Концерт
dernaive как бухнёт, так в нём просыпаются недюжинная предприимчивость и инициативность. Последний раз он инициировал скупку всех кабачков в радиусе километра от нашего дома. У него внезапно возникла навязчивая идея угостить нас правильными оладьями из кабачков. Толчком к этой идее послужила сковорода. Хорошая конечно, с керамическим покрытием, но вполне себе обычная сковорода больших размеров, которую он увидел в нашем супермаркете. В супермаркет мы пошли за наполнителем для кошачьего туалета. Наполнителя мы так и не купили, потому что Наивному на глаза попалась сковорода.
- Боже, какая сковорода! - сказал Наивный, и кассиры на кассе вздрогнули. - Да это же идеальная сковорода для оладьев из кабачков! И всего пятьсот рублей! Да у нас в Москве такая сковорода тысяч шесть стоит!
Он взял сковороду, и незамысловато ею помахивая и жестикулирая, пошел по залу в поисках кабачков. Паники не было, нет. Просто когда в торговом зале не осталось ни одного посетителя кроме нас, в сторону Наивного выдвинулись два охранника. Что-то предъявить они ему не могли, он ведь не совершал ничего ни предосудительного, ни противозаконного, поэтому они просто сопровождали его по залу, стараясь не оказаться на траектории сковороды. А когда мы наконец рассчитались, проводили нас до выхода, и стоя на крыльце долго смотрели вслед. К сожалению, мечта Наивного об оладьях так и осталась неосуществленной. К кабачкам и сковороде ему не хватило мясорубки. И теперь овощи лежат на балконе в надежде быть востребованными хотя бы в виде икры.
А предпоследний раз предприимчивость Наивного упёрлась в афишу мужского церковного хора Данилова монастыря. Гастроли этого хора, судя по афише, должны были состояться у нас как раз на Покрова. Наивный сказал, что его жена всю жизнь мечтала послушать выступление этого хора. И что в Москве, во-первых, на него невозможно попасть, а во-вторых билеты будут стоить столько, что после концерта самому впору выходить петь на паперти. А тут каких-то смешных семьсот рублей, и без очереди. И он тут же купил четыре билета. Два для себя с женой, и два для нас со шкетом.
За день до концерта он позвонил и сказал, что жена улетела в Пятигорск. А он без неё не может посещать культурно-досуговые мероприятия просто из этических соображений. Жена мол никогда ему не простит, если он в одно лицо пойдёт на такое культовое мероприятие. Короче, в итоге у меня на руках оказалось четыре билета на выступление мужского церковного хора (вот где я, и где церковный хор). Самое интересное заключается в том, что ещё в момент покупки Наивным билетов я знал, что всё так и будет. Как знал и то, что все попытки отговорить его от покупки билетов столь же бессмысленны, как и отговорить его от покупки сковороды. И ничем хорошим, кроме грязной потасовки в самом чреве нашей пушкинской культуры, это не закончится. Потому что у Наивного в голове какая-то топологическая дыра. Если какая-то мысль или идея туда попала, то обратно никак. Только через реализацию.
Короче, что делать с четырьмя билетами я не знал. И решил позвонить петькиной маме. Петькина мама сказала, что сами они не большие любители такого рода искусств, а вот бабушка посетит мероприятие с превеликим удовольствием. Её просто прёт, сказала петькина мама, со всякого рода культовых обрядов. В результате вчера на концерт мы поехали втроём. Я, шкет, и петькина бабушка.
В машине такси мы болтали про то про сё, и я спросил.
- Раиса Ивановна, а вы что, любите церковную музыку?
- С чего вы взяли? - удивилась та.
- Ну... Вы же пошли на концерт, потому что хор церковный?
- Конечно нет! - сказала Раиса Ивановна, - Потому что мужской!...
И густо покраснела.
Когда мы приехали к дому культуры, возле входа толпилась огромная масса жаждущих лишнего билетика. Это были наши люди, пушкинцы, которых клятый москаль Наивный своим безответственным поведением лишил встречи с прекрасным. Как минимум четырёх человек. Точнее трёх. Потому что четвёртый билет мы неосмотрительно заявили лишним, и за него тут же завязалась грязная драка. Что делать, тяга к прекрасному в нашей провинции принимает порой весьма причудливые формы.
