили, когда была тишина и полнота сознания (полнота сознания, само собой разумеется, была разной в десять, в пятнадцать, в двадцать лет). Одиночество для меня до сих пор - тишина души и полнота сознания, и я не знаю ничего, что было бы лучше них. Мне возразят, что я никогда не была действительно одинока и во всякий час моей жизни у меня были люди (или человек), которые могли разделить со мною некоторую часть моих мыслей и чувств. Это верно, но как подводное течение всегда было одиночество, и я не знаю ничего выше, важнее и серьёзнее его".
Ещё вот очень зацепило:
"Но тогда, в те вечера, когда падал снег, когда замерзали окна, когда переполнялась душа ожиданиями, которые были в атмосфере тех лет, во мне сквозь детские стихи начинала звучать первая музыка настоящей жизни, воли к жизни, воли к познанию себя, серьезностью и величием своим заставлявшая меня содрогаться. Всем моим тогдашним физическим телом я помню эти содрогания. Я в них росла. И когда я переживала их - и это мне сейчас всего дороже, - торжественность, ответственность и неповторимость тех минут была мне ясна, и я слышала толчками как бы собственное прорастание в будущее".
И вот:
"К этому же времени относится также первое моё ощущение связи времён. Много раз впоследствии мне приходилось говорить с М.А. Алдановым на эту тему. Его всегда волновала эта идея, и он возвращался к ней в разговорах. Конкретно это выражалось в том, что он в юности видел императрицу Евгению в Париже, глубокую старуху, которая в юности, в свою очередь, видела деятелей французской революции. Мне суждено было в детстве знать урождённую Пыпину и дочь декабриста, дружить с русским англичанином, бывшим уланом, лично не раз видевшим Николая Первого. И это впечатление связи с пушкинской Россиией производило на меня в те годы громадное впечатление. Что-то новое открывалось мне о времени, оно делалось чем-то конкретным и начинало походить на пространство. Этот бывший улан, муж сестры тверской бабушки, знал Николая Первого, а Николай знал Екатерину, а Екатерина, конечно, знала кого-то, кто хорошо помнил день закладки первой сваи Петербурга-городка. Так, кто-то через пятьдесят лет вспомнит, что видел меня - человека, в детстве знавшего участника войны с турками 1855 года!"
Вот это описанное очень похоже на то, что чувствую я, когда вижу кого-то значительно меня старше и связанного ранее какими-то важными для меня контактами и событиями. Это вызывает настоящий трепет: вот человек, живший в СССР, заставший Сталина, живший во времена Великой Отечественной, покупавший продукты по карточкам (моя бабушка). Тот человек жил, когда музыку писал Шостакович, а этот работал в университете с профессором Мишиным в МГУ. Всё это мне отчего-то важно и интересно, но я, как всегда, думала, что всё это ничего не стоит, не имеет никакой ценности, что всё это только моя экзальтированность. А оказывается, это идея. О которой говорят другие люди, и умные люди. Такое облегчение.
Что-то расписалась я, а работать за меня, к сожалению, некому.