Чем закончилась драка мы уже не видели, а сам концерт нам очень понравился. Мы со шкетом с превеликим удовольствием высидели целое отделение. Потом мы пошли домой, а Раиса Ивановна осталась досматривать. И с тех пор мы больше её не видели.
P.S. А охранники в супермаркете теперь меня узнают и искренне радуются. Когда видят, что я один.
- Боже, какая сковорода! - сказал Наивный, и кассиры на кассе вздрогнули. - Да это же идеальная сковорода для оладьев из кабачков! И всего пятьсот рублей! Да у нас в Москве такая сковорода тысяч шесть стоит!
Он взял сковороду, и незамысловато ею помахивая и жестикулирая, пошел по залу в поисках кабачков. Паники не было, нет. Просто когда в торговом зале не осталось ни одного посетителя кроме нас, в сторону Наивного выдвинулись два охранника. Что-то предъявить они ему не могли, он ведь не совершал ничего ни предосудительного, ни противозаконного, поэтому они просто сопровождали его по залу, стараясь не оказаться на траектории сковороды. А когда мы наконец рассчитались, проводили нас до выхода, и стоя на крыльце долго смотрели вслед. К сожалению, мечта Наивного об оладьях так и осталась неосуществленной. К кабачкам и сковороде ему не хватило мясорубки. И теперь овощи лежат на балконе в надежде быть востребованными хотя бы в виде икры.
А предпоследний раз предприимчивость Наивного упёрлась в афишу мужского церковного хора Данилова монастыря. Гастроли этого хора, судя по афише, должны были состояться у нас как раз на Покрова. Наивный сказал, что его жена всю жизнь мечтала послушать выступление этого хора. И что в Москве, во-первых, на него невозможно попасть, а во-вторых билеты будут стоить столько, что после концерта самому впору выходить петь на паперти. А тут каких-то смешных семьсот рублей, и без очереди. И он тут же купил четыре билета. Два для себя с женой, и два для нас со шкетом.
За день до концерта он позвонил и сказал, что жена улетела в Пятигорск. А он без неё не может посещать культурно-досуговые мероприятия просто из этических соображений. Жена мол никогда ему не простит, если он в одно лицо пойдёт на такое культовое мероприятие. Короче, в итоге у меня на руках оказалось четыре билета на выступление мужского церковного хора (вот где я, и где церковный хор). Самое интересное заключается в том, что ещё в момент покупки Наивным билетов я знал, что всё так и будет. Как знал и то, что все попытки отговорить его от покупки билетов столь же бессмысленны, как и отговорить его от покупки сковороды. И ничем хорошим, кроме грязной потасовки в самом чреве нашей пушкинской культуры, это не закончится. Потому что у Наивного в голове какая-то топологическая дыра. Если какая-то мысль или идея туда попала, то обратно никак. Только через реализацию.
Короче, что делать с четырьмя билетами я не знал. И решил позвонить петькиной маме. Петькина мама сказала, что сами они не большие любители такого рода искусств, а вот бабушка посетит мероприятие с превеликим удовольствием. Её просто прёт, сказала петькина мама, со всякого рода культовых обрядов. В результате вчера на концерт мы поехали втроём. Я, шкет, и петькина бабушка.
В машине такси мы болтали про то про сё, и я спросил.
- Раиса Ивановна, а вы что, любите церковную музыку?
- С чего вы взяли? - удивилась та.
- Ну... Вы же пошли на концерт, потому что хор церковный?
- Конечно нет! - сказала Раиса Ивановна, - Потому что мужской!...
И густо покраснела.
Когда мы приехали к дому культуры, возле входа толпилась огромная масса жаждущих лишнего билетика. Это были наши люди, пушкинцы, которых клятый москаль Наивный своим безответственным поведением лишил встречи с прекрасным. Как минимум четырёх человек. Точнее трёх. Потому что четвёртый билет мы неосмотрительно заявили лишним, и за него тут же завязалась грязная драка. Что делать, тяга к прекрасному в нашей провинции принимает порой весьма причудливые формы.
Чем закончилась драка мы уже не видели, а сам концерт нам очень понравился. Мы со шкетом с превеликим удовольствием высидели целое отделение. Потом мы пошли домой, а Раиса Ивановна осталась досматривать. И с тех пор мы больше её не видели.
P.S. А охранники в супермаркете теперь меня узнают и искренне радуются. Когда видят, что я один.